— Вы ведь никому не расскажете об этом, правда? — спросил он, отстраняясь.

— Конечно нет, — уверила его Кларри. — Но ты не совершил ничего плохого и не должен себя винить. Пообещай мне, что не будешь этого делать.

Уилл кивнул, вытирая глаза и нос рукавом.

— А теперь мне пора идти, — сказала Кларри мягко. — Будешь молодцом?

Уилл снова кивнул. Когда они шли к лестнице, он спросил:

— А почему вы говорили о ребенке «малышка»?

— Не знаю, — ответила Кларри. — Просто у меня возникло такое чувство, что у твоей мамы была девочка. Младенца похоронили?

— Я не знаю, — пожал плечами Уилл. — Мне никто ничего не сказал.

Кларри спустилась по лестнице, держа мальчика за руку. Она сочувствовала его горю. Ей было жалко их всех, и она гадала, в каком состоянии находится его мать. Спустившись по лестнице, Кларри заметила какое-то движение наверху и оглянулась. Ей показалось, что она увидела фигуру в светлом платье, мелькнувшую за перилами, но не была в этом уверена.

На улице пошел густой снег.

— Смотри, Уилл! — воскликнула Кларри. — Правда, здорово?

Она закружилась на месте, подставляя лицо падающим снежинкам.

— Мой первый снег в Англии!

Уилл тоже был возбужден и, гикая от радости, бегал вокруг, пинками поднимая фонтаны снега в воздух. Он слепил огромный снежок и запустил его в Кларри. Девушка вскрикнула от неожиданности, когда снежок угодил ей в шею. В следующую минуту она гонялась за мальчиком по тихой площади, забрасывая его снежками.

— Уилл! — гаркнул чей-то голос из темноты. — Это ты?

Кларри запустила большой снежок как раз в то мгновенье, когда Уилл бросился вперед. Мальчик столкнулся с темной фигурой одновременно с тем, как снежок достиг цели. Обоих накрыл душ из мокрого снега. Уилл завизжал и засмеялся, стряхивая с себя снег, но мужчина раздраженно крикнул:

— Прекрати, маленький негодник!

Слишком поздно Кларри поняла, что это был Герберт Сток. Она поспешила ему навстречу, оскальзываясь на снегу. Ее волосы растрепались, а на одежде белели следы от снежков.

— Прошу прощения, мистер Сток, — выпалила она. — Я слишком увлеклась.

Он вглядывался в нее сквозь пелену падающего снега в неверном свете газового фонаря.

— Кто это?

— Кларри Белхэйвен, — задыхаясь, сказала она. — Я принесла пироги с мясом.

— Кларри! Боже мой, а я подумал, что это друг Уилла.

— Так и есть, папа. — Уилл радостно улыбнулся. — У нас было отличное сражение. Кларри бросает снежки не хуже мальчишки.

Кларри рассмеялась.

— Буду считать это комплиментом.

Герберт грустно улыбнулся, стряхивая снег с плеча.

— Вы его заслужили. Я оценил точность вашего броска.

— Прошу прощения, — повторила Кларри.

— Не нужно извиняться, — произнес Герберт. — Я давно уже не видел Уилла таким счастливым.

Кларри очень хотела выразить ему свое сочувствие по поводу потери ребенка, но не желала навлекать на Уилла неприятности. Вместо этого она сказала:

— Мне очень жаль, что миссис Сток нездорова.

Герберт Сток бросил на нее удивленный взгляд.

— Долли сказала мне, что госпожа в спальне, — поспешно объяснила Кларри. — Вы, пожалуйста, дайте нам знать, если мы можем вам чем-то помочь. Может, вам нужна еще выпечка или другая провизия?

— Вы так добры, — сухо ответил мистер Сток. — Но мы не хотели бы вас обременять.

— Вы нас вовсе не обремените, — уверила его Кларри. — Я привыкла вести домашнее хозяйство. Мне пришлось делать это после смерти матери. Поэтому я знаю, что даже небольшая помощь может иметь огромное значение.

Строгое лицо Герберта Стока немного смягчилось.

— Благодарю вас.

— Папа, мы можем сейчас поесть пирогов с горячим шоколадом? — спросил Уилл. — И пусть Кларри останется.

Кларри увидела на лице Герберта замешательство.

— Боюсь, что я не смогу остаться, — сказала она. — Я должна возвращаться в гостиницу.

— Вы живете в гостинице? — удивленно спросил Уилл. — Она роскошная?

Кларри сдержала горькую усмешку.

— Нет, не очень.

