Справедливости ради следует заметить, что это пагубное для Вооруженных сил явление имело место и до Февральской революции. К марту 1917 года один только Северный фронт насчитывал 50 тыс. дезертиров. Однако за первые два месяца, прошедшие после свержения самодержавия, из частей фронта самовольно убыло еще 25 тыс. солдат^[13].

После выхода приказа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов № 1 борьба различных политических сил за армию развернулась с еще большей ожесточенностью. Важным инструментом ее продолжал оставаться столь необходимый в тех исторических условиях процесс демократизации армии и флота.

Именно в демократизации и под ее прикрытием в освобождении органов управления армии от неугодных им лиц видели тогдашний военный министр А. И. Гучков^[14] и другие члены Временного правительства залог успеха на фронте.

С помощью демократизации меньшевики и эсеры во главе со сменившем А. И. Гучкова на посту военного министра А. Ф. Керенским^[15] собирались превратить войну империалистическую в войну революционную.

С демократизацией связал министр-председатель Временного правительства князь Г. Е. Львов^[16] первые и, как вскоре оказалось временные, успехи летнего наступления 1917 года. Неслучайно в своей телеграмме правительствам союзных держав он утверждал: «1 июля (18 июня по ст. ст.) показало всему миру силу революционной армии, которая построена на демократических началах и несет идеалы революции»^[17].

Вполне определенные надежды возлагали на демократизацию большевики. Их отношение к армии (во всяком случае, до победы Октябрьской революции) с исчерпывающей полнотой и откровенностью раскрыл В. И. Ленин. В своей работе «Пролетарская революция и ренегат Каутский» он писал: «Без «дезорганизации» армии ни одна великая революция не обходилась и обойтись не может. Ибо армия есть самый закостенелый инструмент поддержки старого строя... Первой заповедью всякой победоносной революции — Маркс и Энгельс многократно подчеркивали это — было: разбить старую армию, распустить ее, заменить ее новою. Новый общественный класс, поднимаясь к господству, не мог никогда и не может теперь достигнуть этого господства и укрепить его иначе, как совершенно разложив старую армию... иначе, как пройдя через труднейший, мучительнейший период без всякой армии... иначе, как постепенно, в тяжелой гражданской войне вырабатывая новую армию, новую дисциплину, новую военную организацию нового класса»^[18].

Преследуя эти цели, большевики активно, настойчиво и целеустремленно боролись за рост своего влияния. Придавая данному вопросу исключительное значение, Бюро ЦК РСДРП (б), когда стало известно об инициативе Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов провести в Петрограде 29 марта — 3 апреля 1917 года Совещание представителей Советов наиболее крупных городов России, приняло решение о созыве в свободные от заседаний часы своего Всероссийского совещания партийных работников для обеспечения «более организованного выступления делегатов-большевиков на совещании Советов»^[19].

К участию в этом «параллельном» мероприятии были привлечены военнослужащие-большевики из многих частей Петроградского гарнизона, в их числе и представитель 22-го железнодорожного батальона Григорий Сушкевич.

Действенным направлением работы организаций РСДРП (6) считалось использование воинских частей, в которых были сильны позиции большевиков, для «большевизации масс». Так, при активном участии членов РСДРП (6) — солдат 2-й и 5-й рот 8-го железнодорожного батальона — в Унгенах была создана одна из первых на территории Бессарабии гарнизонных большевистских организаций, установившая надежные связи с железнодорожными рабочими и служащими Унген^[20].

Большое внимание уделялось РСДРП (6) распространению в воинских частях такого важного средства «разложения старой армии», как политическая литература. Подобные материалы пользовались определенной популярностью в солдатской среде, в том числе и у воинов-железнодорожников. В списках воинских формирований, обращавшихся в апреле 1917 года в организации РСДРП (б) с просьбой выслать социал-демократическую литературу, были и железнодорожные формирования, в частности 6-й железнодорожный парк (г. Харьков)^[21].

Часто вместе с литературой в воинские части приходили инструкции о том, как и в каком направлении работать армейским организациям РСДРП (6). Так, действовавшей в 24-м железнодорожном батальоне большевистской организации удалось первой на территории Бессарабии установить связь с Центральным комитетом своей партии. 5 октября 1917 года большевики-военнослужащие обратились в ЦК РСДРП (б) с просьбой о «немедленной высылке программы партии большевиков, принятой на последнем съезде». Вместе с литературой члены РСДРП (б) 24-го железнодорожного батальона получили из ЦК партии письмо, в котором, в частности, говорилось: «От души приветствуем вновь организованный комитет, тем более что по всей Бесарабии не имеем никаких связей. Желательно, чтобы ваш комитет приобрел крепкие связи на месте с рабочими и другими товарищами, помимо батальона, дабы при вашем движении куда-либо осталось определенное партийное ядро»^[22].

Военно-политическое руководство страны, армейское командование, предвидя вероятные последствия создания органов солдатского самоуправления — войсковых комитетов и отдавая отчет в невозможности остановить процесс их формирования, стремились подчинить комитеты своему влиянию. С этой целью 10 марта Ставка Верховного главнокомандования распорядилась ввести в солдатские комитеты офицеров, «дабы взять ход событий в свои руки, руководить ими, а не сталкиваться беспомощно с явлением, получившим жизнь явочным порядком»^[23].

Следующим шагом в этом направлении явилось издание приказа Верховного главнокомандующего от 30 марта 1917, которым вводилось «Временное положение об организации чинов действующей армии и флота». Положение, декларируя обязательность создания солдатских комитетов во всех подразделениях, частях, соединениях и объединениях от роты (батальона, команды) до Ставки, закрепляло за офицерами 1/3 мест в солдатских комитетах всех степеней. Кроме того, оно сводило деятельность солдатских комитетов к решению в основном хозяйственных и бытовых вопросов, организации культурно-просветительной работы.

Под нарастающим давлением солдатских масс в целях обеспечить «каждому воину осуществление его гражданских и политических прав» военный министр Временного правительства А. И. Гучков издал 16 апреля 1917 приказ № 213. Этот документ, хоть и расширил права солдатских комитетов, уменьшил в них число офицеров до 1/5, но продолжал ориентировать их деятельность в основном на урегулирование недоразумений между солдатами и офицерами.

Создание системы солдатских организаций, начиная от ротных и кончая фронтовыми комитетами, завершилось к маю 1917 года. Общая численность комитетов различных степеней на фронте приблизилась к 50 тыс. Они объединили до 500 тыс. солдат и офицеров^[24].

К этому времени сложилась и система солдатских организаций в тылу. Ее составляли ротные, полковые и бригадные солдатские комитеты, а также гарнизонные комитеты (солдатские секции местных Советов или отдельные Советы солдатских депутатов), солдатские секции областных Советов (кое-где Военно-окружные комитеты)^[25].