Джентльмен подал руку даме, в испуге забравшейся на дерево, и помог ей спуститься.
- С вами все в порядке? – спросил он.
- Д…да, - дрожащим от страха голосом ответила Элизабет.
- Если бы я не разогнал их, - со смехом говорил охотник, - они бы караулили вас под деревом всю ночь и весь следующий день.
- Спасибо большое! Не знаю даже, как вас отблагодарить… Вы охотник?
- В некотором роде. Я провожу так свободное время, отвлекаюсь от дел. Как вы попали сюда в такой час?
- Опоздала на последний кэб, попутчик довез только до поворота, и так хотелось домой попасть, что решила пешком от поворота пойти.
- О чем же вы думали, смелая леди? Получается, вы в деревне живете?
- Да, я ехала домой к маме от тетушки.
- А я из Маллингема.
На миг они замолкли, не зная, что сказать.
- А можно поинтересоваться, как звать моего спасителя? – вышла из положения, снова развеселившаяся путешественница.
- Джозеф… Джозеф Сандерс.
Девушка засмущалась, когда посмотрела в его глаза, сверкнувшие расширенными зрачками, и улыбнулась.
- Ах да! – вдруг вспомнила она. – А меня – Элизабет Хоулингстон.
- Очень приятно. Будем знакомы… Вас подвезти? – спросил Джозеф и стал привязывать волка сзади, к седлу. А затем, не дождавшись ответа, продолжил, - Даже и не думайте. Как я могу оставить вас здесь одну на растерзание хищникам.
- Зачем же тогда спрашивали, брали бы сразу да везли.
- Видите ли, - начал Джозеф с намеренно ученым видом, - я не могу распоряжаться свободой выбора человека без его согласия.
Такой разговор забавлял их обоих.
Они забрались на лошадь и поскакали к деревне. Точнее помчались быстрее ветра. Элизабет, сидевшая сзади, держалась, крепко обхватив Джозефа, и прижавшись к нему. За его широкой спиной она чувствовала себя защищенной от любых неожиданностей.
Глава 4
Хоулингстоны из Фоксфилда
Когда они подъехали к деревне, наступила ночь и в окнах многих домов уже горели огни. Хоть этот факт и выказывал присутствие здесь людей, этого нельзя было сказать по пустынным безмолвным улицам. Кругом ни души! Вскоре путники приблизились к дому Элизабет. Из окон исходил теплый желтый свет, на фоне которого отчетливо вырисовывался силуэт, неподвижно сидящей, старенькой женщины. Ее звали Хильда Хоулингстон и как вы, несомненно, догадываетесь она – мать нашей героини. Одинокая, уже поседевшая женщина, услышав, наконец, цокот копыт у своего домика, выбежала наружу. Элизабет, завидев свою заждавшуюся мать с растрепанными волосами и всю сияющую от радости, широко распахнув руки, бросилась в ее объятия. Они долго обнимались, целовались и радостно разговаривали, пока девушка не вспомнила о госте, который, уже было, собирался уходить.
- Мам, позволь представить тебе этого молодого человека…
В эту минуту в голове у матери пронеслась странная мысль.
- …, который сегодня спа… – начала торжественно ее дочь.
- Да нет же, не преувеличивай, - оборвал ее на полуслове и засмущался всадник, а затем представился с поклоном, - Джозеф Сандерс!
- Ааа… вы должно быть из семьи фермеров, что в Маллингеме, недалеко от нас? – вспомнила Хильда.
- Да, - кивал молодой человек.
- Очень приятно с вами познакомиться, Джозеф.
- А это моя мама – Хильда Холуингстон, - вставила Элизабет.
- Я тоже очень рад знакомству, миссис Хоулингстон, - сказал он, наклонив голову.
- Может, зайдете к нам в гости, выпьем по чашечке чая, если не торопитесь? – предложила мать девушки.
- Ну, если только ненадолго.
Войдя в дом, Джозеф заметил небольшой беспорядок, но с другой стороны в нем чувствовалась забота хозяйской руки. В отличие от прихожей, кухня показалась ему самой чистой и ухоженной. Видимо, это та комната, где хозяйка проводила большую часть времени, да и зачем одному человеку так много комнат. Кухня находилась слева от прихожей. В каждой из трех основных стен комнаты находилось по небольшому квадратному окошку. Под окном, из которого была видна дорога, стояло кресло-качалка, в котором Хильда частенько сидела вечерами за пряжей и в бесконечных раздумьях засыпала, но просыпаясь от внезапных звуков, всегда смотрела в окно в ожидании приезда дочери. Так и сегодня: когда прибыли наши путешественники, радости женщины не было предела. Чуть правее от центра комнаты находился большой грубовато сделанный дубовый стол. Напротив него, у окна расположен посудный шкаф, а по другую сторону – большой камин, от которого исходило тепло. На окнах – обычные белые занавески.