Когда Кларри торопливо возвращалась к терпеливому пони, она слышала, как Уилл рассказывал отцу о том, что показывал ей вертеп. Она со стыдом подумала, что подниматься наверх, словно она была им ровня, было наглостью с ее стороны. Герберт Сток, вероятно, будет этим рассержен. В его глазах она была всего лишь официанткой из бара, прислугой. Его сын Берти вообще не снисходил до беседы с ней в церкви, и даже Уилл через год или около того поймет, что он не может приглашать в дом таких, как она. Кларри быстро шла, изгоняя из головы мысли об аристократичном доме Стоков. Если она позволит себе сравнивать с ним свое мрачное существование на Вишневой улице, то сойдет с ума.

***

К тому времени, когда Кларри вернулась, пивная была битком набита гуляками. Некоторые сидели здесь уже не первый час, и атмосфера в заведении была напряженной. Олив едва справлялась с заказами в зале, бегая то в бар за спиртным, то в кухню за чистыми бокалами. Лили мыла посуду, а Харрисон вытирал ее насухо.

— Где, черт побери, тебя носило? — потребовала ответа раскрасневшаяся Лили. — Харрисон и с одной ногой управился бы быстрее.

— Там очень скользко, лед засыпан снегом, — тяжело дыша, объяснила Кларри, направляясь к печи, чтобы отогреть замерзшие пальцы.

— Не думай, что ты можешь бездельничать, стоя у печи, — сердито бросила Лили. — Иди помогай своей никчемной сестре. Она медлительная как черепаха.

Кларри сочувственно взглянула на Харрисона и вышла из кухни.

Она нашла Олив. Та готова была вот-вот разрыдаться.

— Здесь так шумно, и они все время кричат. Я не могу запомнить, кто что заказал, — захныкала Олив с полным подносом в руках. — А эта ведьма Лили говорит, что я слишком медлительная.

— Ладно, давай мне, — сказала Кларри. — Какой столик?

— Первый направо от двери, кажется, — ответила Олив, шмыгая носом.

— Иди в кухню и предложи свою помощь в мытье посуды. Скажи тете Лили, что она заслужила отдых.

— Ничего такого она не заслужила, — заупрямилась Олив.

— Не спорь. Это поможет тебе избавиться от обязанностей официантки, — объяснила Кларри, берясь за поднос замерзшими пальцами.

Она вошла в гостиную и направилась к столику, за которым ожидали заказ.

— А куда подевалась рыжеволосая девочка? — спросил один из мужчин. — Такая милая крошка…

— Ушла помогать Санта-Клаусу, — ответила Кларри, снимая с подноса бокалы.

— Она должна была посидеть у меня на коленях, — хохотнул мужчина. — Она обещала.

— Наша Кларри посидит у тебя на коленях, Билли, — сказал его приятель, подталкивая того локтем. Это был завсегдатай по имени Бёртон, иногда игравший на губной гармошке. — Она добрая девочка.

— Это будет стоить в два раза дороже, — пошутила Кларри. — С тебя шиллинг и три пенса.

Билли расплатился, и Кларри поспешила к следующему столику, из-за которого ее окликнули.

Весь вечер она ни на секунду не остановилась, мечась между двумя залами, протискиваясь через толпы посетителей с подносами, полными бокалов с плещущимся пивом. Кто-то пытался обнять ее, другие признавались ей в любви, иные начинали хамить, и тогда вмешивался Джейред, предлагая грубиянам либо утихомириться, либо идти в другое место.

Кларри чувствовала слабость от голода, но Лили не позволяла ей сделать перерыв, чтобы перекусить, заявляя, что она сама виновата в том, что пропустила чай. С отвращением и страхом Кларри думала о том, что после закрытия заведения на улице завяжется пьяная драка. Сложность ситуации заключалась в том, чтобы вытолкать всех посетителей из залов до того, как она начнется. Эти пьющие мужчины словно пытались залить пивом и виски отчаяние, которое накопилось в их душах после долгих изматывающих часов тяжелого труда в цехах или у хозяина-нанимателя. На какое-то время эта унылая пивная с голым полом, грязными окнами и расшатанными столами давала им приют по дороге с безжалостно эксплуатирующих их фабрик к тесным задымленным жилищам. Кларри все это понимала, но все же раздражалась. Она видела, что делает с человеком алкоголь. Все начиналось с желания забыться, а заканчивалось рабской зависимостью. На месте Джейреда она отправила бы по домам половину посетителей еще пару часов назад. Веселая атмосфера сменялась шумно-агрессивной, то и дело вспыхивали ссоры.