— Все мы когда-то были мальчиками, — ответил старший лейтенант. — Человек, ни с того ни с сего застреливший такую красивую лошадь, не заслуживает жизни.

— Эта лошадь принадлежала девушке, которую он любил. Она погибла в пятнадцать лет. Роберт заботился о лошади в память о покойной, — плача, сказала Джессика.

По лицу лейтенанта промелькнула тень раскаяния. Он окинул взглядом зелень пастбища, затем вновь посмотрел на Джессику.

— Война — это сплошная череда трагических недоразумений, мадам. Я очень сожалею, что так вышло.

Джессика услышала позади себя шум. Оглянувшись, она увидела хозяек Хьюстон-авеню и их служанок, чья процессия растянулась вдоль грунтовой дороги. На ветру развевались подолы юбок с фижмами и передники негритянок. Женщины несли с собою пистолеты и ружья, пользоваться которыми учились на случай, если придется оборонять свои дома. Среди них были матери тех, кто сложил голову либо был ранен в битвах по всему Югу. Они, казалось, ждали от Джессики сигнала к началу стрельбы.

Камилла Уорик, маленькая, хрупкая женщина, протолкалась сквозь строй и побежала к ним. Юбка с кринолином, казалось, поднимает ее над землей. Джессика повернулась к лейтенанту.

— Уходите, молодой человек, ступайте к своей матери, которая так и не узнает, какое горе вы причинили этой женщине. Если останетесь, прольется новая кровь, быть может, ваша.

— Я не собираюсь воевать с женщинами и слугами, — сказал лейтенант. — Но лошадей мне забрать придется. Скажите своим людям, чтобы разошлись. Мы поедем по дороге.

Когда случилась эта трагедия, Сайлас находился в кабинете доктора Вудворда. После мужчина поехал в Сомерсет и взобрался на любимый холмик, с которого открывался чудесный вид на плантацию, на плоды труда всей его жизни. Вид этот обычно успокаивал его встревоженный разум, но на этот раз душевного отдохновения не случилось. Только вернувшись в сумерках домой, Сайлас узнал о трагическом происшествии на пастбище и о героическом поведении своей жены. Он решил, что плохих вестей и без того с лихвой хватит, поэтому стоит подождать, пока уляжется горе, вызванное гибелью Роберта, а потом уже рассказать Джессике о диагнозе, поставленном Вудвордом.

Глава 65

Тот день, 12 апреля 1865 года, навсегда запечатлелся в семейных хрониках Толиверов, Дюмонов и Уориков как день возвращения мальчиков. Война между штатами почти закончилась. 9 апреля генерал Роберт Эдвард Ли, главнокомандующий армией Конфедерации, признал свое неизбежное поражение и капитулировал во избежание ненужных потерь человеческих жизней и дальнейшего разрушения Юга. Его двадцативосьмитысячная армия сдалась северянам под началом генерала Гранта при Аппоматтоксе, штат Вирджиния. Солдаты обеих армий едва держались на ногах. Слова Сэма Хьюстона насчет того, что в случае войны Техас потеряет «лучших своих сыновей», оправдались в полной мере. Особенно велики были потери среди тех техасцев, кто воевал на Юге. В числе прочих погиб Джейк Дэвис. В конце войны он перевелся из подразделения под командованием капитана Берлесона в Техасский отряд, который сражался на юго-востоке под началом генерала Ли. Именно Джейк написал Толиверам о том, что Виллоушир был превращен в пепелище одним из полков, входящих в армию генерала Шермана, во время его огненного марша по Южной Каролине. Джессика легко представила себе картину разорения благодаря живому описанию, которое ее брат Майкл дал Джейку Дэвису.

Февраль на Плантаторской аллее всегда был самым хмурым временем года. Все вокруг было покрыто цветами сумрака. Майкл вздрогнул, когда в библиотеку вбежал слуга и закричал, что идут синие мундиры. Ее брат, выглянув из окна, увидел полковника северян, который возглавлял колонну одетых в синие мундиры солдат. Люди неспешно ехали верхом под сенью безлистых деревьев аллеи по направлению к хозяйскому дому Виллоушира. Джессика радовалась тому, что ее родители уже умерли и не видели, что произошло после. Как со слов Майкла рассказывал Джейк, ее брат вышел наружу и, стоя на веранде, встретил непрошеных гостей. Командир спешился, а его люди, оставшись сидеть в седлах, рассредоточились вокруг.

