Ружья рекламируются на плакатах, на спичечных коробках, продаются везде, чуть ли не в керосиновых лавках. Разумно ли это? За последние десять лет продано огромное количество ружей. На учет из них взята малая часть. По Российской Федерации зарегистрировано всего только семьсот пятьдесят тысяч. Остальные несколько миллионов — «беспризорные» ружья. Несколько миллионов! По выстрелу в год и то… А если по десять выстрелов. Бедные луга и рощи!
Не разумно ли перевести хотя бы четверть, а то и половину «ружейных конвейеров» на производство продукции, которая имела бы и больший спрос и не приносила бы ущерба. Ведь хорошо известно: продажа, особенно рекламированная, порождает и спрос. А если ружье куплено — оно будет стрелять. Вот свежий пример.
«Мы возмущены, — пишут матросы Кинщак и Мамонов с танкера «Ненец». — Наш капитан Бояринцев Е. М. остановил танкер и дал команду стрелять по медведю на льдине. Десяток ружей палили… Медведь остался лежать, а танкер пошел дальше…»
Есть строгий закон — не убивать ставших редкостью белых медведей. Капитан Бояринцев знал об этом законе. И все-таки распорядился стрелять. Зачем? Медведь напал на танкер?
У команды вышла провизия? Ни то, ни другое. На танкере были ружья, а капитан оказался человеком невоспитанным. Стреляли просто так, лишь бы стрельнуть…
Есть и еще один тип человека с ружьем. О нем разговор особый. Этот вооружен не ржавой берданкой. У него безотказный винчестер или новейшая двустволка. Он отлично знает повадки зверя и птицы, знает, когда их легче убить. На добычу он выходит с оглядкой, а застигнутый на месте — нередко оборачивает ружье в сторону человека.
Недавно все газеты облетело известие: браконьеры, свившие гнездо на Волжской ГЭС, объявили открытую войну рыбоохране. Глухой ночью они протаранили лодку и начали топить людей…
С Байкала идут сигналы: «У браконьеров начался сезон». В устья рек на нерест пошел омуль. Рыбаки свернули сети, а браконьеры не спят ночей…
В редакции гора писем со всех концов страны. Перечитываешь эти письма, и перед глазами встает мерзкое мурло тунеядца с ружьем. Это он в астраханских плавнях, крадучись, ведет лодку, доверху наполненную битыми утками. Он подкараулил и свалил выстрелом лосиху с теленком. Он, раздобыв где-то взрывчатку, глушит рыбу в донских озерах.
Мы ждали осенней охоты, ждали, когда окрепнет пернатая дичь. Он не ждал этой поры. Весною он забирал яйца из гнезд. Летом он бил неокрепших птенцов. В день объявления охоты он провожал нас с ухмылкой: «Ни пуха вам ни пера», а сам подсчитывал базарную выручку. Там, где прошел этот разбойник, к осени действительно не было ни пуха ни пера.
Невероятно, но в Ленинграде, в городе, где проходят пушные аукционы, образовался «черный аукцион». На базаре из-под полы вам предложат шкурку соболя, выдры, куницы, бобра… Бобра! Уже много лет мы бережем некогда почти истребленного зверя. Не жалея денег, расселяем бобра и, кажется, не напрасно — в шестьдесят первом году запланирован первый отстрел зверей. Первые шкурки пойдут на продажу. А хищники посмеиваются: «Ждите, ждите», — и предлагают: «Шкурка бобра! Две тыщи за штуку…»
Нет нужды приводить новые факты разнузданного грабежа природы. Их много. Их приносят бессчетные письма читателей, ими пестрят страницы газет. Кипы актов и докладных записок о браконьерстве лежат в «Главохоте».
Как же мы боремся с этой разновидностью тунеядства, с беззастенчивым разграблением наших природных богатств? Из рук вон плохо боремся! Обыватель обходит браконьера: «Зачем вмешиваться? Не мое стреляет». Вот если б курицу на дворе убили, тогда обыватель возвысил бы голос. А река, лес… «На наш век хватит…» На эту философию и опирается хищник.
Останови его, он цедит: «Не суй носа, не твое бью. На всех хватит»,
Официальная охрана? Да, она существует. Но что могут сделать в области три-четыре человека охраны с армией хорошо освоивших технику грабежа браконьеров?
Ныне браконьер и вооружен хорошо, и очень мобилен. У него автомашина, на худой случай мотоцикл, если лодка — так с отличным мотором. От охраны, оснащенной кое-как, он уходит из-под носа и даже посмеивается: «Догоняй!»
