Кларри пришлось сделать над собой усилие, чтобы заговорить о прошлом.

— Робсон нанес тяжелую обиду моему отцу, когда наши дела были далеко не в лучшем состоянии. После этого отец быстро сдал.

Она вдруг почувствовала, как ей на глаза наворачиваются слезы.

— Было и кое-что еще. Уэсли проявлял чрезмерное усердие, вербуя работников в поместье Робсонов. Сын моей няньки сбежал с их плантации, он был тяжело болен, и я почти уверена в том, что Уэсли несет ответственность за его поимку и возвращение. Вскоре юноша умер. — Отведя взгляд в сторону, Кларри прошептала: — Вот почему я так не люблю Робсона.

Герберт заключил ее в объятия.

— Бедная моя Кларри. Я этого не знал.

Она обхватила его за талию и прижалась к нему, радуясь редкой минуте близости. Кларри чувствовала себя очень усталой, и ей хотелось, чтобы он утешал ее бесконечно. Но объятия не продлились долго — Герберт отстранился.

— Ты выглядишь обессиленной, моя дорогая. Давай поедим, и ты ляжешь спать пораньше. Я настаиваю, чтобы завтра утром ты не торопилась в чайную. Один раз Олив сможет открыть ее вместо тебя.

— Герберт… — произнесла Кларри, схватив его руку в ту секунду, когда он повернулся, чтобы уйти.

Воодушевленная его поддержкой и нежностью, которую он только что проявил, она решилась.

— Почему ты… Почему бы тебе…

— Что, моя дорогая? — Герберт улыбнулся, озадаченный ее внезапной робостью.

— …не прийти ко мне ночью? — выпалила Кларри.

Кровь прилила к его щекам. Он быстро отвел взгляд в сторону.

— Нам обязательно сейчас об этом говорить? — проворчал он.

— А когда же? — спросила Кларри. — Я твоя жена, Герберт. Я люблю тебя, знаю, что ты меня тоже любишь, и все равно ты избегаешь нашего брачного ложа. Это потому, что ты все еще думаешь о Луизе? В этом все дело?

Герберт стиснул зубы.

— Это так, да? — закричала Кларри в смятении. — Ты не можешь не думать о ней! Я не Луиза, и тебе невыносима мысль о близости со мной! Я недостойна тебя, не так ли?

— Нет, — выдавил из себя Герберт сквозь сжатые зубы.

— Тогда почему? — потребовала Кларри ответа. — Посмотри на меня, Герберт, и скажи, зачем ты на мне женился, если не хочешь спать со мной в одной постели?

Он перевел на нее полный страдания взгляд.

— Я хочу, — проговорил он дрожащим голосом. — Но не могу.

Кларри опешила.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я боюсь тебя потерять, — признался он.

— Как ты можешь меня потерять? Я не желаю выходить замуж за кого-либо другого.

— Я боюсь, что если… — Он сделал попытку объяснить. — Что если ты забеременеешь, это убьет тебя.

Она изумленно уставилась на него.

— Я виню себя в смерти Луизы, — прошептал Герберт. — И мне невыносима мысль о том, что тоже ты можешь умереть из-за моих эгоистических желаний.

Он дрожал, сделав это признание. Кларри была потрясена.

— Но это не твоя вина, — сказала она, обхватив его пылающие щеки ладонями. — Луиза угасла от тоски — она не хотела жить, потеряв ребенка. У нас все будет по-другому. Я вдвое моложе ее, и у меня крепкое здоровье. Я не умру при родах.

— Ты не можешь этого знать, — не согласился Герберт, взволнованно хватая ее за руки. — Это очень рискованно. А я не желаю подвергать тебя опасности.

Он сжал ее ладони.

— Ты так дорога мне, Кларри. Я не стану делать ничего такого, что могло бы причинить тебе вред.

— Но риск есть всегда, — возразила Кларри. — Переходя трамвайные пути, спускаясь по скользким ступенькам, садясь на лошадь, мы подвергаем себя опасности. Нельзя жить в страхе перед тем, что, вполне вероятно, никогда не произойдет.

