Но попасть на медицинский факультет Московского университета было трудно, расставаться же с Москвой не хотелось. И Мейерхольд решает поступить в филармоническое училище, чтобы начать готовиться к профессиональной работе актера. В этом решении «стать актером» Мейерхольда укрепили его успешные выступления в спектаклях Пензенского Народного театра в течение летних месяцев 1896 и 1897 гг.

Театр и ссыльные. — Возникновение Народного театра. — Первые роли Мейерхольда. — Подражание М. П. Садовскому. — «Любимец публики». — Формирование амплуа.

Пензенский Народный театр, возникший весною 1896 года, был колыбелью Мейерхольда-актера. На его открытой сцене в течение первых двух летних сезонов, он, пробуя свои силы в актерском ремесле, стал все больше и больше укрепляться в убеждении, что этот путь им избран правильно.

Об этом периоде впоследствии Мейерхольд записывает так: «В каникулярное время приезжаю на родину, ищу духовной радости в организации народных спектаклей в летнем театре. Здесь выступаю на сцене с “любителями”, сам любитель сценического искусства. Здесь через Народный театр сблизился с группой политических ссыльных».

Один из таких ссыльных А. М. Ремизов (впоследствии писатель) — крепко подружился с Мейерхольдом и принялся за его воспитание. В ту пору Ремизов поглощал марксистскую литературу и втягивал своего юного приятеля в чтение Плеханова, подсовывал ему «Историю Французской революции», привлек к участию

в одном конспиративном «утре» читать отрывок из Глеба Успенского, заставлял помогать по созданию рабочих организаций.

Замечание Мейерхольда об участии политических ссыльных в создании Народного театра находит себе подтверждение в истории возникновения пензенского театра.

Дмитрий Семенович Волков, отец пишущего эти строки и один из учредителей Пензенского Народного театра, так излагал в печати («Театр и Искусство») эту историю:

Вернулся я в Пензу после 2 ¹/₂ лет заключения по делу последних народовольцев и меня сильно потянуло в низы, к народу. Я искал там проблесков сознания, пока не натолкнулся на явление крайне меня заинтересовавшее. Зимой 1895 г. я попал на спектакль, устроенный для народа внизу г. Пензы, вблизи рабочих кварталов, техниками и рабочими мастерских Сызрано-Вяземской ж. д. Шла «Женитьба» Гоголя. Часть большой комнаты была занята сценой, отделенной от зрителей красной занавесью. Зрители состояли исключительно из рабочих и буквально сидели друг на друге. Духота стояла такая, что, несмотря на зиму, дверь на двор почти все время была открыта. Несмотря на духоту и тесноту в зале царило неподдельное оживление. Видно было, что рабочие крайне довольны спектаклем.

Спектакли просуществовали только одну зиму 1895 – 1896 гг., но свое дело сделали, показав воочию, как жажду у рабочих разумных развлечений, так и возможность устройства их своими силами.

Окончательный толчок в этом направлении был дан в марте 1896 г. В хмурый весенний вечер на Пешей улице, в доме Гладкова, в пустой квартире молодежь устроила спектакль, на который сошлось много народу. Молодежь на сцене и в зрительном зале, демократический характер вечера, общая непринужденность произвели хорошее впечатление на присутствующих.

Так сера и буднична была тогда общественная жизнь в г. Пензе, где кроме подполья на поверхности только тлелась искорка Лермонтовской библиотеки, что тут же на этом вечере у меня явилось желание сблизить интеллигенцию и народ путем устройства постоянных таких вечеров.

Поделился я этой мыслью на вечере со Степаном Степановичем Колпашниковым, а утром направился к старому театралу Александру Александровичу Косьминскому и к Василию Ефимовичу Благославову, принимавшим такое близкое участие в жизни народной читальни. Рассказывал им о спектаклях, устраивавшихся зимой рабочими, о вечере, устроенном накануне молодежью, и предложил организовать устройство постоянных подобных спектаклей. Тот и другой горячо отозвались на это предложение. «Собирайте сочувствующих», сказал мне А. А. Косьминский. На другой день мы собрались в квартире у С. С. Колпашникова, где и было решено устраивать спектакли для народа на открытой сцене, на территории выставки, против летнего помещения клуба.

