Поминки проходили в доме почившей. В гостиной накрыли стол. Учителя и соседи позаботились об этом. Друзей у Елизаветы Архаровой не было. Окружающие ее недолюбливали. Презрение к алкоголичке в них смешивалось с завистью к деньгам. Люди пришли не для того, чтобы проститься с погибшей от сердечного приступа женщиной, и даже не за тем, чтобы поддержать ее осиротевшую дочь. Всех волновал один и тот же вопрос: что станет с наследством? Двухэтажный особняк с шестью спальнями, гараж на две машины и приличный счет в банке многим не давали покоя.

Ева тенью сновала в толпе чужих людей. На нее никто не обращал внимания, и на мгновение ей показалось, что она тоже умерла, а ее тело сейчас гниет в соседнем с матерью гробу, в то время как по комнатам бродит бестелесный дух.

Она прижалась к стене около входа в кухню, чтобы не упасть. От внезапного головокружения ослабли ноги. Ева прикрыла глаза и думала перевести дух, когда до слуха донесся разговор с кухни.

— Умереть от остановки сердца в тридцать четыре. Немыслимо! — говорившая была незнакома Еве, но во втором голосе она без труда узнала соседку напротив — женщину считавшую, что таким как ее мать самое место в аду.

— А чего ты хочешь? Она пила, как сапожник. Вот и результат.

Ева выглянула из-за угла, и сплетницы умолкли. Женщины одарили ее такими взглядами, точно хотели сказать: они не сомневаются, что дочь рано или поздно пойдет по стопам матери и утопит свою жизнь в спирте. Наследственность и ничего с ней не поделать — говорили их поджатые губы и полные призрения глаза.

Ева отвернулась и торопливо покинула кухню. Она задыхалась среди этих людей. По коридорам первого этажа она добралась до кабинета. Здесь было тихо и спокойно. Отличное место, чтобы спрятаться.

Ева пристроилась на широком подоконнике в кабинете, подальше от людей. Меньше всего ей хотелось слушать их фальшивые вздохи и слова сожаления. Будто им есть дело до ее горя! Она прислонилась лбом к прохладному стеклу, бездумно наблюдая за бьющейся в окно сонной мухой.

Скрипнули петли. В кабинет проскользнул Рома. Он аккуратно прикрыл за собой дверь и направился к девушке. Присев рядом, парень вздохнул.

— Ты как?

— Ничего.

Ева поджала ноги, освобождая место для друга. Рассеянный свет прочертил полосы на ее лице, отливая золотом в распущенных волосах цвета липового меда.

— Вот так день рождение, — Рома хмуро посмотрел в окно.

Она усмехнулась в ответ. Была какая-то злая ирония в том, что мать умерла в день ее шестнадцатилетия. Ева поежилась, ощущая, как холод неторопливо вьет гнездо в районе живота. Она словно проглотила ведро льда, и теперь у нее внутри плещется Северный Ледовитый океан.

Рома перевел взгляд на девушку и помрачнел. Водолазка больше не прикрывала украшения, и парень впервые его увидел. Протянув руку, он осторожно дотронулся до кулона на шее Евы.

— Что это?

— Мамин подарок, — она накрыла полумесяц ладонью, защищая его.

— Ты собираешься его носить?

— Почему нет? — в голосе прозвучал вызов. — Мама хотела, чтобы он был у меня, и я никогда его не сниму.

Губы парня скривились, но он не спорил. Ева с удивлением наблюдала за другом. Ему было противно видеть кулон на ее груди, будто он олицетворял собой что-то мерзкое.

— Что со мной будет? — она предпочла сменить тему. Этот вопрос волновал ее куда больше реакции Ромы на подвеску. — Меня отправят в детский дом?

— Мы этого не допустим, — уверено сказал парень, и она сразу успокоилась. Если кто и мог найти решение, то только он. — Мы потребуем признать тебя полностью дееспособной.

Отец Ромы был адвокатом. После его гибели у парня сохранилось множество профессиональной литературы. Ева давно привыкла, что друг разбирает в куче юридических тонкостей и порой говорит так, словно он на заседании суда. Испытывая прилив благодарности, она подалась вперед и обняла парня.

— Полегче, — Рома неловко высвободился из объятий. — А то еще задушишь меня.

