- Хозяин! – закричал он, подняв лицо. – Славлю тебя!

Затем, поставив чашу на распотрошённое тело Бориса, он взял ближайший факел и поднёс его к чаше. Сердце вспыхнуло неожиданно ярко и горело ярко-красным огнём. Бертран снова поднял голову к верху. На небе неожиданно ослепительно вспыхнула точка и медленно начала гаснуть. Через секунду вокруг неё пролетели, пересекаясь, навстречу друг другу, две сверкающие линии, и в следующее мгновение всё погасло.

- Хозяин принял жертву! – заорал Бертран. И, словно по сигналу, на истерзанное тело Бориса накинулись окружавшие его чудовища. Катя, в ужасе прикрыв руками рот, чтобы не закричать, пятилась к двери. Внезапно кто-то схватил её за руку. Она вскрикнула и хотела было бежать, но рука, схватившая её, крепко её держала.

- Тихо, - прошептала Катерина и потянула Катю за собой в темноту коридоров и лестниц. – Сейчас они наедятся, - на ходу говорила она. – Потом будут совокупляться друг с другом…

- Совокуп… - Катя прикрыла рот: её тошнило.

- Знаю. Ты присутствовала тогда при другом, ещё приличном обряде.

- Приличном? – вскричала Катя, остановившись и вырвав-таки руку. – Борис был прав: вы все здесь сумасшедшие маньяки. Нам надо было бежать, когда он об этом думал. Но он поддался на ваше очарование – очарование мыслей, взглядов, мнений. Если бы не вы и ваши теологические выкрутасы, он был бы жив.

- Ты любишь его, - Катерина тоже остановилась посреди тёмной лестницы и удивлённо смотрела на Катю. – Любила, - поправилась она. – Наш род давно утратил способность любить, - как будто самой себе произнесла она. – Воистину расплата близка. – Она подняла голову. – Я спрячу тебя, пока всё успокоится. Потом помогу выйти из замка. Уезжай и никогда не возвращайся во Францию, что бы тебя ни тянуло. Особенно сюда. Бертран здесь очень силён. Но, главное, не подпускай сюда Агьнию. Никогда.

Катя кивнула. Катерина испытующе посмотрела на неё и вздохнула.

- На всё воля божья, - прошептала она, и рука, потянувшаяся ко лбу, замерла на полпути. Катерина махнула рукой. Катя вздохнула и закрыла руками лицо.

Глава одиннадцатая

Оставив позади пиршественный шум, прерываемый выкриками Бертрана, славившего Хозяина, Катерина повела Катю на другой конец замка. По дороге ей попадались молчаливые фигуры, чем-то неуловимо напоминавшие Пьера. Несмотря на темноту, Катерина ориентировалась в лабиринте замка очень уверенно.

Наконец они вышли в слабо освещённый коридор, и Катерина остановила Катю перед самой обычной дверью. Коротко постучав и получив скрипучее «войдите», она повернула ручку. Войдя, Катя остановилась на пороге. Комната была самой обычной, если можно сказать так про средневековый замок адептов чёрной магии, и в то же время в ней было что-то не то. Когда глаза привыкли к свету, Катя поняла: все вещи в комнате были рассчитаны либо на ребёнка, либо на человека очень маленького роста. И он не замедлил появиться: на середину комнаты выкатилось инвалидное кресло с сидевшем в нём человеком. И кресло, и человек были невелики.

- Это Гильом ле Муи, - произнесла Катерина. – Гильом, это Катя…

- Да, я знаю, - отозвался скрипучий голос. Маленькие чёрные глазки перебегали с лица Кати на её тело, руки и ноги. – Ей нужна помощь, - произнёс он утвердительно. – И ты не придумала ничего лучше, как привести её ко мне.

- Но Гильом, в замке только ты можешь справиться с Бертраном.

- Потому что ты и остальные не развиваете свои мозги, а пользуетесь тем даром, который у вас есть. Я хоть и родился инвалидом, но дураком никогда не был. За неимением обеих ног, я стал совершенствовать свою голову.

Тут Катя присмотрелась: в миниатюрном инвалидном кресле сидело бесформенное тельце с большой головой без шеи, тоненькими ручками и одной ножкой. Второй под пледом не наблюдалось.

- Я родился таким, - произнёс Гильом, глядя на Катю. – Жану и Жаку на двоих достались три ноги, одной из которых их хотели лишить, а мне одна.

Катя вспомнила жутких сиамских близнецов, сросшихся в области таза и груди. У них было две ноги, как у обычных людей, а третья росла откуда-то из копчика. Катя постаралась поскорее прогнать это видение.

- Я вижу, с ними вы уже познакомились, - со странным удовлетворением произнёс он. Поёрзав в кресле, он подъехал к Кате. Теперь Катя заметила, что за спиной у карлика растёт внушительный горб.

- Что же, родственница. Поскольку нам с тобой предстоит пробыть вместе какое-то время, я тебе кое-что скажу. Я не люблю телевидения, газет, рекламы, шоу-бизнеса и прочих новомодных изобретений для человеческого развлечения. Электрический свет я тоже не люблю, не люблю импрессионистов, примитивистов, кубистов, авангардистов, экспрессионистов и прочих им подобных личностей ни в литературе, ни в искусстве. Не люблю современной литературы и кино, а так же джаз, поп, техно, рэп и всё прочее гремящее и кричащее, заунывное и тоскливое. Ненавижу серёжки в ушах у мужчин и сигарету в губах женщин, обилие косметики и манерности…

- Так что же вы любите? – не вытерпев, спросила Катя, чтобы прервать этот поток брюзжания. Катерина предостерегающе вскинула руку.

- Тишину, покой, полумрак, свечи, лето, Моцарта, форумы в сети и книги, книги, книги.

- И против наличия у себя в комнате техники вы не возражаете? – Катя указала на мерцавший экран монитора, поблёскивавшую в полумраке микроволновку рядом с электрическим чайником, коробочку плеера, свисавшую вместе с наушниками с его плеч. Всего остального она увидеть не могла: полумрак, окутывавший комнату, оставлял пятно света только около низкого письменного стола и немного вокруг него, благодаря чему Катя разглядела импровизированную кухню. Где-то там должен был скрываться и мини-бар с холодильником.

- Что ж, уважаемая, - всплеснул руками Гильом. – К моему глубочайшему сожалению я живу не в тринадцатом веке. Поэтому пользуюсь всеми новинками техники. Не так часто, как простые смертные, - он улыбнулся, и его неожиданно белые и молодые зубы сверкнули в полумраке. – Поскольку мне тоже перепало кое-что от нашей семьи, не только уродства. Да и, как я говорил, я сумел это немногое ещё чуть-чуть увеличить. В компьютерах, я хоть и не хакер, но пользователь продвинутый.

- Да? – Катя подошла к монитору. На экране крутился клип знакомой ей рок-группы. Она невольно улыбнулась. Гильом надулся.

- Да, вот. А что, если я урод, то обязательно умственно отсталый?

Катя повернулась к нему.

- Почему? Просто люди вашего возраста не очень жалуют технику.

- Моего возраста? – Он посмотрел на Катерину, тихо сидевшую в кресле. Казалось, про неё забыли. – И сколько, думаешь, мне лет?

- Ну… - Катя замялась, оглядела Гильома с ног до головы и произнесла: - Лет сорок-пятьдесят.

Гильом оглушительно захохотал.