Был уже вечер. Ротмистр Леонтьев включил свет, открыл форточку и долго, с наслаждением курил. Допрос свидетелей и арестованных ни на вершок не приблизил его к цели, но он не расстраивался, ибо не верил в успех с самого начала. Не тех, не тех людей взяли городовые Бухартовского и Ошурко! Теперь это ясно для него как день. Так чего же тогда лезть из кожи, мотать себе нервы? Разве нет других, более серьезных дел? Тех же ограбленных поездов, той же типографии, например?

От этих невеселых мыслей его отвлек заглянувший в кабинет конвойный.

— Последний остался, ваше благородие. Прикажете ввести?

И тут он вспомнил, что не допросил еще одного, не местного, беспаспортного, специально оставив его напоследок.

— Ну, что ж, введи, посмотрим на этого бродягу…

Леонтьев вернулся к столу, приготовил новый бланк и стал ждать. И вот в кабинет вошел крепыш среднего роста, лет двадцати пяти, с черными усами и смелым открытым взглядом спокойных серых глаз.

— Фамилия?

Вошедший не спеша оглядел кабинет, лежащие перед ротмистром яркие красно-малиновые бланки, его самого и, глядя ему прямо в лицо, независимо ответил.

— Литвинцев.

Глава двадцатая

Иван Кадомцев и коммунарка Ольга Казаринова покинули Уфу первыми. Вскоре из Вятки пришла условная телеграмма, и Михаил Гузаков собрал всю группу «вятичей», в которую вошли он сам, Федор Новоселов, Филипп Локоцков, Яков Заикин и еще ряд бывалых, испытанных товарищей. Из арсенала дружины им выдали по одному маузеру и браунингу, а также несколько ручных бомб. Немного поспорив, маузеры надежно упаковали и оформили багажом, а сами с легкими браунингами и бомбами, разбившись по разным вагонам, отправились в путь.

На вятском вокзале их встретила красавица Ольга. Глядя на эту милую, стройную, неотразимо красивую девушку, можно было подумать о чем угодно, лишь не о том, что она — тайный член боевой организации, на счету которой немало серьезных, полных смертельного риска дел.

Из всей группы земляков Ольга близко знала только Федора Новоселова. Его-то она и отыскала прежде всего. Вот они медленно, увлеченные разговором, прошлись по перрону, пересекли вокзальную площадь и направились в город. Следом за ними, не упуская друг друга из виду, двинулись и остальные.

К приезду группы Иван снял на окраине дом, где они и обосновались. В первый же вечер, сгрудившись над картой города, обсудили свою задачу. Говорил в основном Иван.

— Деньги в банке есть, товарищи. По словам одного из служащих, несколько миллионов. Надеюсь, это нас устроит?

Вокруг удовлетворенно загудели. Еще бы! На такие деньги не то, что сотню, весь Урал вооружить можно!

— Но банк есть банк, друзья, взять его — задача непростая. Что здесь самое сложное? Думаете, охрана? Нет. Самое сложное, как и в любом деле, отход после успешной операции.

— С миллионами, кончено! — весело хихикнул кто-то.

— С тем, что сможем взять, — строго уточнил Кадомцев, — Если наша атака для противника — всегда неожиданность и фактор внезапности в первые минуты — наш могучий союзник, то при отходе все быстро меняется. Из атакующих мы превращаемся в обороняющихся, это раз. И не просто обороняющихся, а отступающих, это два. После первых минут неведения и растерянности полиция придет в себя, отмобилизуется и двинет в бой все свои силы, это три. На помощь ей придет вся мощная государственная машина с ее карательными органами, войском, телеграфом, железными дорогами, это четыре…

— И все равно деньги должны поступить в кассу партии, а мы с вами без потерь вернуться на свой Урал. Это — пять! — бодро закончил вместо него Гузаков. — Или не так, товарищ тысяцкий?

Кадомцев не выдержал взятого строгого тона, широко улыбнулся и звонко шлепнул его по спине.

— А ты, симский бунтарь, уже оклемался? В огонь рвешься?

— Почему только в огонь? И в воду тоже!

— Ни того, ни другого обещать тебе не могу. Банк надо брать тихо, без беготни и стрельбы. У кого поджилки трясутся или с нервами слабо, останется дома.