Так, усилиями небольшого кружка интеллигенции и молодежи возник в г. Пензе Народный театр. Играла больше молодежь, — одни лицедействовали на сцене, другие за кулисами ставили самовар для товарищей.

То была хорошая симпатичная молодежь, интеллигентная и отзывчивая. Были тут просто любители сцены, были и высланные студенты, вносившие в дело не только огонь молодости, но и идейную подкладку.

Из этого отрывка мы прекрасно чувствуем ту атмосферу, которая окружала Пензенский Народный театр в «мейерхольдовские» сезоны.

Это был театр народнической интеллигенции, смотревшей на спектакль, как на средство просвещения широких масс, как на место, где могли бы сблизиться народ и интеллигенция, найти общий язык и взаимное понимание.

Обратимся теперь, к участию Мейерхольда в жизни пензенской сцены. Репертуар первого сезона сложился, главным образом, из пьес Островского, кроме того шла «Женитьба» и ряд русских пьес разных авторов.

Мейерхольд в это лето выступал 5 раз, сыграв два раза роль Кочкарева, два раза Аркашку и раз Рисположенского в «Свои люди сочтемся». Кроме того, он в то же Лето, но уже в помещении Зимнего театра, сыграл роль Сильвестра в трехактной комедии Хлопова «На лоне природы».

Местная газета «Пензенские губернские ведомости», помещая заметки об отдельных спектаклях, не считала нужным в этом году помещать отзывы об игре актеров, и потому у нас нет возможности установить, какое впечатление производил Мейерхольд в указанных выше ролях.

Со слов В. Э. мы знаем, что он находился в ту пору под сильнейшим влиянием М. П. Садовского, мечтал сыграть как Садовский и досадовал, что у него нет шепелявости Михаила Провыча. Во всяком случае, в роли Аркашки Мейерхольд стремился следовать приемам Садовского, его легкости, подвижности.

В Пензенском же Народном театре Мейерхольд играл и лето 1897 г., уже будучи учеником филармонии. В противоположность предыдущему сезону, местные рецензенты на этот раз уделили любительскому театру гораздо больше внимания и сочли возможным писать и об актерах, сначала правда не печатая их фамилий, а только инициалы, и лишь к концу лета перейдя на полные фамилии.

Первый отзыв о Мейерхольде мы находим в рецензии о «Пашеньке» Персианиновой. В этой пьесе Мейерхольд играл помещика Неткова и рецензент отмечает, что «г. М. был, по обыкновению, хорош».

Это «по обыкновению хорош» уже свидетельствует, что репутация Мейерхольда-актера стояла в Пензе высоко. И, действительно, в отчете о постановке «Кручины» мы читаем: «Можно, однако, сказать, что лучшим исполнителем на спектакле 3‑го июня был г. М., изображавший Недыхляева: играл продуманно и крайне выдержанно. Вообще, относительно г. М. я думаю, что он самая крупная величина из всей наличности артистических сил любительского кружка. У него много художественного такта и чувства меры, не позволяющих излишней утрировки».

В сезон 1897 г. Мейерхольд снова играл Рисположенского. На этот раз «Свои люди сочтемся» вдохновили трех рецензентов, и каждый из них посвятил Мейерхольду хвалебные строки. Приводим наиболее характерные: «Из мужского персонала особенно выделялся игрой г. Мейерхольд в роли стряпчего Рисположенского. Несомненно, у г. Мейерхольда есть талант (это общий отзыв пензенской публики, который приходилось мне слышать). Для пензенской публики было бы желательно, чтобы г. Мейерхольд стал во главе… народного театра в г. Пензе».

Но особенный успех выпал Мейерхольду за роль Афони в «Не Так живи, как хочется».

«Мы замерли — пишет рецензент — что в первый момент появления Афони на сцену в простой публике раздались смешки. Она не понимала Афони. Но через несколько минут мы видели, как превосходная игра г. М. заставила тех же самых зрителей с широко раскрытыми глазами, с прерывающимся дыханием следить за каждым жестом Афони и каждым движением. Так сильно действовать на зрителя может только очень крупный талант».