— Добрый день! — приветствовал Майкла офицер.

Взбираясь по ступенькам крыльца, он снял перчатки.

— Разрешите представиться. Я полковник Пол Конклин. Быть может, вы знаете мою тетю.

Майкл признался, что побелел, как хлопок, вспомнив Сару Конклин.

Полковник позволил вывести членов семьи, слуг и охотничьих собак, но не разрешил забрать ничего ценного. После этого он приказал поджечь дом. Джессика решила, что в память о ее дружбе с Сарой Конклин полковник не позволил своим солдатам разграбить дом, в котором прошло ее детство. По крайней мере за это она была ему благодарна.

Мальчики вернулись домой, а на следующий день Сайлас слег в кровать, с которой никогда больше не поднялся. До этого времени он каждый день ездил по делам на плантацию и посещал заседания городского совета, членом которого вновь стал. Исходя из симптомов болезни, доктор Вудворд отправил Сайласа в Хьюстон к специалисту по раку крови. Этот врач подтвердил предварительный диагноз Вудворда: у Сайласа болезнь, известная среди специалистов под названием лейкемия. Лечению она не поддается.

Томас от горя не находил себе места. Ни одно из бедствий войны не могло сравниться с тем отчаянием, которое вызвала у него близость кончины отца. До этого Томас возвращался домой в сентябре. На похоронах Роберта сын обратил внимание на то, как постарел за последнее время Сайлас. Что-то явно было не в порядке, но Томас, поразмыслив, счел, что, скорее всего, годы волнений за единственного сына сделали свое черное дело. Отец боится обнаружить его имя в списке погибших, да и смерть Роберта подействовала на всех угнетающе. Родителей Томас теперь любил даже сильнее, чем прежде, а вот Присцилла стала для него совершенно чужим человеком.

В тот свой приезд домой Томас твердым голосом сказал жене:

— Я хочу ребенка, Присцилла. Хочу сейчас. Ты меня поняла?

Она кивнула, испуганная, как всегда, но теперь ему было все равно. Ради всего святого! На что эта девчонка рассчитывала, когда выходила замуж? Не думала же она, что ей придется сидеть на троне, а все вокруг будут ею любоваться? Какая от нее польза, если она ему — ни возлюбленная, ни подруга, ни помощница, даже детей ему нарожать не может?

Жена покорилась. Томас уехал на войну, оставив Присциллу думать над тем, кто же подменил ее нежного, понимающего и уступчивого мужа. Когда Томас вернулся домой в апреле, Присцилла была на восьмом месяце беременности. Молодой человек ночью молился, чтобы роды прошли успешно, а его отец дожил до того счастливого дня и собственными глазами увидел представителя третьего поколения владельцев Сомерсета.

— Я не знаю, как буду жить без Сайласа, — призналась Джессика Джереми.

Они до сих пор время от времени встречались около десяти часов утра в бельведере особняка Толиверов и пили горький желудевый кофе, приготовленный из эрзаца Бесс Дюмон.

Сайлас постоянно принимал настойку опия. Наркотик унимал боль, позволяя забыться сном.

— Люди живут и умирают, — чуть хрипловатым от волнения голосом произнес Джереми. — Живым надо продолжать жить своей жизнью.

Он и Анри каждый день навещали больного. Друзья сообщали Сайласу последние новости, разговаривали с ним, помогали принимать ванны, сидели рядом, когда Джессике требовался отдых. Зрение друга ослабело, поэтому Джереми читал ему вслух. Анри приносил деликатесы. Душевная боль, которая угадывалась за поведением друзей мужа, разрывала Джессике сердце.

Сайлас прожил еще три недели после того, как Присцилла родила здорового мальчика весом девять фунтов^[39]. Она попросила, чтобы их сына назвали Верноном в честь того представителя рода Толиверов, который, согласно легенде, участвовал в Войне Белой и Алой розы. Из этого спорного обстоятельства женщина сделала вывод, что он был настоящим героем.