Затем игрок вспомнил, как из вредности рассказал Веронике о своих поисках сексуальной партнерши в интернете. Сначала она разъярилась, подобно пантере – нет, вовсе не из ревности. Ее гнев был продиктован страхом – возможной болезни, перспективы разоблачения из-за нарушения мер безопасности и конспирации и еще горечью от его раскрывшегося непостоянства.

Оказывается, у этих порочных женщин есть свои незыблемые принципы! Он был не то что шокирован, но несколько изумлен. Она прочитала ему целую лекцию, как будто он, а не она была фурией, колдуньей похотливых связей.

– Ты – взрослый человек, производящий впечатление нормального, забрался в интернет?! Ты меня просто убил наповал, – надрывным, срывающимся шепотом вопрошала Вероника. Они сидели в маленьком ресторанчике на окраине города, и хотя рядом совсем не было людей, он озабоченно огляделся по сторонам – не подошел ли кто.

– Ну и что с того, сотни, тысячи людей так делают… Ты видела, чем кишит интернет…

Она резко перебила его. Лантаров заметил, что кончики ее тонких пальчиков с блестящими ноготками слегка подрагивали. Она пришла в неописуемое состояние, смесь ярости и тревоги.

– Вот именно! Ты сошел с ума. Ты хочешь узнать, какое лицо у СПИДа?! Ты что, не знаешь, что Киев – один из самых заразных городов планеты, что мы все живем среди чумы?! Моя знакомая несколько месяцев тому скончалась от СПИДа – на тебя это никак не действует?! Ты что, ослеп?!

«И она еще смеет меня обвинять, гадкая совратительница! – думал Лантаров, дивясь, какими сексуальными стали ее подрагивающие губы, – а какая она сейчас беззащитная… Бери и ешь ее!»

– Позволь, – перешел он в контрнаступление, – это мне говорит женщина, которая имеет регулярный секс с двумя мужчинами одновременно? Это – помимо счастливой семьи? Или, может, я чего-то не понимаю?!

Она, вероятно, не ожидала такого цинизма от своего кавалера. Ее глаза округлились, а рот приобрел такую форму, будто она пела долгое «О». В Лантарове боролись два чувства: он опасался потерять возлюбленную, но не мог отказать себе в удовольствии насладиться зрелищем ее пристыженности и тем, как она собиралась из него выпутаться.

– Хорошо, давай я попробую тебе растолковать кое-что. – Она несколько успокоилась, только в глазах по-прежнему был шторм. – То, что делаем мы втроем, произошло не за один день. Наши отношения формировались и оттачивались долгое время. Мы с тобой встречаемся больше двух лет, Глеба я знаю с шальных студенческих времен и не сомневаюсь в его надежности. Он, кстати, женат и у них ребенок. («Ого, даже так! Ну, молодчина, Глеб! Крученый парнишка!») У меня семья. Да, мы поступаем, может быть, нарушая традиционные каноны семьи, но это лучше, чем врать себе и жить в дисгармонии со своими желаниями. Однако, следуя своим необычным побуждениям, мы не подвергаем опасности близких, мы заботимся о своем здоровье и здоровье своих детей. Пусть это и выглядит странно, неслыханно дерзко, развратно, но это наши принципы. То же, что сделал ты, означает неоправданные опасности и риски. Лично я на такое не соглашусь, мне такая модель не подходит. Ты когда-нибудь болел венерическими болезнями?

В ходе своего словесного излияния Вероника постепенно начала успокаиваться, очевидно, не без внутренних усилий, потому что несколько раз переводила дыхание. Но последние слова она произнесла почти спокойно.

– Нет, – так же спокойно, уже почти бесстрастно ответил Лантаров. Он с сарказмом подумал, что если бы их разговор случайно подслушал какой-нибудь благовоспитанный дворянин столетней давности или чопорная дама в корсете, они, наверное, просто сошли бы с ума, тут же, на месте, лишились рассудка. Потому что те изменения, которые произошли за последние сто лет, перевернули мир и встряхнули его гораздо больше, чем все то, что случилось за предыдущую пару тысяч лет. Или, может быть, мы просто не все знаем о своих предках?!

