Рождественский обед оказался невкусным: разогретый кусок баранины, оставшейся от приготовления пирогов, с вареным картофелем и репой. Изюминкой праздничного стола стал маленький пирог с начинкой из овощей и грибов, от которого сестрам достались тоненькие ломтики. Джейред с позволения Лили опрокинул в себя кружку пива и теперь пытался оживить разговор.

— В церкви было полно народу. Пели великолепно, правда, дорогая?

— Что ты в этом понимаешь? — проворчала Лили. — Тебе же медведь на ухо наступил.

— Миссис Сток снова не было, — продолжал Джейред. — Ходят слухи, что она родила мертвого ребенка и тяжело это переживает.

— Ей бы радоваться, что у нее есть двое сыновей, — заметила Лили. — Чего бы я только ни отдала за то, чтобы мне помогали по хозяйству двое крепких парней. Луиза Сток не понимает своего счастья.

Кларри отложила ложку в сторону. У нее пропал аппетит. Она собственными глазами видела печаль, словно саваном окутавшую дом Стоков, но у Лили не нашлось ни одного сочувственного слова в их адрес. Она думает только о себе, о том, как тяжела судьба, которая ей выпала. Кларри стало ясно, что жалость к себе въелась в сердце Лили, разрушив способность сострадать другим. Девушка не знала, то ли презирать ее за это, то ли сочувствовать ей.

— Не хочешь — не надо, — вскинулась Лили, видя, что Кларри отодвинула свой кусок пирога, до которого даже не дотронулась. — Я сама его съем.

И она сгребла пирог к себе на тарелку.

Олив за весь день едва ли произнесла хоть слово. Только тогда, когда сестры остались одни у себя наверху, она вытащила из кармана небольшой сверток.

— Прости, что ничего не подарила тебе на Рождество, — начала Олив виновато. — Это просил передать тебе Уилл Сток. Он был очень огорчен тем, что тебя не было в церкви.

При свете свечи Кларри развернула бумажную обертку и увидела быка из вертепа. Он был сшит из плиса, глаза были сделаны из бисера, а рога — из согнутых ершиков для чистки курительной трубки. Ткань потерлась в тех местах, где Уилл в течение многих лет брал игрушку своими маленькими пальцами. К подарку прилагалась записка.

«Я знаю, что вам больше нравятся лошади, но папа говорит, что в Индии есть и быки. Надеюсь, он вам понравится. Счастливого Рождества!

Уильям».

Кларри осторожно сжала фигурку пальцами.

— Милый Уилл, — проговорила она срывающимся голосом.

Это был самый простой подарок, который она когда-либо получала, но в то же время самый щедрый, ведь она знала, что значит вертеп для мальчика. Его доброта тронула ее до глубины души.

Вдруг ее стали душить рыдания, и в следующую минуту слезы хлынули по ее щекам. Олив обняла сестру за шею.

— Ну, Кларри, не надо. Я ненавижу, когда ты плачешь, — сказала она и тоже расплакалась.

Девушки крепко сжимали друг друга в объятиях, радуясь тому, что все эти тяготы им не приходится переносить поодиночке.

— Мы выберемся отсюда, — прошептала Кларри твердо. — Выберемся!

Закончился и этот унылый день, такой же, как предыдущие, но этот вечер в их промерзшей неуютной комнатушке был согрет неожиданным подарком Уилла. Он явился символом доброты в их страшном мире. В глубине души Кларри уже знала, что найдет в себе силы для того, чтобы продолжать бороться.

Глава десятая

1906 год

Около месяца Кларри не выходила из дома, пока не прошли синяки и отеки на лице. На ее прежде прямом тонком носу навсегда осталась горбинка как напоминание о том жутком вечере. Лили заставила Кларри работать в кухне, а Олив отправила прислуживать в баре. Девочка боялась и ненавидела его. Часто из-за прокуренного воздуха у нее случались приступы астмы, но Лили не делала ей никаких поблажек. Харрисон докладывал Кларри, как она выглядит.

— У тебя странный цвет лица, — то и дело повторял он, пристально глядя на нее. — Ты плохо себя чувствуешь?

