Вскоре они на цыпочках покинули комнату и вернулись в гостиную. А спустя еще полчаса распрощались. Леон переговорил с Софией и сказал, что они очень спешат и не могут остаться. На самом же деле им было больше незачем задерживаться - они узнали все, что хотели.

- Ну, что ты скажешь? - Леон кинул сумку себе на кровать и сам сел на нее. - Похоже мы знаем, что с ней стряслось. Честно говоря я думал, что ее просто-напросто убили, хоть так и не смог придумать ни одного мотива, а теперь оказывается, она сама решила покончить свои счеты с жизнью.

- Зачем, хотела бы я знать? - садясь на стул, задумчиво протянула Роза.

- Любовь, Роза, - странным голосом ответил Леон, - вот и все. Она просто-напросто не смогла пережить уход того, о оком писала.

- Как это глупо... - воскликнула она, всплеснув руками, - лишать себя жизни, зная что обрекает дочь на сиротскую жизнь! Умирать, не думая ни о ком, кроме себя одной.

-  Вовсе нет, бывают случай, когда без человека невозможно жить, и в этом нет ее вины. Когда встречаешь такого человека, то сразу понимаешь, что без него ты погибнешь. Рано или поздно, но погибнешь.

- Допустим что так, - отозвалась Роза, стараясь чтобы ее голос звучал твердо, - но разве в таких случаях этот самый человек способен жить без того, другого?

- Это и ставит меня в тупик. Она ведь Солтинера, Роза. Для нее влюбится, и влюбится для любого другого человека - это две разные вещи. Когда влюбляется Солтинера, он отдает всего себя, в то время как другие - нет. Из этого выходит, что Анабель истинная Солтинера, а ее предмет - истинный идиот.

Он кашлянул и Роза покачала головой.

- Теперь, если мы хотим помешать ей умереть, а я думаю мы хотим этого, нам следует как можно чаще навешать Анабель, и не дать ей увлечься.

- Да, но, - порозовев, пробормотала она, не смотря на него, - мы, конечно, можем помешать этому, но разве мы можем вмешиваться, когда дело идет о судьбе?

Посмотрев на ее покрасневшее личико, Леон улыбнулся. Он понял, что именно она хотела сказать. Стараясь, чтобы его голос звучал до предельности равнодушно, он ответил:

- Вероятно в ее случае, это была не судьба. Это единственное объяснение, которое я могу понять. В обратном случае ее смерти не случилось бы. В этом случае судьба совсем в другом. Сейчас судьбой называется то, что мы ее спасем.

- Ты прав, - с облегчением откликнулась Роза,  - и теперь нам следует как можно больше времени проводить с ней.

- Вот именно.

- А как же школа?

- После школы у нас еще море времени, вот его и посвятим нашей дорогой Анабель.

На том они и остановились. Роза отравилась в свою комнату переодеваться, после чего они переместились в школу.

Весь учебный день Роза собиралась посвятить раздумьям, что она с успехом и делала бы, если бы не Кристофер. Создавалось впечатление, что парень уже на пределе. Каждую минуту, которую он проводил не с ней, он по какой-то, понятной лишь ему одному причине, считал бесполезно потраченной, и в свободное время спешил наверстать упущенное.

Разумеется, на уроках она могла немного поразмыслить, но если раньше ей удавалось это делать с горем пополам, то теперь и это сделалось практически невозможным делом.

Махнув рукой на осторожности, Кристофер теперь садился с ней за одну парту и развлекал все уроки разговорами, а она считала его слишком хорошим человеком и другом, для того чтобы прямо сказать ему, что она устала от его постоянного присутствия рядом.

Видя, что она не против, Крис наступал все активнее и однажды повторно задал прямой вопрос о ее к нему отношении, а ей не оставалось ничего иного, как ответить ему, что oнa не собирается переступать за рамки дружеских отношений.

Несчастный Кристофер. После этого отказа он сделался сам не свой. Начал пропадать,  прогуливать уроки и повышать голос на профессоров, чем заслужил себе временное отстранение от учебы.

