Гильом коротко посмотрел на неё и продолжил.

- Если бы не война, - вздохнул он. – это была бы банальная любовная история: любовники, неверная жена, рогоносец-муж, искалеченный жизнью, и всё прочее. Но всё происходило тогда, когда вседозволенность была нормой, а милосердие чем-то вроде ругательства. В один замок приехал друг хозяина, сражавшийся в Святой земле. Про Крестовые походы слыхала? – Катя кивнула. – Так вот, Бертран де Го, один из потомков внебрачного родственника приснопамятного папы Климента Пятого, давшего согласие Филиппу Четвёртому, прозванному Красивым, на уничтожение ордена тамплиеров, вернулся из Святой земли, где находился всё время, пока в его стране заканчивалась война. Побывав в арабском плену, в бедуинских стойбищах, в тамплиерских отрядах, проехав по выжженному около века назад Лангедоку и разорённой Бретани, он понял одно: бога нет. Есть тот, кто может занять его место. Есть сатана, и есть он, которого, несмотря на все его прегрешения, судьба хранила. Он решил, что его взял под крыло дьявол. Ему он и решил служить. Понятия о рыцарской чести и христианской доброте он растерял во время осады мусульманами одной из крепостей, когда в его рядах нашёлся предатель и ночью открыл ворота. Мольбы ничего не смогли сделать, бог ему ничем не помог, кроме как оставил жить для того, чтобы прозябать в рабстве на галерах. Как младшему сыну мелкопоместного нищего вассала на выкуп ему было нечего надеяться: даже свое снаряжение он брал в кредит, ещё столько же он задолжал тамплиерам. Его любовницу во время вторжения в крепость мусульман вместе с ребёнком – его ребёнком – убил какой-то асассин на его глазах. Ничего удивительного, что подобные обстоятельства, да ещё галерное общество, среди которых было много мавров, негров, каталонцев и цыган со своими верованиями, сделали из него верного слугу сатаны.

Прибыв на родину, в доме своего друга он увидел его жену, Катерину ле Муи. Женщиной она была умной, страстной, и её тяготила роль прекрасной, но всё же вещи, которой сначала распоряжаются отец и братья, а потом муж. Её стесняло платье, в котором она чувствовала себя как в клетке. А ношение мужской одежды было грехом и каралось костром. Один из пунктов обвинения Орлеанской девы. Катерина хотела уметь читать, заниматься алхимией, рисовать, стрелять, скакать на лошади. Ей было тесно в замке мужа-калеки. И вот приехал Бертран де Го, не признававший законов ни бога, ни человека, который делал то, что ему хотелось и нравилось. Сумрак в душе Катерины сгустился, и они стали любовниками, ничуть не скрываясь от мужа. Последний, возмущённый вероломством жены и предательством друга, вызвал его на рыцарский поединок. Можно сказать, что он был последним рыцарем своего времени. Он не хотел банально заколоть гостя и заточить жену в подземельях. Он хотел быть честным…

- И что же?

- У каждого справедливого и честного хозяина всегда находятся ленивые и недовольные им работники. Вседозволенность войны озлобила его войско. Солдаты, которые были у него в подчинении и охраняли замок, были недовольны тем, что он не давал грабить окружающие деревни, запрещал убивать крестьян и карал за насилие над их жёнами. Поэтому Бертран быстро сколотил отряд, с которым он напал на Гильома ле Муи в его собственном замке и убил его в его же покоях. Его жена сама, своей рукой проткнула кинжалом его глаза. Тело последнего рыцаря ещё долго таскали по его землям в знак устрашения подданных. Из-за войны у Гильома ле Муи не осталось наследников, и наглое заявление Бертрана не стало оспариваться сеньором, трусливым и слабовольным Пьером де ла Валеном. Он просто закрыл на всё глаза, отговариваясь незнанием. Следствие было формальным. Катерина как вдова унаследовала земли, её дочь Бьянка осталась в замке чуть ли не в заточении. А с Бертраном она совершила свой свадебный обряд, когда в один из дней его отряд напал на монастырь Сен-Катрин. Бесчинства Бертрана заводили его в разные обители, где он осквернял святые места, дары и прочее, что ещё ценилось измученными войной христианами. В одном мужском монастыре он захватил развлечения ради настоятеля Жильбера Орси, и таскал его с собой как дрессированного медведя. Свадьбу же он решил отпраздновать, как я уже сказал, в отдаленном женском монастыре Сен-Катрин, славившимся благочестием своих обитательниц. С помощью настоятеля, которого он выставил как заложника, Бертран заставил настоятельницу открыть ворота… Вакханалия продолжалась несколько дней, пока наконец одна отчаявшаяся монашка с помощью послушника, увязавшегося или насильно взятого с настоятелем,, не перетащила пьяных солдат в винный погреб и сожгла их вместе с собой. Мальчик сбежал, но замёрз в лесу. Бертран и Катерина в это время на алтаре в монастырской церкви предавались страсти, закрепляя свой союз. Наутро они решили это позорное и проклятое место сделать своим родовым гнездом. Здесь они плодили своих детей, совершали сатанинские обряды, хранили сокровища, плели заговоры и прятались от врагов. Ты тоже сейчас здесь.