Кларри все сильнее презирала Лили. Проводя с ней целый день в жаркой и душной кухне, она вынуждена была выслушивать ее брань и придирки. Теперь она замечала, как часто Лили отлучается в кладовую, и снова поражалась тому, как она не замечала этого раньше. После таких походов настроение Лили могло измениться непредсказуемым образом: в лучшем случае она становилась сонной и забывчивой, в худшем — грубой и агрессивной. Кларри поняла, как много вытерпела Олив за осенние месяцы, ничего ей не говоря.

Наконец настал день, когда Лили снова послала Кларри в бар, о котором девушка думала с ужасом. Чтобы ей досадить, Лили выбрала для этого день ее двадцатилетия.

— В этом доме дни рождения не имеют никакого значения, — заявила Лили, когда Олив попросила у нее разрешения испечь для сестры пирог. — Можете купить продукты на деньги из своего жалованья, а у меня нет лишних средств, чтобы тратить их попусту.

Утром в день рождения сестры Олив решительно вынула из-под кровати свою скрипку и сыграла для Кларри в кухне перед завтраком. За прошедшие месяцы она впервые взяла в руки инструмент. Ее пальцы потеряли беглость из-за отсутствия практики, но Кларри была чрезвычайно рада видеть, как в усталых глазах Олив снова зажегся свет, когда она играла, а когда закончила, ее лицо осветила довольная улыбка.

— Это был самый лучший подарок, который я получала, — сказала Кларри, поцеловав сестру. — Спасибо. А теперь спрячь скрипку, пока не явилась Лили и не порубила ее на дрова.

На лице Олив отразился ужас, и она бросилась наверх прятать инструмент, хотя Кларри сказала это в шутку.

Позже Кларри скрепя сердце вошла в бар. От мысли, что она встретит Хобсона, у нее перехватывало дыхание и на лбу выступал холодный пот. Ее злило, что Лили и Джейред посылали ее прислуживать этому человеку, как будто ничего не случилось. Руки у Кларри так дрожали, что она чуть снова не уронила уставленный бокалами с пивом поднос. К ее радости, в тот день Хобсон в пивной не появился.

Настроение Кларри улучшилось, когда она увидела Лекси, Мэгги и Айну: они пришли во второй половине дня.

— Где ты пропадала, дорогая?! — воскликнула Мэгги.

— А мы думали, что ты сбежала с парнем из пивоварни, — поддразнила ее Лекси.

— О таком не приходится и мечтать, — ответила Кларри шутя.

— Бог мой, ты худая как щепка, — заметила Айна. — Эта мегера тебя не кормит?

— Да и у сестры твоей одна кожа да кости, — поддержала ее Мэгги. — Она почти все время молчит. У нее такой вид, как будто она вот-вот расплачется, когда бы я с ней ни заговорила.

— Мэгги, подруга, мне хочется расплакаться каждый раз, когда ты открываешь рот, — пошутила Лекси.

Мэгги дурашливо подтолкнула ее.

— Не обращай на них внимания, — сказала Айна, переводя взгляд на Кларри. — У нас для тебя кое-что есть. Давай, Лекси.

Она обернулась к подруге. Лекси вынула кусок мыла и сунула его в карман передника Кларри.

— Это настоящее туалетное мыло, не хозяйственное. Не давай мегере даже понюхать его.

— Да, это лично тебе.

Кларри изумленно уставилась на них.

— А как вы узнали, что у меня сегодня день рождения?

Женщины удивленно захохотали.

— Ну, вообще-то мы об этом не знали, — сказала Айна. — Но это замечательно, не правда ли?

— Вы так добры, — покраснела Кларри. — Чем же я это заслужила?

— Мы слышали о случае с Хобсоном, — тихо заговорила Мэгги. — Он мерзкий тип. Когда напьется — бьет ремнем свою жену.

— Точно, — кивнула Лекси. — Она приходит в баню вся такая важная, но мы видели синяки на ее теле. Бедная женщина!

Слезы навернулись Кларри на глаза. В горле стоял комок, мешавший ей выразить свою благодарность. Айна взяла ладонь девушки в свою огрубелую руку и стиснула ее.

— Не отчаивайся, дорогая. Такие, как Хобсон, и мизинца твоего не стоят. Он трус, раз поднял на тебя руку.