– И я тоже нет. И не горю желанием испытать. Не говоря уже о последствиях в семье. В общем, Кирилл, – тут она накрыла своей рукой его руку, лежащую на столе. Ее рука была ледяной. – Если тебе интересна наша дружба, ты должен сделать выбор. Это – серьезно! И, кстати, провериться было бы также не лишним. Я надеюсь, вы хоть безопасным сексом занимались?

Лантаров хотел было что-то сказать, но она продолжала говорить, тихо и немного возбужденно.

– А теперь я должна побыть одна, извини. Я позвоню тебе… – С этими словами Вероника легко похлопала его по руке и, прежде чем он открыл рот, выпорхнула из кафе. В окошко он видел, как она нервно открыла дверь своего внедорожника, вскочила в него, он почувствовал даже, как неестественно завизжало зажигание и как затем грузный автомобиль покинул стоянку.

В это время официантка в обезличивающей униформе и с резиновой улыбкой на устах принесла заказ. Кирилл тоскливо смотрел на два греческих салата и блинчики с красной икрой. Впрочем, делать было нечего, спешить едва ли не впервые тоже было некуда. И он попытался заесть свое дурное состояние, медленно, напряженно жуя и не менее напряженно размышляя, ответит ли Вероника через несколько дней на его звонок.

Однако ее последующая реакция шокировала и одновременно позабавила развращенного искателя приключений – качели взаимоотношений по воле дьяволицы оказались в другой крайней точке. И произошло это буквально через неделю после скандального самораскрытия.

Лантаров, живущий в каменном больничном веке, горько усмехнулся тому веселому, городскому Лантарову, свихнувшемуся лабораторному воину, выходцу из собственной гладиаторской школы Вероники. Образ воинственного сексуального робота больше не вызывал восхищения того Лантарова, который перестал чувствовать твердую основу под ногами. Мир поплыл, стал ускользать, а память почему-то фиксировала только контуры лиц, обрывки имен, фрагменты некогда вожделенных телесных ландшафтов.

Душа Лантарова слонялась во вневременном пространстве, исследуя галактику собственных ощущений, пока не наткнулась в Сети на суматошный островок с именем Илона. Те несколько недель, в течение которых Лантаров знал Илону, сложились в его памяти сумрачной мозаикой из дурных снов. Будто он посмотрел кинофильм, ошибочно смонтированный из собранных впопыхах эпизодов, не стыкующихся в одну сюжетную линию. Он стремился проникнуть в тайны всяких отношений, желал приобрести необходимую ему в будущем уверенность и возвыситься над своей зависимостью от Вероники. Тогда он еще не знал, что всякое касание чужой души даже для бесстрастного исследователя имеет и обратную связь: отпечатки, рубцы, ожоги.

Лантаров уже неплохо ориентировался в сетевом отстойнике и бегло общался на его языке: он превращался в отважного навигатора и бескомпромиссного ныряльщика. Правда, вместо жемчуга ему попадались в основном пустые раковины. Он научился распознавать фальшивый блеск и некачественные подделки, продолжая упорные поиски в перерывах между короткими встречами со своей все больше ускользающей хозяйкой, которую люто ненавидел и страстно любил. Он несся, подобно лыжнику на слаломной трассе, с замиранием огибая опасные повороты. Так чего же он искал тогда? Пожалуй, он и сам не знал. Эрзац Вероники, выполненный природой по ее лекалам? Возможно. Отъявленную сексуальную машину? Вероятно. Родственную душу, готовую пережить с ним фонтанирующий катарсис? Тоже не исключено. Хотя он искал именно секса, полагая, что желает завести отношения. Он и не подозревал, что женщины понимают и чувствуют мужчин гораздо лучше, чем те разбираются в женщинах. Взращенный на отношениях с Вероникой, он не догадывался, что всякая женщина в первую очередь ищет отношений, а для большинства из них бездушный секс без любви вообще невозможен. Поначалу Лантаров роптал: как же так, Вероника принимала его сугубо как постельного друга, отвергая все остальные его притязания; теперь же, наоборот, искательницы счастья в Сети стараются приобрести все то, что не нужно было Веронике? Это сбивало его с толку. Души других он не видел, да и не всматривался, избегал их разглядывать вблизи и, тем более, касаться. Они казались ему, постороннему, ненужным, вредным материалом. И чем больше девушки жаждали прикосновений к душе, тем больше и тем пугливее он отстранялся.