— Ещё бы!

— Онищенко, это, падла, не подарок. Молодец мужик!

— Ну, хохма!

Ха-ха-ха…

— А как ты, Ара, туда попал-то, в парк этот?

— Да я и не собирался вовсе. Я к Ленке, за забором, в общагу, на пять минут всего, после одиннадцати и заскочил. Поздравить хотел, и все такое — у нее день рождения был. А мне говорят, она ждала тебя, ждала, и в парк на танцы ушла. Сказала, пусть Артур, если хочет, туда и приходит. А я всегда хочу. Вот и… А как иначе? Поздравил, в общем!..

Мы весело смеемся, радуемся за Артура… как за себя! Молодец, Ара! Повезло!

А он привычно достаёт гитару, широким движением, чуть небрежно, резко берёт вступительный аккорд. Гитара, проснувшись, громко и с удовольствием отзывается всеми своими чувственными струнами на призыв возвышенной души. Но мы, слушатели, с испуганными лицами с опозданием глушим взвившийся ля минор.

— Тсс-с!

— Чш-ш-шь!..

— Дежурный по полку… услышит!

Замерев, вслушиваемся в ночную сонную тишину. Вроде все спят, всё тихо. Ара, округлив глаза, пятерней взъерошив свои короткие волосы на круглой голове, смешно сморщив нос картошкой, выразительно артикулируя губами шёпотом начинает.

Это не березы плачут, это мы плачем. Это мы бредём наугад, храня память о родной стороне, о своем доме, куда мы должны, непременно должны скоро, совсем скоро вернуться. Эх, хороша песня! Она про нас, про музыкантов, про всех-всех сейчас солдат. Поём шепотом, с чувством, от души, как могут петь молодые ребята, стосковавшиеся по материнской заботе, ласке, нежности и любви. К тому же подогретые французским коньяком — а французы, говорят, толк в коньяке знают…

Артур меняет тон песни.

Обрывает песню.

— Ребята, а поехали ко мне на Сахалин…

— Сейчас?

— Ага, Генка, прямо щас… — Артур весело ерошит Генкину прическу. Она у Генки короткая, с маленьким чубчиком, как у школьника начальных классов. — На дембель, конечно. А что? Мать моя будет рада. Работу найдем… и все остальное. Поехали? У нас интересно. Сахалин, чуваки, это вам… — широко раскинул руки в стороны, но не найдя подходящих возвышенных слов, потряс ими для убедительности, как бы демонстрируя восхищение на вес… — И море рядом. Буровые там всякие, корабли, чувихи и прочее. Пашка, друг, поехали?

— А что? — не возражаю я, мне вообще всё сейчас нравится и предложение. — Может, все вместе и рванем?

— А жить где? — кривясь, интересуется Валька, как подножку ставит.

— Что жить, что жить? — ни секунды не раздумывает Ара. Решительно рубит рукой воздух. — У меня вначале поживем, а там разберемся.

— Ну… А что! Можно… Только домой съездим, отметимся и всё.

— А учиться? — вспоминает Генка. — Мне же в цирковое поступать нужно.

— А мне в Гнессинку. — Вторит Валька Филиппов. — Дирижёр характеристику и направление даёт. Я уже и документы готовлю.

— Да? А ты, Паш?

— Я? Я пока не знаю. Да и Светка здесь.

— А что Светка… Светка? Светку с собой заберём. Хочешь, я с ней поговорю?

— Да я сам.

— Ну вот и добро, чуваки, мы с Пахой решили — всё, едем. А вы будете к нам приезжать.

— Или вы к нам.

— Ко мне в цирк! — уточняет Генка.

— Годится. Замётано! — ставит точку Артур.

— Пашка!..

— Валька!..

— Артур!..

— Генка!..

Уткнувшись головами друг в друга стоим, обнявшись за плечи.

Я в увольнении. Под ручку со Светланой не спеша иду по центральной улице города.

