Три следующих удара и вовсе не попали, и все догадались, что палач подслеповат.

Картина была страшнее, чем хотелось зрителям. Народ застонал, кое-кто рухнул на землю. Среди упавших были три солдата, в том числе рыжеволосый здоровяк. В осиннике послышались мягкие шлепки — несколько мальчишек в беспамятстве попадало, остальные, вцепившись в ветки, кричали и плакали, но мало кто слышал тонкие мальчишечьи голоса.

У эшафота ничком лежал господин Пэус, но было не похоже, чтобы он молился: он закрыл руками уши.

Пятый удар наконец отделил голову от туловища, и фонтан крови брызнул из шеи.

Тут произошла сцена, показавшаяся многим отвратительной. Прямо перед цепью солдат появились четыре ворожеи — две из Нурбюгды, две из главного прихода, — каждая с деревянной миской в руках. Когда упала голова, они проскочили между солдатами и подставили миски под струю. Они мешали друг другу и затеяли перебранку, но немного крови все же попало к ним в миски — а больше на платья — до того, как сержант с капралом вытолкали их обратно. Народ заволновался, а ворожеи бормотали заклинания. Но все понимали, отчего эти женщины так стараются: ведь кровь убийцы исцеляет от всех болезней.

Работник из Ульстада, бледный, трясущийся, въехал в круг на черной лошади с волокушей. Лошадь эта была не здешняя, а палача. Его помощники взяли труп за руки и за ноги и бросили на волокушу.

У эшафота лежал длинный кол, заточенный с обоих концов. Помощник палача надел голову Ховарда на кол и пошел, подняв его высоко, так чтобы все видели голову. С головы на его руки падали капли крови. Помощник палача шел сначала по лугу, потом по тропе на хутор. У развилки была подготовлена яма. Он воткнул в нее кол, притоптал вокруг землю и повернул голову лицом к тропе. Другой помощник, погоняя лошадь, вез труп. Куртку и жилет Ховарда он держал под мышкой. Убедившись, что кол стоит крепко, помощники поехали на кладбище.

Толпа стала расходиться, больше смотреть было не на что, упавшие в обморок начали приходить в себя и сидели на земле. Эрик Берг поднялся, покачиваясь и держась обеими руками за челюсть. Кое-кто из прихожан, желавших увидеть все, следовал за помощниками палача.

Перед кладбищенской оградой была вырыта могила. Здесь они остановили лошадь. Остатки одежды скрутили в узел и перевязали ремнем. Потом бросили обезглавленное тело в могилу и засыпали землей.

Помощники палача положили лопаты на волокушу, развернули лошадь и уехали назад в Ульстад. Лопаты тоже были из Ульстада.

За это время господин Пэус помог пробсту Нёйманну подняться. Обмякший, как мешок, тот едва стоял на ногах, и холодный пот катился с него градом. Он шепнул господину Пэусу:

— Скажите что-нибудь прихожанам, я не могу.

Господин Пэус окинул взглядом поредевшую толпу.

— Слишком поздно, — ответил он без сожаления. И отнюдь не по-христиански подумал с ненавистью: «Теперь они избавились от него и могут жить, как жили еще полсотни лет!»

Так умер Ховард Ермюннсен, крестьянин из Ульстада, сын крестьянина из Телемарка.