Закревский послал письмо Емануелю по поводу недопустимо медленного развития окружного города на Водах. Между строк ядовито намекнул: ты, дескать, заварил кашу, чуть ли не за горло брал министерство внутренних дел, чтобы преобразовать Горячие Воды в город, ты эту кашу и расхлебывай.

Вслед за письмом была направлена комиссия для ревизии хода строительства. Ревизоры вместе с Еману-елем приехали в Пятигорск и засучив рукава принялись за дело.

Прежде всего они подняли все документы, касающиеся расхода высочайше отпущенных средств. И сразу же выявили разбазаривание огромных сумм на бестолковую закупку строительных материалов способом «офицерских операций». Хотя инициатором этих «операций» был бывший комендант Якубович и на его месте сидел уже другой — полковник Озерский, взятки с него гладки, за преступную выдумку отвечать пришлось областному

начальнику: он подписал разнарядку о выделении офицеров из полков для командировок в качестве закупочных кондукторов, о чем имеется соответствующий документ.

Ревизоры были возмущены, увидев, что свыше пяти тысяч денег израсходовано на расширение и улучшение дороги от Пятигорска до Кисловодска и Железновод-ска. Волосы поднялись у них на голове, когда в их руки попались документы о постройке деревянной галереи и Елизаветинского колодца, беседки у Михайловского источника, временных навесов у Ермоловских, Александровских и других ванн, на что израсходован лес, привезенный из центральных губерний России на сумму пятнадцать тысяч. И опять-таки это было с ведома Ема-нуеля.

Тряслись руки у ревизора, когда держали ведомости и счета на уплату денег за содержание воловьего транспорта, делового двора и починку старого инструмента — высочайшие деньги утекали меж пальцев.

Ревизия остатков строительных материалов, хранящихся на складах, привела комиссию в ужас. На великие тысячи гниет лес, ржавеет железо, портится инструмент, съедает, моль веревки, войлок, сукно, парусину Вопиющая бесхозяйственность!

Прятали глаза от стыда члены Строительной комиссии Чайковский и Бернардацци, испытывая на себе суровые взгляды петербургских чиновников. Они чувствовали себя преступниками, хотя их «преступление» в том, что они были устранены от дел по воле столичного начальства, повелевшего передать всю власть на Водах в руки Якубовича. Ревизоры не захотели выслушать ни Чайковского, ни братьев архитекторов. Вывод ревизии был убийственным: постройка казенных зданий на Водах идет медленно по двум причинам — высочайшие ассигнования расходуются не по целевым статьям, допущена преступная бесхозяйственность.

Чтобы ознакомить Емануеля с актом, ревизоры пришли на аудиенцию к начальнику Кавказской области.

Георгий Арсеньевич догадывался, для какой цел» Закревский прислал сюда чиновников особых поручений. Ему стало известно, что Паскевич, уезжая в Варшаву, встретился в Петербурге с Закревским и попросил его найти способ прижать «ставленника Ермолова», да так, чтобы государь убрал его с Кавказа.

193

Заказ М 372

Емануель пригласил ревизоров сесть, стоя выслушал их выводы, молча прошелся по кабинету, повернувшись к ним,сказал:

— Не это главные причины медленного строительства. И не в моем «самоуправстве» дело. Самоуправство было вынужденное и спасительное. Ежели я бы не приказал построить галереи, беседки, навесы, то леса, парусина, сукно уже сгнили бы на складе. Деньги, употребленные на улучшение дорог, лежали бы мертвым капиталом в банке, потому что платить их некому — вольнонаемных мастеров мало, да и те, что есть, уезжают. На улучшение дорог пришлось ставить солдат, и они за пять тысяч сделали работу на двадцать тысяч.

Причины затяжного строительства в другом — в безалаберном управлении Кавказскими Минеральными Водами, в лишенном здравого смысла отпуске высочайших денег. Министерство внутренних дел предоставляет деньги частями — по семьдесят тысяч в год, что не дает возможности своевременно заготовить строительные материалы и заключить соглашения с артелями, а заключив, расплатиться с ними.

