С этими мыслями Леон сказал ей, что ничего особенного не происходит, и что она может успокоится. А если что-то и случится, они с Розой непременно ее посвятят в это.

- Да... вот еще что, - добавил он, - будь пока осторожна с людьми что тебя окружают. Это простая предосторожность.

- Я всегда с ними осторожна, - недоуменно ответила Анабель, - а что.... есть опасность со стороны моих друзей?

Заверив ее, что это лишь простая предосторожность, и попросив вызвать их, если что будет ее беспокоить, они распрощались, хотя Роза не могла понять, к чему такая поспешность, когда настал момент истины и им было просто необходимо выяснить побольше.

- Почему мы ушли? - спросила она, когда за ними закрылась дверь и они пошли обратно. - Нам было просто необходимо остаться и до мельчайший подробностей узнать что ее тревожит, чего она опасается, и как она это себе объясняет. Да и к тому же, совсем не помешало бы все-таки предупредить ее, сказать, что ей угрожает опасность со стороны ее окружения. Почему ты не предупредил ее?

- Я не мог сказать ей все, она и так переволновалась. Представь, что бы могло случится, если бы она узнала, что погибнет от своей собственной руки.

Желая узнать больше, и в то же время не желая спорить, Роза решила зайти с другого края:

- А отчего она погибла? Мы и этого не знаем, как ты можешь быть уверен, что это все-таки самоубийство а не убийство? Она ведь не обычный человек, она Солтинера.

- Вероятно, она умерла от голодной смерти, сознательно лишив себя источника питания. То, что это было убийство, крайне маловероятно. Кто мог хотеть ее смерти, кроме нее, когда она сама сказала, что не может жить без того человека? Нет, нет... Я больше склоняюсь к тому, что это было самоубийство, и при том от голодной смерти. Ужасная смерть, ужасная...

Леон покачал головой и, окинув хмурое небо таким же взглядом, добавил:

- Что-то мне подсказывает, что нам теперь не следует оставляеть ее ни на день, Роза. Теперь она нуждается в постоянном, неотступном внимании. Без него она вряд ли имеет шансы выжить. А она должна, просто обязана жить дальше.

На следующий день не произошло ничего такого, что побудило бы Леона нарушить свое обещание не рассказывать Анабель истинную причину ее беспокойства.

На второй день Анабель призналась, что чувствует надвигающуюся угрозу.

А придя на третий день, она их поразила тем, что похоже все ее страхи беспочвенны, и хотя она пока не может совладать с ними, она чувствует, что просто должна это сделать, и ради этого даже намеревается пригласить гостей домой и устроить вечеринку.

- Я совсем запуталась, - сидя на подоконнике, и глядя как внизу по улице снуют машины, сказала Роза, - из ее слов выходит, что ничего опасного не должно произойти, наоборот, она призналась, что считает эти страхи беспочвенными.

- Она хочет убедить в этом сама себя, и за это ее можно можно только похвалить, - отозвался Леон, стоящий рядом с окном и изучающий письмо Анабель к Розе, которое переписал по памяти на отдельный листок, - хотя, я думаю, она лукавит. Она не может так не думать, не может на самом деле считать, что ее страхи беспочвенны... Она обладает развитой интуицией, но просто не хочет показывать, насколько эти страхи владеют ею.

- И мы не можем ей помочь, хотя знаем причину, - сумрачно пробормотала Роза, - не можем ее успокоить. Как это глупо, честное слово глупо! Зная причину, мы не в состоянии раскрыть ее ей. Когда, хотела бы я знать, все наконец выяснится, и она вздохнет свободно?

- Думаю скоро, со дня на день.

- Я не понимаю, - отрывая взгляд от окна и посмотрев на Леона, воскликнула она, - как ты можешь быть таким спокойным? Мало того, что сейчас со дня на день должна произойти встреча, которая повлечет за собой ее смерть, так еще и Сетернери продят где-то поблизости. Как у тебя хватает самообладания еще и меня успокаивать?

