— Равенство!.. Вот первая приманка, на которую пошли обездоленные горды!— воскликнул Вельяминов.

— Провозглашено было, что все, кто торгует с рус-скими,—враги бога и народов Дагестана, их имущество будет отобрано в пользу бедных и мюридскую казну,— продолжал Емануель.— Все долги и обязательства ханам, бекам, связанным с русскими, как денежные, так и земельные, отныне отменяются. Все ростовщики, дающие ссуды под проценты, подлежат казни, а имущество их будет роздано мюридам.

— За такие обещания будут драться, не щадя себя... Крови много прольется,— поморщился Вельяминов.

Вот то-то и оно, друг... А Паскевич хотел разделаться с мюридизмом одним ударом... Действия Кази-Магомеда умны. Ездил по аулам с проповедями, в которых сеял «высокие очищающие зерна нового учения»...

— Вот как?!—вскинул рыжие брови Вельяминов.

— Именно так. К примеру, запрещено курить табак, пить вино, недопустимы ложь, взаимная вражда, клятвоотступничество, разврат... Кази-Магомед внедрил шариат. И, что самое главное, провозгласил равенство богатых и бедных, как в личных делах, так и в управлении обществом. Он внушил простым людям, что адат разлагает народ, темнота, рознь и дикость ослабляют его. Шариат очищает от скверны, утверждает порядок и единство среди мусульман. И результат какой, послушай, Алексей Александрович,— приподнялся на подушке Емануель — Простые люди в горах сложили и поют песни такого содержания: честь и слава Кази-Магомеду, труженику ислама, защитнику бедных, грозе ханов... Заметь: «защитнику» и «грозе»!.. Они поют: Кази-Маго-мед соединил народы Дагестана и Чечни. Он посланник аллаха, пришедший к нам, чтобы кинжалом творить правду и суд. В нем соединились сила, мудрость и величие!.. Да погибнут ханы от его кары, как воробьи от клюва ястреба... Все мы братья, равные друг другу, одинаковыми сделал нас аллах, а потому воспоем ему славу, и да погибнут от нашей шашки враги!.. Как однозначно понял народ «равенство»!

— Это уже не тот мюридизм, какой был при Ермо

лове, а новый — воинственный, вооруженный кинжалом и шашкой... Значит, газават будет длиться долго!— пришел к выводу новый командующий, озабоченно хмурясь.— А кто помощники у имама, не слыхал? и

— Умны и храбры, как не слыхать!—ответил Емануель.— Правой рукой у Кази-Магомеда Шамиль, сын аварского узденя. Получил хорошее мусульманское образование, изучил арабских мудрецов, не расстается с книгами Древней Персии... С раннего детства занимается телесными упражнениями. Хилый от природы, он имеет несокрушимое здоровье, невероятную силу и ловкость. Юношей легко перепрыгивал через стоящего рядом человека, яму в двенадцать аршин шириной. В беге, в вольной борьбе никто не смел с ним состязаться... Лето и зиму ходил босиком, грудь нараспашку. Всякое повреждение закаленное его тело переносит без малейшего вреда для себя... Есть у имама и другие помощники — Гамзат-бек, Хаджи-Мурат...

— Серьезные противники!—покачал головой Вельяминов.—Теперь нам придется иметь дело с объединенными силами всего горского населения, пора расплачиваться за нашу политику на Кавказе!..

Оба генерала понимали, что серьезность создавшегося положения заключается не в руководителях движения мюридизма, а в том, что они сумели превратить в народное, освободительное, направленное против русского царизма. Безнаказанные действия больших и малых начальников на Кавказе, притеснявших горцев, вызвали взрыв недовольства. Все богатые и бедные взялись за оружие. Ханы, беки и старшины, идя на «свя-

щенную» войну, хотят освободиться от проникновения влияния русских в горы, жить по-прежнему, держа в повиновении своих холопов. Бедные, поддавшись на приманку равенства и свободы, хотят освободиться от внутренних угнетателей и царского колониализма. Но будет ли фактическим равенство, основанное на мюридизме? Пока рассеются иллюзии простых мусульман, сколько крови прольется на Кавказе! Сколько лягут костьми горцев и русских!..