Строительная комиссия лишена права заключать контракты на сумму свыше двух тысяч рублей, даже по свему усмотрению начать работы она не может: нужно разрешение из области и Тифлиса. А тифлисское начальство рассматривает наши рапорты полгода. Артели без дела, без заработка сидеть не могут, берут расчет и уезжают... Горы бумаги, а строительство не движется.

Ваши замечания, господа, о воловьем транспорте, если говорить мягко, свидетельствуют о вашей неосведомленности. На чем прикажете возить камень, песок, глину из карьеров к строительным площадкам?.. Зачем нужен деловой двор? А где, по-вашему, пилить лес, гасить известь, держать кузницу, слесарную, приспособления для точки инструментов?.. Наконец, где хранить обработанные материалы?.. Не забывайте, кроме казенных зданий, жители города ставят свои дома. Оставь без присмотра хотя бы на одну ночь материалы, и к утру не будет ни обтесанного камня, ни кирпичей, ни досок и бревен...

— Так-то оно так, но наши выводы основаны на документах, а ваши слова к акту не пришьешь. Мы как ревизоры выполняем свои обязанности,— оправдывались петербургские чиновники...

На защиту Емануеля стал новый главнокомандующий на Кавказе генерал-аншеф барон Розен. Тяжкие обвинения с Георгия Арсеньевича были сняты...

В мае 1831 года восьмитысячный отряд мюридов, возглавляемый имамом Кази-Муллой, осадил крепость Бурную⁵. Емануель немедленно выехал на левый фланг Линии. Сосредоточив войска у крепости Грозной, он внезапно атаковал осаждавших и разбил их. Противник оставил на поле около полутора тысяч мюридов. Но немалые потери понесли и русские. В сражении был тяжело ранен сам Емануель. Его привезли в Пятигорск и поместили на лечение в дом неимущих офицеров. Отсюда он послал рапорт Розену: если его вылечат, то все равно он будет не годен к строевой службе, надо уходить в отставку.

Розен оказался в тупике: кому доверить командование войсками на Линии? Вот разве что Вельяминов... Это испытанный в боях на Кавказе генерал, правая рука Ермолова. Он храбро сражался с турками на европейском театре, бил неприятеля под Кулевичами, Шум-лой и за Балканами. Но дозволит ли император снова вернуть его на Кавказ? Неужели после таких блестящих побед на западе Вельяминов не заслужил права командовать войсками на Линии? Наверное, выветрился из него «демократический дух»... Розен послал прошение государю, и тот смилостивился...

Приехав на Кавказ, Вельяминов выехал в Пятигорск принимать дела от Емануеля. Друзья встретились, расцеловались.

Вельяминов был ярко-рыж, лицо белое, тщательно выбритое. Порывистые движения, резкость и категоричность в суждениях. Начинал он службу в 1802 году унтер-офицером лейб-гвардии Семеновского полка. Через три года в сражении с наполеоновскими войсками под Аустерлицем получил первую награду — орден Святой Анны IV степени, прославился в Отечественную войну двенадцатого года, но по-настоящему добрая слава пришла к нему на Кавказе, под рукой Ермолова. И вот теперь он снова, после трехлетнего перерыва, был

здесь, сидел возле кровати Емануеля и выспрашивал у него о кавказских делах.

— Что тебе, Алексей Александрович, рассказывать о них, ты и так знаешь все не хуже меня,— отвечал слабым голосом потерявший много крови Емануель.

— Все, да не все. К примеру, кто таков Кази-Мулла?

— Это мулла, Алексей Александрович. В ауле Яраг «а съезде вольных обществ Дагестана духовенство, кадии и старшины провозгласили его имамом — руководителем начавшейся «священной» войны, газавата. Они дали ему имя Кази-Магомед. Как донес лазутчик, обряд провозглашения был прост и примерно выглядел так: «Именем пророка повелеваем тебе, Кази-Магомед готовить народ к войне с неверными и теми, кто якшается с ними. Рай ожидает тех, кто падет в бою, а живых и победивших — свободная жизнь.., Отныне объявляется полное равенство всех, кто будет участвовать в газавате!»