Откладывая листок с письмом в сторону, Леон наконец посмотрел прямо ей в глаза:

- Просто я думаю, что излишняя боязнь не может быть лучше спокойствия, особенно в этой ситуации, - oн взял ее руку в обе свои и улыбнулся. - Скоро все кончится и ты успокоишься. Эта ситуация не может держатся вечно, рано или поздно что-то должно выплыть наружу... А пока нам следует просто сохранять в себе уверенность в положительном исходе дела.

Не желая показывать своего истинного состояния, Роза улыбнулась и встала:

- Она нас пригласила на свою вечеринку, - сказала она нарочито бодрым голосом, - надо будет одеться поприличнее.

Но вечеринка так и не состоялась. В назначенный для нее день Анабель увезли в больницу, где она вскоре родила девочку, которую сразу же решила назвать в честь своей прабабушки - Софией.

Эта весть приятно взволновала ее родственников, а особенно тех ее друзей, что со дня на день ждали этого события и опасались того, что должно было за этим последовать.

Роза до того нервничала, что уже два дня страдала бессонницей, и на утро уверяла такого же бледного как и она сама Леона, что больше не может ждать.

Неделю спустя Анабель вернулась из больницы домой, неся с собою крошечный сверток и уверяя всех, что счастливее ee на свете никого нет.

Вскоре за этим последовала и долгожданная вечеринка, для которой уже был найден повод, и на этот раз не выдуманный, а настоящий. Рождение Софии определенно заслуживало подобного события.

Анабель хотела пригласить всех мало-мальски знакомых ей людей, друзей, дальних родственников, друзей матери, словом, абсолютно всех с кем хоть когда-то имела дело. Всех, кроме ее бывшего мужа.

Видя старания дочери, Евгения не поскупилась на помощь, и уговорила перенести столь радостное событие к ней в дом, дабы они смогли разместить как можно больше народу и повеселится от души, а она сама смогла бы, конечно, приготовить столько сладких пирогов с яблоком, сколько не готовила за всю свою жизнь.

Наконец настал день праздника и Роза заперлась у себя в комнате на целых два часа - неслыханное для нее время, - и перешарила весь свой гардероб, пытаясь отыскать худо-бедно сносный наряд. Нечего обворожительно-красивого, или, по крайней мере, мило-привлекательного не найдя, она махнула рукой, и одела просто белую рубашку с наиболее новыми джинсами.

В шесть к ней в комнату зашел Леон, и вместе они спустились в гостиную, где уже начали собираться гости.

Анабель встретила их бледным, но зато, похоже, счастливым личиком, сообщила новости о малышке и повела знакомить с гостями.

В шесть тридцать уже было не протолкнутся, столько собралось народу. В воздухе витал запах кулинарных шедевров Евгении, звучала музыка, все смеялись и разговаривали.

Продираясь сквозь группу довольно-таки корпулентных дам, разговаривающих басом, Леон подошел к одиноко стоящей у маленького столика с напитками Розе.

- Как ты? - спросил он, видя как та ежится. - Ты замерзла?

- Да, прохладно...

Недоуменно оглянувшись и оттянув тугой воротник, Леон встал рядом:

- Здесь же не прoдохнуть... Анабель собрала здесь весь город. Кстати где она?

- Ушла укладывать Софию, - ответила Роза и, не сдержавшись, прошептала. - Лео, мне страшно.

- Страшно? Что случилось?

- Мне холодно, Лео, а здесь должно быть жарко.

- У тебя температура?

Мимо прошествовала Евгения, идя открывать дверь новому гостю.

Проводя ее глазами, Леон вернулся к разговору. Вид у него был хмурый:

- Ты уверена? У тебя было такое и раньше?

- Вот именно что было... Послушай меня, мне кажется, нам надо уйти отсюда.

До Леона видимо только сейчас дошел смысл сказанных ею слов. Глаза его пожелтели, лицо побледнело.

Не медля больше ни минуты, он взял ее за руку и повел подальше от двери, в которую вошел новый посетитель. Протащил вверх по лестнице и остановился у двери в его комнату:

- Где Анабель?