Вельяминову было ясно, что он принимает тяжелые обязанности — впереди длительная и мучительная борьба. А что же будет с Емануелем, каковы его виды на будущее?

— А мне,— горестно вздохнул Емануель,— остается одно — подлечиться и уехать. Куда-нибудь в Россию доживать свой век...

После месячного лечения Емануель собрался уезжать из Пятигорска. Прощание с городом было тяжелым. Генерала застало еще одно неприятное известие: Кази-Магомед собрал огромную партию горцев, прорвался через Сунженскую линию и разграбил Кизляр. Много убитых и раненых, захвачено и увезено около ста семидесяти мирных жителей, преимущественно женщин. Кази-Магомед безнаказанно ушел в горы...

У подножия Машука строился, вытягивался прямыми улицами город. Однако работы в казенных и частных домах не были завершены — не было необходимых глины и алебастра, из которых можно было изготовлять крепкую штукатурку, лепные украшения на стенах и потолках.

Строительная комиссия снарядила команду солдат под руководством молодого инженера-путейца, поручика с созвучной ситуации фамилией — Глинского на поиски остродефицитных, материалов. Через месяц поисковики вернулись, обнаружив недалеко от Пятигорска редчайшего качества глину и довольно крупные залежи алебастра. Кроме того, они наткнулись на охру, ярко-желтую, нежную, потрешь комочек между пальцами, рассыпается в порошок — теперь есть чем красить полы, железные крыши, водосточные трубы.

Началась разработка карьеров. Оживились мастеровые— штукатуры и лепщики. Печники стали выкладывать в домах очаги и голландки, звонкий кирпич пошел на облицовку деревянных стен и зданий, которые теперь обретали привлекательный вид, да и прочнее стали.

Население города увеличивалось, а топить печи в домах, купальнях, госпиталях, казармах и учреждениях нечем — рубить лес в окрестностях начальство запретило, порубщиков ловили и накладывали большой штраф; кустарник в пойме Подкумка давно вырублен.

Снова снарядили партию инженера Глинского: мо

жет быть, каменный уголь или сланцы обнаружат. Разведчики исследовали долины и ущелья в верховьях Под-кумка и Малки, добрались даже до Приэльбрусья и привезли из Учкулана лишь образцы руды с содержанием свинца. Свинец тоже нужен на пули для воюющей армии, но топливо...

Братья Бернардацци как-то услышали, что ставропольский урядник Бахтияров, посланный областным архитектором Гайворонским на поиски белой глины, нашел в верховьях Кубани, около Хумаринской крепости, выходы пластов «земляного» угля. По распоряжению генерала Вельяминова в Хумаре приступили к разработкам угольных запасов.

Иосиф и Иоганн доложили об этом новому пятигорскому коменданту и окружному начальнику полковнику Озерскому, которого жители, города прозвали «индюком» за непомерную полноту и неповоротливость. У полковника было красное лицо, седеющие пышные бакенбарды, зачесанные вперед а ля Николай I, зеленые злые глаза навыпучку, голос гогочущий.

Выслушав архитекторов, полковник укоризненно прогоготал:

— Зачем ко мне... не со своим... уставом?

— Топливо тоже нас касается. Зимой в нашей вилле холодно — карандаш из рук вываливается. Пищу готовить не на чем,— ответил Иосиф.

Полковник пошамкал мясистыми губами, медленно подошел к карте, висевшей на стене его кабинета, спросил:

— Где... Хумара?

Иосиф показал на извилистую жилку Кубани.

— Сколько верст?

Архитектор ответил. Полковник опять пошамкал губами:

— Горы! Дорог нет, одна тропа. Напрямик вьючно возить накладно...

Бернардацци уже успели раскусить Озерского: с виду человек неповоротливый, однако, если его расшевелить, то вдруг он обнаруживал кипучую энергию.

— Зачем напрямик и вьючно?.. Можно возить уголь в обход гор, на подводах, по дороге через станицы Суворовскую и Баталпашинскую,— настаивал Иосиф.

— Ив обход далеко...

— Из Ставрополя до Хумары еще дальше, а уголек возят.

— Хорошо. Я подумаю. Благодарю.

Озерский вызвал к себе нового городского голову купца Симонова.

— Так-то исполняете устав, почему не докладываете про уголь?