Когда Катерина и Гильом скрылись за дверью, комната наполнилась теми людьми, что еще оставались и ждали в коридоре. Бертран и нервная дама стояли в центре комнаты, и как противники на поединке, бросали друг на друга уничтожающие взгляды. Группа полицейских, сопровождаемая деревенскими постаками, обошла комнату, заглянула во все ниши и закоулки, включая миниатюрную спальню и уборную, блиставшую первозданной чистотой. Попутно были открыты и осмотрены все шкафы и более или менее объемные тумбы.

Обойдя комнату, полицейские, переговариваясь между собой, направились к выходу. Нервная дама поспешила за ними. Последним выходил Бертран. В дверях он огляделся и быстро посмотрел прямо на Катю. Та под его взглядом сжалась в своём кресле, прикрываясь бумагами Гильома. Бертран, нехорошо усмехнувшись, вышел, попутно выключив яркий свет.

Когда его шаги затихли, в комнату вошла Катерина, катя перед собой кресло Гильома.

- Скоты, свиньи! – бормотала Катерина себе под нос.

- Что же дальше? – не слушая её, спросила Катя Гильома. – Неужели Бертран сможет скрыть родственников, камеры пыток, донжоны с алтарями, казематы? Неужели это возможно?

- Он уже это сделал, - мрачно сказал Гильом. – И зачем скрывать? Достаточно изменить угол зрения.

- То есть как?

Гильом вздохнул.

- Неужели я тебе, члену нашей семьи, должен объяснять такие простые вещи? – Он неодобрительно посмотрел на Катю. – Зачем тратить свои силы на то, чтобы что-то скрыть целиком, если можно просто предложить другой вариант увиденному?

- Как?

Бертран снова вздохнул.

- Ты в цирке давно была? – безнадёжно спросил он Катю, которая недоумевающе смотрела на него. – Иллюзионистов видела? Тебе показывают фокус с распиливанием женщины или вытаскиванием кроликов из шляпы. Здесь принцип тот же: глядя на каменные стены казематов, как ты выразилась, видишь старые каменные стены. Глядя на комнату с алтарем в донжоне – видишь запущенную старую комнату с каменным столом. Камеры пыток, - Он слегка поклонился Кате в кресле. – они и есть камеры пыток. Прошлого. А родственники? Некоторых можно представить восковыми куклами – хобби хозяина, навеянное мадам Тюссо. Некоторых вообще можно скрыть с глаз с помощью собственных сил. Одного не пойму: почему тебя это так удивляет? Твоя мать, твои братья всё это умели делать. Не в масштабе Бертрана, конечно. Но это не должно тебя поражать.

Катя уткнулась в бумаги. Катерина, задумчиво глядя на неё, переглянулась с Гильомом и пожала плечами.

Обыск в замке, благодаря усилиям Бертрана ли, глупости полицейских ли, никакого результата не принёс. Никаких насильно удерживаемых людей найдено не было. Поплутав по подвалам и башням, полицейские собрали вековую пыль и грязь на своей одежде, подивившись различным хобби различных обитателей замка, начиная от икебаны и заканчивая набиванием чучел животных. Потемневшие картины не привлекли ничьего внимания. На какое-то время заставило оживиться деревенских понятых тусклое серебро и доспехи в нижних этажах замка. Заплутав в коридоре и споткнувшись о бесчисленные порожки и ступеньки, их развеселила нервная дама, которая и заварила всю эту кашу. При чём споткнулась она так неудачно, что, падая с лестницы, не только сломала ногу, но и пропорола её о какие-то выступающие резные части отделки. Пришлось обыск заканчивать без неё, поскольку замученный врач «скорой» без лишних слов и её истерических возражений отправил её в больницу. Узнав об этом, Гильом пожал плечами. Через неделю по причине заражения крови, нервной даме отрезали обе ступни.

Глава шестнадцатая

В течение же этой недели Катя пыталась уехать из замка, беспокоясь об Агнии. Ещё её заставляло нервничать постоянно увеличивавшееся число родственников, собиравшихся в замке. А так же странное поведение големов, что-то носящих всё время. Перетаскивавших и чинящих. Чем вызвано подобное паломничество родни ей никто внятно казать не мог. Однако, вменяемые, опрошенные ею, впадали в какое-то заторможенное состояние и твердили, что должны быть здесь.

К концу второй недели Катя тревожилась всё больше. Тем более, что Гильом стал каким-то апатичным и явно старался её избегать. А Катерина просто перестала её замечать. Обескураженная Катя пыталась действовать сама. Но то её одежда вдруг оказывалась в грязи или стирке, то куда-то девались ключи от машины или паспорт, то с утра до вечера лил дождь, превращая дороги в непролазные препятствия, то свечи в машине залило, то бензин куда-то девался, то у неё самой жутчайше болела голова, что не только ехать, встать с кровати не было возможно. А однажды у нее неизвестно почему поднялась температура, и она пробредила два дня под надзором големов, которые потом несколько дней приносили ей еду и судно.

Когда она оправилась, она снова попыталась уехать. У неё снова ничего не вышло. Решив, что это Бертран ей пакостит, исходя из своих каких-то гнусных целей, она решила понаблюдать за своей комнатой, и нарочно оставила ключи от машины на виду. Но не произошло ничего. Ключи оставались на своём месте. Зато куда-то подевались резиновые сапоги, в которых она собиралась уйти пешком из замка. Занятая их поисками, она наткнулась в коридоре на Бертрана. Странно восторженный и чем-то возбуждённый, он словно летел по коридору, не глядя ни на кого. К груди он прижимал какие-то тряпки, свёртки и кипу пожелтевших бумаг.

- Бертран! – окликнула его Катя, опасаясь фанатичного блеска его глаз. Что случилось? Почему здесь так много… - назвать «родственниками» некоторых членов своего семейства она не могла – язык не поворачивался. – родственников? Какое-то торжество?

Бертран затормозил, посмотрел на Катю, не видя её. Затем, словно очнувшись, он радостно вскричал:

- Грядёт День! Наше Торжество! – Он попытался воздеть руки, но вещи ему мешали.

- Какой день? Какое торжество? – Катя уже сожалела ,что обратилась к этому маньяку.

- День нашего искупления! – восторженно заорал Бертран, воздев-таки руки на всю их длину. Вещи каскадом упали на пол.

Катя побледнела и отшатнулась. Если это «зов крови», то здесь должна будет появиться и Агния. А останется ли она жива – Катя даже боялась думать.

Бертран опустил руки и кинулся собирать вещи с пола.

- А зачем это? – настороженно спросила Катя, опускаясь рядом с ним и помогая собирать ветхие листы.

- Для ритуала, - с гордостью сказал Бертран и судорожно схватил вещи ,которые держала Катя.

- Для какого? – похолодев, спросила она. Но Бертран уже побежал дальше по коридору. Катя осталась на месте, глядя ему вслед. Тревожные предчувствия всё больше охватывали её.

Она встала и повернулась, чтобы идти дальше искать сапоги, как ткнулась в чью-то могучую грудь. Подняв глаза, она увидела ироничную улыбку, чёрные фраерские усики, длинный прямой нос и чёрные холодные глаза под столь же чёрными густыми бровями.

- Гриша… - не то простонала, не то выдохнула она.