— Спасибо. Ты мне жизнь спас.

— За этим я здесь.

— Мой личный рыцарь, — она улыбнулась впервые за три дня прошедшие со смерти мамы.

Парень вскочил на ноги, отвесил церемонный поклон и сказал:

— Сэр Роман из Камелота всегда к вашим услугам, милая леди.

Еве прикрыла рот ладонью, сдерживая рвущийся наружу смех. Страшно представить, что подумают люди, если услышат, как она смеется на поминках матери.

— Сэр Роман, — она в свою очередь спрыгнула с подоконника, приподняла края черного платья и присела в реверансе, — вы слишком добры ко мне.

Глава. 3 Почитай отца твоего…

Сегодня он выглядел лучше, точно весть о скором окончании заточения придала ему сил. Мужчина, с трудом скрывая отвращение, изучал лицо старика. Если так и дальше пойдет, старик, чего доброго, встанет с кресла и пожелает ознакомиться с текущими делами. Подобная перспектива его не устраивала.

— Как все прошло? — старик впился взглядом в собеседника.

— На высшем уровне, сир. Помехи больше нет. Она полностью наша, — мужчина по привычке опустился на одно колено перед своим господином. Что ни говори, а могущество, дремлющее в теле старца, еще давало о себе знать.

— Отлично, отлично, — старик потер ладони. Послышался сухой звук похожий на шелест пергамента. — Пора вам познакомиться. Остальных тоже возьмешь с собой. Им полезно потренироваться. И будь помягче с девочкой. Не забывай, выбор должен быть добровольным.

Мужчина улыбнулся. Глаза цвета аквамарина на миг вспыхнули ярче. В голосе прозвучало ликование:

— Я так долго ждал этого момента, сир!

— Мы все его ждали, — старик кивнул. — У девочки было непростое детство. При живой матери она росла сиротой, а, как известно, все дети мечтают о любящей семье. Сможешь дать ей это и она наша. Только не отпугни ее. Остальных можно заменить. Даже тебя, но только не девочку. Она исключительная.

— Я помню, — мужчина с трудом сдержал клокочущий внутри гнев. Бесценная, исключительная. Как забыть, когда тебя каждый день тычут в это носом? Всем своим черным сердцем он ненавидел девчонку.

— Как ты?

— В порядке.

В последние несколько дней этот вопрос стал ключевым в жизни Евы. Все только и делали, что справлялись о ее состоянии. Она натренировалась мило улыбаться в ответ и отвечать, что все в порядке. Мама — единственный близкий человек в мире — умерла, но у нее все в порядке. Возможно, ее отдадут в приют для сирот, а дом, где она жила с рождения, пустят с молотка. "Как ты? — В ПОРЯДКЕ!".

Сокурсница отошла от стола Евы, и та вздохнула с облегчением. Нет ничего хуже ложного сочувствия. Но разве может староста группы остаться в стороне от событий? Ева отлично знала: крашеной кукле Свете плевать на нее. Всего пару недель назад Светка увела у нее парня, после чего не упускала случая поиздеваться. Вот и сейчас она напомнила о случившемся, желая лишний раз уколоть побольнее.

Сложив руки домиком на парте, Ева устало опустила на них голову. Скорей бы этот день закончился. Она вернется домой, запрется в родных четырех стенах и (кто знает?) может немного поплачет. Она не рыдала над могилой матери, но думая о собственном будущем сдерживать слезы было невозможно.

— Привет!

На край парты присел Рома. Ева посмотрела на друга сквозь щелочку между пальцами. Парень был чем-то встревожен, его нервозное состояние мгновенно передалось ей.

— Ты нашел подходящего адвоката? — спросила она. Адвокат был единственной надеждой на самостоятельную жизнь. Она намеривалась судиться за право жить без чьей-либо указки.

— В этом больше нет необходимости, — Рома отвернулся, пряча глаза, и быстро сменил тему. — В последние дни мы редко видимся. Может, выберемся куда-нибудь?

— Конечно, — Ева улыбнулась. Перспектива провести день в компании друга воодушевляла. Пусть даже это будет ее последний день перед отправкой в детский дом. В конечном счете, Рома ни в чем не виноват. — Как насчет завтра?