Мы уже посидели в кафе-мороженое, съели по две порции. Уже прошлись по парку над Амуром, сейчас идем на площадь, к центральному фонтану. Светлана, совсем непривычно для меня, но очень приятно, торжественно, как ходят только супруги, держит меня под руку. Я чувствую её руку, её плечо, иногда бедро и развевающиеся от легкого ветра светлые её волосы. На ней бежевая короткая юбка и легкая яркая цветная блузка, белая дамская сумочка на длинном ремешке и белые туфли на высоком каблучке, на шее повязан светло-кофейный газовый шарф. Всё изящно, со вкусом, всё подчеркивает молодость, обаяние, и её красоту. Она, легко и празднично цокает каблучками, а я, вслушиваясь, стараюсь мягко ступать кирзачами, не нарушать гармонию.

Мы, наверное, не плохая пара. Прохожие с приятными и одобрительными улыбками смотрят на нас, иногда провожают глазами. Светлана очень эффектна, я это вижу. Еще я замечаю, что это видят и другие, особенно мужчины, и вижу — как они это видят! Мне это не нравится. Очень не нравится! Я ревную. Да, я её ревную! C первого дня встречи.

Сейчас нам весело, у меня очень хорошо на душе, чудесное настроение. Я всегда очень хорошо себя чувствую, когда вижу и слышу мою Светлану, и когда она рядом со мной. Когда её нет, я переживаю, нервничаю, жду и ревную. Да, ревную. А что?

Патрули нас не останавливают — старика в увольнении всегда видно. К нему доколупаться трудно, у него всегда всё в порядке, на то он и старик! Я — такой сейчас… Чуть расслаблено отдаю офицерам честь. Слева, прижимаясь ко мне плечом идет Светлана, тоже кивает головой, здоровается с ними, как жена. А все так и думают, наверное.

— Паша, тебе хорошо со мной?

— Да, очень… А тебе?

— Очень! очень! очень!..

Незаметно поглядываю на часы — её, кстати, подарок! — всего три часа в запасе! Как быстро время летит, кошмар!

— А вон ещё офицеры идут… — тихонько предупреждает Света, чтоб я не забыл поприветствовать. Я однажды забылся, так вот шел со Светланой, и меня, при ней, минут пять воспитывал один нервный майор, с интересом разглядывая Светлану.

— Вижу!

Светлана очень смешно и трогательно тоже научилась меня приветствовать при наших встречах:

— Товарищ сержант, разрешите вас… — бодрым голосом, как старшая пионервожатая на линейке, улыбаясь, рапортует прижав руку к виску, — поцеловать! — И сразу другим голосом, нежным-нежным, который на меня действует, как исцеляющий и расслабляющий бальзам одновременно, добавляет. — Очень соскучилась, потому что! — И бросается мне на шею. — Пашенька! Мой Пашенька!..

Мне очень нравится слышать её голос, нежные интонации в нём, видеть её, чувствовать её. Наверное, я её люблю… Последнее время и не только во сне, мои мысли и чувства полностью заполнены ею. Я… Что такое?..

…Иду один?!

Без Светланы!

Только что шли вместе, и вот я уже один иду!!

Светлана неожиданно отскочила от меня метра на два в сторону и идет, как ни в чем не бывало одна, будто одна гуляет. Что случилось? По инерции, еще пару шагов продолжаю идти вперед — без неё! — потом останавливаюсь… Не могу понять: что с ней случилось? Что такое? В чём дело? Поворачиваюсь в ту сторону, чтоб окликнуть, спросить… В этот момент Светлана тоже остановилась, а к ней, в это время, навстречу подходят трое парней в темно-синей форме летчиков гражданской авиации — «Аэрофлот». Она им радостно и приветливо улыбается.

— Привет, мальчики. — Слышу её радостный голос.

Они ей:

— О, Светик! Здравствуй, красавица наша! А ты что это?.. — Насмешливо кивают головой в мою сторону. — С солдатиком…

— Ну, что вы! — вдруг слышу, она их перебивает. — Нет, конечно! А вы это куда, ребята?