Не пора ли усилить охрану и числом людей, и нужной техникой, чтобы на насмешливое «Догоняй!» можно было бы ответить беспощадным: «Не уйдешь!»
Надо позаботиться и о кадрах охранников. Что греха таить! Есть у нас охранники еще очень «застенчивые», а есть и такие, что сами не прочь в паре с браконьером пройтись…
Это одна сторона дела. А теперь представим на минуту, что у инспектора и мотор на лодке оказался сильным, и мужества хватило. Схвачен разбойник. С поличным пойман! Отобрана сеть, отобрано несколько пудов дорогой рыбы или десятки голов запретной птицы. Думаете, браконьер закручинится? Совсем нет. Он хорошо знает наши законы. Посмеиваясь, он полезет в бумажник: «Может, прямо тут, на реке, пару сотенных выложить?» Две сотенных — это все наказание хищника. Смех и грех, но на Волге, рассказывают, есть «добросовестные браконьеры», которые сами приходят к инспектору: «Согрешил. Получай, что положено по закону», — и выкладывают пару сотенных.
После этого грешник везет осетров на продажу и выручает… пять тысяч. Да, неплохо живется браконьеру. Случается, попался разбойник — к прокурору акты попали. Но прокурор покрутит-покрутит бумаги и ставит подпись: «Дело прекратить. Очень мелок состав преступления». Насколько же мелок? А вот послушайте.
На рынке в Майкопе в самом начале прошлого года Смирнов Э. С. и Кукленков А. Н. продавали сайгачье мясо и были задержаны.
Сколько, вы думаете, сайгаков сразу пустили на мясо Смирнов и Кукленков? 45 (сорок пять!) штук привезли прямо с «охоты» на рынок.
Представьте себе стадо тонконогих сайгаков на лежке. Тишина над степью… И вдруг — рев мотора. Люди с биноклями и ружьями в машине. Вожак поднимает стадо. Клубы пыли, топот. Поначалу кажется: уйдут! Стадо и в самом деле удаляется от машины. Но не выдерживает сайгачье сердце соревнования с мотором.
Отстают сначала малыши, потом взрослые, что послабее. Первый выстрел. Еще, еще… Пыль, печальные крики загнанных животных. Где тут глядеть за подранками? Обезумевшее сайгачье стадо расстреливают в упор. И вот шофер уже пробует ногой шину: «Хватит грузить, смотрите, как осела…» «Охотники» Смирнов и Кукленков берут курс на базар…
Вы думаете, Смирнов и Кукленков сидят за решеткой и горько «сожалеют о содеянном»?
Нет. Смирнов и Кукленков набивают сейчас патроны и наводят справки, почему сайгачатина на рынке? Бумага же, где хорошо описано их преступление, вернулась в инспекцию «Главохоты» со стандартной пометкой. Прокурор не захотел возиться — «мал состав преступления». А ведь это не редкий случай. Это обычное дело механизированных разбойников в астраханских и ставропольских степях…
Недавно мне с глазу на глаз довелось говорить с одним прокурором. Он близко к сердцу принял мои слова.
— Понимаю, голубчик. Сам охотник — все понимаю. Но ведь что сделаешь? Нет такого закона, чтоб браконьера под микитки… Вот если козу у тебя со двора, тогда да. А так — нет закона. Природа, она как бы ничья…
И в самом деле, нет закона, нет управы на тунеядцев с ружьями. На Украине, в Эстонии, в Молдавии приняты законы об охране природы. Похвальные законы. Но ведь и там в графе «Об ответственности» все те же «две сотенных». Смирновых и кукленковых разве испугаешь таким законом? Нужны строгие меры.
Надо привлекать к уголовной ответственности хищников или штрафовать так, чтобы не захотелось разбойничать. Ведь сберегли же такою мерой лосей…
Закон об охране природы готовятся принять и другие наши республики. Когда будут принимать, кроме всех прочих пунктов, нельзя забыть строгий раздел: «Об ответственности». Обязательно не забыть, потому что Смирнов и Кукленков продолжают готовить патроны…
Фото автора. 9 октября 1960
На Усманке, бобровой речке
Каждую осень с тихой лесной станции под Воронежем уходят вагоны, груженные деревянными клетками. Нет сейчас в Российской республике лесной области, где бы не жили бобры, родившиеся на болотистой речке Усманке под Воронежем.