Катя вздрогнула.

- Значит, этот замок… - Она обвела глазами комнату.

- Да, именно. Этот замок – бывший женский монастырь, ставший братской могилой для жертв убийств и их убийц.

Они помолчали.

- Что же было потом? – наконец хрипло произнесла Катя.

- А потом у этой семьи стали рождаться и умирать  младенцы, пока не родился один, больной гемофилией. По округе стали ходить слухи, что из мальчика исходит кровь жертв, убитых отцом. Потом родилась слепая девочка с шестью пальцами, которая умела читать мысли. Родилось ещё несколько детей с различными телесными уродствами. Некоторые умели предсказывать будущее, двигать предметы с помощью мысли, видеть сквозь стены. Внешнее уродство не останавливало родителей. Бертран не считал зазорным иметь своих детей в любовниках и любовницах. Не отставала от него и Катерина. Именно она первая попробовала свой выкидыш. Человеческое мясо ей понравилось, и она предложила его Бертрану. До какого-то времени всё это происходило в самом замке. Потом слуги начали болтать. Ужас и возмущение зрели среди крестьян. Уроки войны ещё не были забыты, и столкновение произошло. Но Бертран вывел своих детей, глядя на которых тёмных людей пронзил суеверный ужас. Обещание Бертрана превратить всех их детей в одноглазых, скрюченных и горбатых калек напугало их сильнее, чем всякие слухи и сплетни. Стычки были, но Бертран всегда одерживал верх. Якшаясь с мистиками, чернокнижниками, каббалистами и алхимиками, он вызнал рецепт приготовления голема – бессловесного слуги, зомби, как сейчас бы сказали. Тело такого нечта могло жить дольше человеческого, поскольку «это» было не обременено разумом, не испытывало эмоций, то есть «оно» не страдало, не огорчалось. «Оно» просто исполняло команды. И вскоре надобность в болтливых слугах в замке пропала. Внебрачные дети от прежней прислуги составляли небольшое исключение. Но их было немного – человеческое мясо в роду де Го и ле Муи продолжало цениться.

Катя молчала. Присутствие на том давнем «обряде новой крови», как она его назвала, не слишком её напугало тогда. В родной России подобные дела если и не стали нормой, то уже никого не удивляли. Иллюзии о романтичном Средневековье она утратила давно, ещё даже до того, как прочитала «Дитя всех святых», где рассказывалось о столетнем рыцаре, чья жизнь выпала на Столетнюю же войну хроники ужасов войны, охоты на ведьм, жизни папского двора, особенно папы Александра VI, давно лишили её иллюзий. Люди во все века были животными, что во времена войн, что во время Ренессанса, что во времена просвещённого XIX века, что во времена техничного XX, что в нынешнем заполитизированном XXI веке. Но осознание того, что именно она, Екатерина Мухина, носит в себе гены подобных ужасающих и тёмных личностей, заставило её испугаться. Кто знает, как проявится дурная наследственность? Вдруг она сойдёт с ума, и будет бессмысленно хихикать оставшиеся годы в сумасшедшем доме? Или её разумную личность разобьёт, и она будет со своим умом жить жизнью растения в богадельне, мочась в постель и питаясь через трубочку? Или того интересней, своими паранормальными способностями она невольно или сама кого убьёт и её заберут для опытов в какую закрытую «шарашку», или её посадят на всю оставшуюся жизнь с сифилитичками и гонореечницами? Холодный пот покрывал лоб Кати. Но она заставила себя слушать дальше.