— Я бы на это не пошла, — чувствуя сильнейшее отвращение, сказала Джессика. — Мои симпатии делу освобождения рабов еще не значат, что я была бы готова предать страну, которую, я знала, будет защищать мой сын.

— Гай мне об этом говорил, поэтому я больше не пытался с вами встретиться. — Майор огляделся по сторонам. — Я бы хотел присесть, но боюсь, мои штаны в таком плачевном состоянии, что могут испортить вашу мебель. Не могли бы вы отвести меня куда-нибудь, где я смогу присесть, не запачкав обивку? Нам предстоит кое о чем поговорить.

— В кабинете моего мужа — кожаные кресла.

— Проводите меня, пожалуйста. Как поживает ваш супруг?

— Он умер.

Стук подкованных каблуков по полированному полу смолк.

— Я скорблю о вашей утрате, — с глубоким сожалением в голосе произнес Эндрю Дункан. — Гай был весьма высокого мнения о нем.

— Вы знаете, что сталось с Иезекиилем и его женой? — спросила Джессика.

— Они живут в Массачусетсе, работают на молочной ферме. У них родились двое мальчиков, близнецы.

— А Гай?

— Погиб во время сражения у реки Булл-Ран.

Джессика издала горестный вздох.

— Значит, Гай погиб в первом крупном сражении гражданской войны.

Майор взял женщину под руку.

— Давайте присядем, — мягко предложил он.

Джессика провела мужчину в кабинет и указала на кресло перед письменным столом Томаса. Им сын заменил старый стол отца. Женщина уселась напротив. Майор восхищенно провел рукой по гладкой поверхности сосновой столешницы.

— Чудесная работа! — заявил он.

— Стол изготовил для моего сына Роберт Уорик, друг семьи. Он был хорошим столяром.

Майор заметил в углу стола аккуратно вырезанную надпись «Джеймс Толивер».

— Насколько я знаю, имя вашего сына — Томас.

— Да, — сказала Джессика, удивляясь, откуда майору это известно. — Джеймс — среднее имя сына. У Роберта была странная привычка писать с конца. Он так и не успел доделать работу.

— Почему?

— Офицер кавалерии федерации застрелил его в голову.

Майор Дункан выглядел растерянным.

— С каждой стороны есть жертвы, те, кого оплакивают близкие, — наконец сказал он.

— Пожалуйста, скажите, какова цель вашего визита, майор.

Эндрю Дункан закинул одну ногу на другую и положил кавалерийскую шляпу на колено. На подошве его сапога виднелась засохшая грязь.

— Как вы понимаете, это не визит вежливости. Я и мои люди прибыли в Хоубаткер, дабы взять город под защиту армии Соединенных Штатов…

— Этот эвфемизм, как я понимаю, вы используете для обозначения власти военных, — прервала его Джессика.

Майор склонил голову.

— Если желаете, можете называть и так, но в любом случае мы прибыли сюда для поддержания порядка. В своих действиях мы будем следовать существующим положениям закона о военной оккупации. Если не будет провокаций, мои солдаты будут уважительно относиться к гражданским лицам и частной собственности. Никакого мародерства. Каждый из моих солдат, кто злоупотребит своим положением, будет сурово наказан. Я даю свое честное слово.

Джессика кивнула головой.

— Вроде бы все верно и приемлемо. Кроме того, вы кажетесь мне человеком, который просто так не дает слово, а дав, держит, но почему-то мне кажется, сейчас я услышу: однако…

— Однако мы надеемся на сотрудничество со стороны жителей города. Никаких насмешек, плевков и прочих провокаций по отношению к солдатам. Они не менее храбро, чем ваши солдаты, воевали в этой войне и, простите меня за напоминание, победили. Другими словами, миссис Толивер, я не хочу, чтобы нам мешали исполнять свой долг, состоящий в поддержании мира и претворении в жизнь решений Конгресса.

Озадаченная, Джессика пожала плечами.

— У меня и в мыслях не было оскорблять ваших солдат или плевать в их сторону, майор Дункан. Не понимаю, зачем вы говорите мне об этом.

Офицер убрал одну ногу с другой и откинулся назад.

— Не зная о смерти вашего мужа, я намеревался просить мистера Толивера, а также его друзей, — мужчина вытащил из внутреннего кармана своего мундира листок бумаги и прочел: — Анри Дюмона и Джереми Уорика (Гай говорил мне, что они обладают большим влиянием в городе) помочь мне убедить некоторые местные… горячие головы, что их сопротивление нашему присутствию приведет лишь к ненужному кровопролитию.