Искренне жалея его, Роза не знала уже что и делать, сердце ее разрывалось. Она действительно любила его, но это было чувство совершенно иного рода.  Она любила его как брата, как друга, как товарища наконец. Но ни в коем случае как парня.

Она видела, какие косяки на нее кидают девчонки, которые уже утратили всякую надежду на его завоевание, и понимала, что в сущности они имеют на это все основания. Если бы она видела себя со стороны, то сама бы убедилась в том, что просто-напросто играет его сердцем, оставаясь при этом холодной и недоступной.

Но разве могла она вести себя иначе? Она любила Леона, и не собиралась бросать его, но в тоже время она не хотела потерять такого друга как Кристофер. Да, она похоже законченная эгоистка, но после всего того, что произошло, она не может сказать ему прямо в лицо, чтобы он оставил ее и ушел, потому что это будет еще большим злом, чем делать вид, что она неравнодушна к нему.

Словом, она запуталась окончательно. И, вернувшись однажды из школы, не выдержала, и все выложила Леону.

Выслушав все то, что копилось в ее душе вот уже много месяцев, Леон не выразил никаких признаков недовольства, напротив, он прежде всего спросил, почему она раньше не поделилась с ним всем этим. Но Роза была уже на пределе

- Какое это имеет значение, Лео? - воскликнула она. - Какое это имеет значение теперь, когда я вертела им и вела себя, как будто он является моей собственностью? Скажи просто, что считаешь меня полнейшей эгоисткой и последним человеком!

- Так, успокойся, - серьезно ответил он, - при чем здесь это? С чего ты взяла, что ты эгоистка? Да будь ты эгоисткой, ты бы так не мучилась, и не стала бы с таким лицом говорить мне, кем себя считаешь.

- Но разве то, в какое положение я поставила себя и Криса...

- Это говорит как раз о том, что ты очень мягкий человек, боящийся причинить боль окружающим. Ты просто боишься лишиться друга. Послушай меня, - добавил он твердо, видя как меняется ее лицо, - в том, что он сделал с тобой, виноват только он. И каким бы хорошим другом он не был, в этой ситуации большим эгоистом является он, а не ты. Любящий человек никогда не заставить страдать. Никогда, иначе он уже не будет тем, за кого сам себя считает. Он, конечно, может попытаться обратить на себя твое внимание, но заставлять тебя переменить решение...

Он замолчал и глубоко вздохнул, чтобы успокоится.

- Разумеется тебе плохо, Роза, - тихо сказал он, - но поверь мне, не будь он таким настойчивым, тебе не пришлось бы страдать.

Он погладил ее, как маленькую, по голове, и Роза судорожно вздохнула:

- Но что же ему делать раз он не может... Не может...

- Я не знаю, что ему делать, но вот тебе не надо так боятся потерять его как друга, иначе ты рискуешь потерять себя как личность.

Больше они к этому разговору не возвращались и Розе стало легче дышать. Мало-помалу она убедила себя, что больше не будет мучится. Благодаря постоянной помощи Леона, она успокоилась, и уже так остро не реагировала на намеки Криса как раньше, позволив ему самому справиться со своими чувствами, a сама тем временем стала уделять больше внимания не своим переживаниям, a возможным горестям Анабель. С тех пор, как они возвратились из Франции, не проходило и дня без того, чтобы они не навещали ее, и не справлялись о ее делах. Каждый день они под тем или иным предлогом спрашивали у нее,  все ли спокойно, и ничего ли ее не беспокоит, а поскольку Анабель была в интересном положении, такие расспросы казались ей просто милым вниманием со стороны друзей и ничем больше. Тем более что совесть ее была чиста, а сердце спокойно, и она отвечала им со всей искренностью, на которую была способна.

Спустя неделю, не принесшую с собой ничего нового, Леон решил, что дальше с такими частыми визитами дело идти не может, и предложил Розе навещать ее хотя бы раз в месяц, поскольку в письме, хоть и весьма прозрачно, обозначалась дата всех событий, а именно период, когда должна была появится на свет София. Это означало, что им предстоит еще семь месяцев бесполезного ожидания.