— Ты молода и не понимаешь необходимости быть осторожной, — ответил Герберт. — Но я это понимаю. Я уже лишился любимой жены и знаю, что второй раз такого не переживу. Поэтому, да простит меня Бог, я не исполняю своих супружеских обязанностей. Пожалуйста, постарайся меня понять.

Кларри взглянула в его измученное лицо. Его страх был совершенно очевиден. Но на что же Герберт обрекает их брак? Он и дальше будет лишь видимостью и, возможно, станет объектом насмешек, если правда об их супружестве просочится за пределы их дома. Кларри не знала, сможет ли примириться с такими платоническими взаимоотношениями. Но разве у нее был выбор? Кларри подавила разочарованный вздох.

— Я понимаю, — ответила она, быстро отворачиваясь, чтобы Герберт не увидел, как она огорчена, и направилась вниз по лестнице.

Глава двадцать пятая

Вопреки предсказаниям Берти, акция протеста против переписи населения не повредила ни адвокатской практике Стоков, ни чайной Кларри. В ту осень, когда в парламенте началось обсуждение долгожданного законопроекта, сопровождавшегося битьем окон активистками Общественно-политического союза, Герберта попросили представлять двух из них в суде. Им был присужден штраф, который они отказались выплатить. Суфражистки были отправлены в тюрьму. Но Кларри была благодарна мужу за то, что он взялся их защищать, несмотря на злость Берти из-за того, что Герберт ввязался в это дело.

Что касается чайной, то после этого случая появилось много заказов на аренду зала для собраний и от других политических групп. Лекси вместе со своей младшей сестрой Эдит, занявшей ее место в прачечной, поселились в квартире на втором этаже, и за то, что они открывали чайную ранним утром и поздно ночью ее закрывали, Кларри не взимала с них плату за проживание. Среди радикальных ответвлений Независимой рабочей партии, профсоюзов и женских организаций «Чайная Герберта» приобрела славу дискуссионного клуба. Кларри оказалась в гуще самой разношерстной публики, наводнившей ее заведение: усталых покупателей и пожилых завсегдатаев, художников и профсоюзных лидеров.

Она не всегда могла согласиться с теми идеями, которые обсуждались за столиками в ее чайной, но ей отрадно было видеть, что мужчины и женщины предпочитают ее заведение пабам и считают его надежным пристанищем. С наступлением школьных каникул Кларри снизила цены на чай для посетителей, приходивших целыми семьями, и устроила бесплатную раздачу яблок, бананов и сладостей детям в дни их рождения. «Чайная Герберта» обрела широкую известность благодаря умеренным ценам на хорошую еду, доброжелательному трудолюбивому персоналу и вдохновляющей его привлекательной, с кожей цвета слоновой кости миссис Сток. Все это способствовало неуклонному росту популярности чайной среди обитателей рабочих кварталов в западной части города.

«Чайная Герберта» приобрела репутацию очага радикальных идей, и сюда из любопытства стали заглядывать представители богемы и авангардных течений в искусстве Ньюкасла. Им пришелся по вкусу ярко декорированный интерьер и царивший тут нонконформистский дух. Олив получила несколько заказов на свои красочные полотна, поражающие воображение соседством ориентальных мотивов и видов северной природы. Никто ничего подобного до сих пор не встречал. Кларри радовалась тому, что творчеству Олив сопутствует успех, что ее сестра занята делом, поскольку теперь у нее не оставалось времени ни на Олив, ни на свою подругу Рэйчел. Каждый свободный час Кларри посвящала чайной.

В один из напряженных зимних дней, когда стекла запотевали от тепла внутри помещений, а снаружи по тротуарам барабанил дождь, в «Чайную Герберта», стряхивая капли воды со своего зонтика, вошел высокий мужчина. Кларри подошла, чтобы забрать у посетителя зонт, и от неожиданности вздрогнула.

— Добрый день, миссис Сток, — натянуто улыбнулся ей Уэсли, снимая шляпу.

На его красивом лице блестели капли, дождевая вода стекала с темных бакенбардов.

— Что вам здесь нужно? — спросила Кларри изумленно.

На секунду на его лице отразилось замешательство, затем в зеленых глазах появилось привычное насмешливо-внимательное выражение.

— Зашел выпить чаю. Наружная вывеска свидетельствует о том, что его здесь подают.