— Вы имеете в виду комитеты бдительности, которые еще называют себя городскими патрулями?

— Да.

— Наш сын Томас исполняет сейчас обязанности своего отца, и сыновья упомянутых вами джентльменов тоже не последние люди в городе. Помимо Джереми и Анри, я поговорю и с ними. Уверена, что они согласятся на мирное сосуществование.

— Я был бы очень вам признателен, миссис Толивер, — поднимаясь, сказал Эндрю. — Боюсь, мне придется несколько злоупотребить вашим гостеприимством.

«Ну вот и случилось», — пронеслось в голове у Джессики.

Она вся внутренне содрогнулась. Сейчас майор попросит… потребует, чтобы его самого и его офицеров разместили в доме.

— Моим людям придется стать лагерем на пастбище за домами, а я… У вас же есть свободная комната над каретным сараем? Я хотел бы поселиться в ней. Вы могли бы отдать распоряжение, чтобы ее приготовили для меня?

Джессика испустила чуть слышный вздох облегчения.

— Если вы настаиваете, майор…

— Настаиваю.

Из фойе донеслись звуки, свидетельствующие о том, что после визита к своей матери возвратилась с мальчиком Присцилла. Вернон плакал. Ему не позволили поспать днем. Джессика слышала, как Присцилла зовет ее. Голос был встревоженным. Видно, невестку напугали солдаты федеральной армии, расположившиеся на веранде дома.

— Я в кабинете, Присцилла! — крикнула Джессика.

Невестка устремилась внутрь, и на долю секунды Джессика подпала под чарующее действие ее красоты. От жары и волнения щеки молодой женщины стали пунцовыми, а голубизна глаз казалась еще насыщеннее, чем прежде. Тугие локоны светлых волос подпрыгивали в такт ее движениям, обрамляя лицо сердечком, придавая особую свежесть ее безупречной коже, белизной напоминающей лепестки роз Йорков.

— Ой! — вскрикнула Присцилла и остановилась, заметив офицера.

— Присцилла, дорогая, это, — Джессика повернула голову и заметила, что майор уставился на ее невестку так, словно впал в гипнотический транс, — майор Дункан. Он командует батальоном федеральной армии, который будет расквартирован в Хоубаткере. Майор! Это моя невестка, вторая миссис Толивер.

Присцилла, которая укачивала на руках капризного Вернона, произнесла:

— Как поживаете?

Потрясенный голос молодой женщины был под стать ошеломленному взгляду майора.

Эндрю Дункан быстро овладел собой. Ступив навстречу, он протянул ей руку. Присцилла осторожно положила пальчики сверху. Мужчина поднес их к своим губам.

— Хорошо, миссис Толивер. Прошу прощения за то, что вторгся в вашу жизнь.

Джессика почувствовала укол тревоги: Присцилла медленно опустила руку и посмотрела на Джессику с видом утопающего.

— Я должна уложить Вернона спать, — нервно произнесла она.

— Да, ступай, — сказала Джессика. — Уверена, майор на тебя не обидится.

— С большой неохотой отпускаю вас, — галантно поклонившись, сказал майор Дункан, — но я прекрасно понимаю, что маленькому мальчику необходим сон.

Когда Присцилла вышла, Джессика спросила:

— Вы женаты, майор?

— Нет, мадам. Я профессиональный военный, а это призвание не располагает к семейной жизни.

Дункан надел шляпу, и Джессика провела его к двери.

— Когда вы хотели бы занять каретный сарай?

— Завтра утром, если вам не трудно.

Джессика чуть не предложила майору найти себе другое, более комфортное жилье, нежели комната над помещением с каретами, но передумала, решив, что офицер может согласиться и предложит взамен выделить ему спальню в доме.

Позвав Петунию, Джессика приказала ей послать служанок на уборку в каретном сарае. После этого она вернулась наверх и снова занялась гардеробом Сайласа. Окруженная со всех сторон вещами покойного мужа, Джессика остро чувствовала его близость. Как же ей не хватало сейчас его утешительных слов! Физическое влечение, которое она почувствовала между майором Дунканом и Присциллой, не на шутку ее встревожило. Возможно, со стороны майора это было не более чем обычной мужской реакцией на женскую красоту, а со стороны Присциллы — удовольствием от вида привлекательного мужчины, плененного ее красотой. Чего-чего, а этого чувства в замужестве невестке явно не хватало.