Кровоточащий сердца плод для стрел твоих судьбою дан,

Души летящей мотылек, чтоб вспыхнуть над тобою, дан;

Не торопись, не осуждай самосожжение мое -

Во славу милой жребий мне идти такой тропою дан.

Глаза прекрасных им даны, чтоб на тебя смотреть, любя,

Кокетства острый меч тебе, чтоб быть готовой к бою, дан.

Как лист заледеневший, я застыну на пути к тебе,

Мне биться в западне приказ судьбой моей слепою дан.

Из тех, кто увидал тебя, кто восхвалять устал тебя?

Порыв склониться пред тобой чертой твоей любою дан.

Под грузом милостей твоих поник трепещущий Масих,

Ему удел быть заодно с влюбленною толпою дан.

Краса вселенной, о тебе давно закончить споры надо,

Премудрому, чтоб жизнь познать, узреть земли просторы надо

Для углубления в себя отринуть разговоры надо,

Чтоб править празднеством, иметь начальственные взоры надо

К тому, кто поученьям рад, придут веселье и отрада.

Да не прельстится ни один ни суеверием, ни сплетней,

Да будут в мире и в ладу орел небес и червь последний,

Да будет полною луной обличье совершеннолетней,

Да будет смоль ее волос глазури куполов заметней,

Рост благородный ей иметь, осанку царственную надо.

Хвала прекрасному лицу, гордящемуся кожей гладкой,

Хвала ресницам – их сравню с дающею нам тень палаткой,

Хвала жемчужинам-зубам, выглядывающим украдкой,

Стократ хвала твоим устам, дарящим благодатью сладкой,

Тебя налитому росой тюльпану уподобить надо.

Эй, красавица с ликом-луной,

Погляди, что случилось со мной,

От меня отделясь, как стеной,

Ты, любимая, стала чужой;

Лучше быть мне в горячей золе,

Чем страдать без надежды во зле,

Ты спасенье мое на земле -

От тебя я отрезан межою.

Я взмолюсь у заветных дверей:

«Откровенностью душу согрей,

Мой поступок поведай скорей -

И убей,

А я благословлю твои руки».

Душистые, нежные кудри твои

Рассыпались черной волной, Фатима.

Зачем насурьмила хмельные глаза?

Взгляни, я и так чуть живой, Фатима.

Влюблен я в лукавые кольца кудрей,

Влюблен я в румянец, зари розовей.

Сокровища мира возьми поскорей,

Но только останься со мной, Фатима!

За твой волосок, за единый твой взгляд

Отдам без раздумья Китай и Багдад.

Пусть стрелы-ресницы мне сердце пронзят,-

Любуюсь жестокой игрой, Фатима.

Ты бровью играешь, как ты хороша!

Молчу, потрясенный, стою не дыша.

Но горем объят я, в смятенье душа -

Мой дом обошла стороной, Фатима.

Стрелою ресниц ты пронзила мепя,

Румянец твой жжет горячее огня,

Как грешник сгораю, свой жребий кляня,

Влюбленный Вагиф пред тобой, Фатима.

Женщина, что сердцем хороша,-

Век пройдет,- она бледней не станет.

Если, словно лал, светла душа,

От невзгод она темней не станет.

Благородной красота верна,

Стройная – не сгорбится она.

Если добротой одарена,

Не изменит, холодней не станет.

Кровь ее девически чиста,

Ярче свежих роз ее уста.

Стрел острей ресницы… Лет до ста

Ранящая сталь слабей не станет.

Страшно ль совершенной жить сто лет!

Пусть уже в движеньях силы нет,

Но в глазах горит все тот же свет.

Обаянье меньше в ней не станет.

Истинное счастье – не забудь -

В той, что знает страсти скорбный путь:

К девушкам, Вагиф, не надо льнуть,

А не то спокойных дней не станет.

Чужими друг другу мы стали давно.

При встрече мы слов не нашли и расстались,

Нам втайне терпеть нашу боль суждено,

Друг к другу на миг подошли и расстались.

Чужие, от встреч мы не ждем ничего,

Давно не кружусь вкруг лица твоего.

Мы шли на огонь, но, достигнув его,

Одежды лишь край подожгли и расстались.

Мы пробыли только мгновенье вдвоем,

Не дрогнув, не вспыхнув любовным огнем.

Сердец не согрев, мы в упорстве своем

Обиды простить не смогли – и расстались.

Порвали мы дружбу, терзанья терпя,

Не выдали горя мы души скрепя,

Так, птицу души отпугнув от себя,

В молчанье глаза отвели и расстались.

Любовь обернулась Вагифу во зло.

Напрасны мученья. Все прахом пошло.

Сойдясь, не открыли, как нам тяжело

Век жить друг от друга вдали, и расстались.

Темноглазая гонит меня в сердцах:

«Не подмигивай мне, не срами меня!

Здесь догадливых много, подумать страх –

Опозоришь навек пред людьми меня!»

Только вздохи да взгляды – что толку в них!

Ветер кудри отвеял от щек твоих.

Целоваться пора, мир во тьме затих.

Ни к чему тут лукавство – пойми меня!

Заклиная, моля, говорит Вагиф,

Плечи нежные жаркой рукой обвив:

«До притворства ль теперь, я и впрямь чуть жив,

Я сгорю, я умру – обними меня!»