Пока гость разглядывал дом, хозяйка приготовила чай и подала его на стол, покрытый белоснежной скатертью.
- Ну, Джозеф, рассказывайте: что же вас свело с моей дочерью? – начала разговор Хильда.
- Случай, чистейшей воды, но в некотором роде судьбоносный…
- Я сама виновата, - добавила неопределенности Элизабет.
- Ну не томите! – возмутилась женщина.
Джозеф молчал, не желая хвастать своим поступком.
- Какая я все же дурочка: не успела на попутный кэб в деревню, и пришлось ехать в город, но подумала, что запросто пешком от поворота дойду – и пошла. А тут на тебе: волки на опушке.
- О господи! – вырвалось у Хильды.
- Я думала – все: конец мне. Но нет, Джозеф вовремя подоспел. Подстрелил гада! - все это она протараторила с нескрываемым восхищением.
- И как тебя только угораздило?! – выражала свое недовольство дочерью мать, - Человека заставила беспокоиться. А вам, мистер Сандерс, огромное спасибо! Теперь мы вам обязаны.
- Да нет, что вы, - отвечал Джо, - не надо меня благодарить. Я только исполнил свой долг. Любой другой сделал бы то же самое на моем месте.
Ему стало неудобно от того, что этому придают такое большое значение и хвалят.
- Ой! Вам, наверное, пора домой? Мы и так вас задержали, – опомнилась женщина.
- Да, пора ехать. East or West – Home is Best6!
Закончив чаепитие, все они вышли на улицу и стали прощаться. Джозеф поблагодарил хозяйку за теплый прием. Она пожелала ему счастливого пути и, закутавшись от холода в огромную шаль, поспешно забежала в дом, словно нарочно оставив молодых наедине.
- Может, еще встретимся? – тихо спросила Элизабет Джозефа и замерла в ожидании ответа.
- Конечно, но для этого вовсе не обязательно одной идти в лес, - пошутил молодой человек, засмеялся и скрылся в темноте зимней ночи.
Элизабет охватила грусть. Ей стало одиноко, и холод зимы начал чувствоваться отчетливей. «Но ведь он сказал: Конечно», - успокаивала она себя. Постояв еще немного и поразмыслив, она зашла в дом. Мать встретила ее словами:
- Бетти, мне кажется или он тебе понравился?
Девушка покраснела.
- Как-то странно вы переглядывались за столом, - продолжала она, - И ты все время улыбалась. Давно я не видела тебя такой счастливой.
- Да ты и так давно меня не видела. Но скорее всего ты права, - ответила в смущении дочь, - Но не рано ли делать такие выводы?
- Не рано, я-то знаю. Сейчас – рано, а через два дня уже поздно будет.
- Думаешь, он вернется?
- А если не вернется, что ж с того?
- Не переживай. Я знаю Сандерсов. Это очень хорошая и порядочная семья. К тому же богатая! Так вот знай дочка, что я была бы счастлива, если бы он был твоим женихом. Но мы для них все же низший класс. Помни это.
Слова матери и радовали и печалили Бетти одновременно.
В эту ночь небо было безлунным. Только звезды слабо освещали пространство, охваченное тьмой. Казалось, солнце больше никогда не взойдет, не осветит этих полей, домов, озер и лесов. Непроглядная темная ночь опустилась на Фоксфилд, как крылья огромной черной птицы. Из высоких кирпичных труб валил белый дым. Свет в окнах стал понемногу потухать и только в одном остался непогашенным, в том, на подоконник которого облокотилась девушка и задумчиво смотрела блестящими глазами на медленно падающий снег.
Фоксфилд – деревня небольшая. Состоит всего из трех улиц: центральной, выходящей на Маллингем, и двух других, пересекающих ее под прямым углом. В конце центральной улицы и стоит кирпичный домик Хоулингстонов, на ее Западной стороне. Все дома тут одноэтажные и уже довольно старенькие, как и их хозяева. С недавнего времени деревня считается вымирающей. В поисках лучшей жизни сельская молодежь устремляется в город. Маллингем переманил к себе рабочую силу, оставив Фоксфилд без будущего. Это похоже на паразитизм города над деревней. Многочисленные сарайчики и загоны для скота в таком старом, ветхом состоянии, что, кажется, вот-вот рухнут. А ведь когда-то эта деревня была процветающей и независимой.