— Банк — это тебе, Миша, не склад динамита в глухих уральских лесах, — наставительно пробасил Новоселов. — Банк — это центр города, где каждый обыватель или прохожий может оказаться твоим врагом.

— А может, не каждый, Федя? — лукаво блеснул глазами Михаил.

— У нас на Руси конокрадов и грабителей бьют всем миром.

— Так то ведь конокрадов и грабителей!

— А ты для них кто? Может, приказ штаба им покажешь? Так ведь и его нет, приказа. По такому поводу, сам знаешь, бумаги не пишутся.

— Зачем приказ? Я им речь скажу!

— И всю Вятку на бунт подымешь?

— Это Гузаков может!

Смех, дружеские подначки, шутки — без этого они не могут. Молодежь!

— Ну, будет, друзья, мы опять отвлеклись, — призвал их к порядку Кадомцев. — Слушай задачу для каждого. Завтра же начнем подготовку. Режим внешней охраны — Локоцков. Режим внутренней охраны — Новоселов. Система сигнализации — Гузаков. Вербовку служащих банка и сейфы беру на себя. Связь с местным партийным комитетом, подготовку запасных квартир и приобретение транспорта — тоже. Предупреждаю: пока только разведка и изучение. Никаких импровизаций. Результаты каждого дня обсуждаем здесь.

Начались томительные дни подготовки.

Со временем боевики изучили все: когда и в каком числе заступает на пост внешняя охрана, когда сменяется, кто делает развод, как выглядит каждый, как ведет себя на посту днем, ночью, в метель, мороз. После детального обсуждения пришли к выводу, что обезвредить внешнюю охрану большого труда не составит.

— А может, и не трогать их совсем? — подал интересную мысль Михаил Гузаков. — Пусть стоят себе у парадного, а мы тем временем…

С большими предосторожностями изучили двор, запасные выходы, состояние окон. С помощью подкупленного банковского служащего вычертили подробную схему здания со всеми его кабинетами, коридорами, хранилищами, местами расположения стражи. Наметили несколько мест для обрезки телефонного кабеля и электрических проводов. Приобрели хорошую быструю лошадь со всей упряжью и санями. Тщательно продумали пути отхода по улицам города.

— Так куда все-таки будем отходить? На станцию? На квартиры?

Этот вопрос волновал всех.

— Вокзал оцепят прежде всего, — вслух рассуждал Михаил. — Соваться туда даже при благоприятном исходе нападения — большая глупость: сквозь сито просеют, а возьмут.

— А если паровоз захватить? — подключился Новоселов. — Сделать это проще простого: вскочил, «папироски» к бою — и вперед!

— До первого разъезда?

— А что предлагаете вы?

Об этом думали, ведя наблюдение, об этом спорили по вечерам, грудясь к столу и терзая и без того уже истрепанную карту города Вятки. Иван слушал, покусывал кончики светлых усов и молчал. Возможно, у него были на этот счет свои соображения, возможно, тоже пока раздумывал. Придет время, скажет сам: он командир.

Когда все, казалось, было готово к операции, в банке не стало денег. Чтобы не терять времени зря, Иван решил проверить пути отхода вплоть до Златоуста. Вместе с ним уехали Ольга и Новоселов. Оставшиеся, выполняя указание Кадомцева, выходили теперь на наблюдение по ночам. Значит, операция назначена, на ночное время, заключил Гузаков, подолгу просиживая над расписанием движения поездов через Вятку. И невольно ежился: неужели Иван решился? На вокзал — с оружием и деньгами? Или это всего лишь вариант?

Через неделю вернулся Иван. Вошел, глядит то на одного, то на другого, а в глазах — тревога. Тревога командира мгновенно передалась и остальным.

— Что случилось, Иван? Говори, не томи!

— Не будет вятских миллионов, ребята.

— Как так не будет? Почему? — обступили его товарищи.

— Пока мы были в отъезде, в моей квартире полиция произвела обыск. За мной следят.

— Что предлагаешь?

Боевики озадаченно переглянулись.

— На первое — отправить в Уфу Ольгу. Она доберется, не волнуйтесь. И даст нам знать, что решит Эразм. Тот уже дома.