Те, не отвечая, продолжали движение, криво усмехаясь – во, блин, как быстро ощущение “я – власть” с головой накрывает! Ну да, ну да, они ж теперь крутые! С ружьями и дубинками. Типа тех... мотоциклистов. Тоже были круче чем варёные яйца. Ага. Так подумал Вовчик и стал уже спокойно и молча их ждать. Ждали их, выпрямившись от земли, от картошки и коммунарки.

  Подойдя совсем близко, метров на десять, Лещинский как старший выплюнул в очередной раз шелуху и нахально произнёс:

  - Собирайся. С нами пойдёшь.

  - Чо бы вдруг?

  - Там узнаешь. Давай побыстрому.

  - Да иди ты! – сразу пошёл на обострение Вовчик. А что тянуть?

  - Чи-и-ивооо?? – Лещинский перекривился презрительно; парни тоже были, видно, возмущены что лох ещё возникает, – всё же как мало надо чтобы нормальные в прошлом пацаны превратились в натуральных гопов: всего-то дать им оружие и ощущение вседозволенности: ну так, они теперь “власть!”

  А ведь раньше их с Вовкой в деревне уважали и, особенно после этого побоища, побаивались... – подумал Вовчик, – И меня после драки на дискотеке... хотя, конечно, больше Вовку после гастеров, он ведь там всех пострелял. А я, типа, не при делах. Не уважают! Ну ладно... – он покосился на девчонок, внимательно следящих за разговором, – Ладно...

  - Быстро ноги в руки – и почесал сюда!! Или ты на пизд.лях ща побежишь! – врезался в диалог один из “бойцов”. О, блин! Вечер перестаёт быть томным? Впрочем до вечера ещё... так, девчонки смотрят?!.

  - Ну-ка, Лещь, руки задрал нах!! – по-возможности грозно рыкнул Вовчик и рванул, доставая, из-под грязных мешков автомат. Отчётливо клацнул затвор.

  Перемена в мироощущении случилась разительная, и произошла у всех на глазах: увидев оружие, все четверо, что называется, “сильно изменились в лице”, – но это литературное выражение немного неточно выражает произошедшую с четвёркой перемену; точнее, как ни грубо оно звучит, подошло бы распространённое интернет-выражение “посрали кирпичами”.

  Парни были ошеломлены; и, знаете ли, побольше, чем любой, не видевший несколько дней назад кучу народу посечённых из этого, или такого же автомата; кому не приходилось копать могилу и укладывать в неё тела убитых. Мгновенно на лицах четвёрки появилось полное понимание ситуации; мягко говоря “они оробели” и остолбенели – но не все.

  Чёрт знает что взбрело в голову Лещинскому; очень может быть что он решил что сейчас Вовчик просто возьмёт и пристрелит его за близость к Витьке; а может он Витьку боялся больше, чем смерть от вовчиковой пули, – только он вдруг вскрикнул, толкнул навстречу Вовчику стоявшего рядом парня, и метнулся в сторону.

  Тут же раскатисто грохнул выстрел, – кочан капусты на вершине пирамидки разлетелся брызгами и ошмётками. Парень, которого Лещинский толкнул, упал на четвереньки; ещё у одного тоже подкосились ноги и он упал на колени; ещё один стоя глупо и по-детски поднял вверх руки, “сдаваясь”; ружьё упало на землю. Но Лещинский вдруг метнулся назад, и, по-заячьи петляя, помчался назад же, в деревню. Он даже упал пару раз, шарахаясь из стороны в сторону. Винтовка подпрыгивала на ремне у него за спиной.

  Вовчик сместился чуть в сторону и навскидку взял на прицел удирающего врага. Лещинский петлял из стороны в сторону натурально как заяц, скачущий от настигающих собак; понятно что так он хотел увернуться от непременных, как он ожидал, пуль в спину. Вовчик секунды помедлил, провожая его через прицел – его можно было срезать несколькими быстрыми одиночными, или очередью, пока он не убежал далеко, – но Вовчик опустил автомат. Винтовки, конечно, жалко, но... ещё не пришло время открыто убивать друг друга. “Сорвём, блин, уборочную!” подумал он и совсем опустил автомат, давая беглецу уже окончательно скрыться за кустами.

  Оглянулся. Катька понимающе покивала. Коммунарки окружили теперь уже троих “хроновских бойцов”, подняли ружьё; Аделька выгребала из карманов у парня патроны; Лика угрожающе – демонстративно раскачивала на виду у парней самодельный кистень с шестернёй на тросике. Те имели бледный вид. Вдали, видно было, спешно собирались и драпали с поля другие “колхознички”. Почувствовали, что пахнет жареным.

   Наташа с удовольствием рассматривала дымящуюся трубу у себя в руках:

  - Как бахнуло, девочки!..

  - Дура, всю капусту попортила.

  - И не всю. Зато как разлетелось! И какой эффект! Хорь, дай ещё патрон!

  - Да уж, эффект. Вроде на воздухе, а аж уши заложило. Э, тоже на карачки упал, слышал?? Сел на жопу, кому говорят!

  - На, Нат, у этого вроде такие же... – протянули ей отобранные у парня патроны.

  - Угу... вот... Распёрло. Не достаётся. Подковырнуть чем... не, здОрово бахнуло, я не ожидала!

  Вовчик, быстро оценив обстановку, скомандовал:

  - Так. На сегодня работы закончены. Этих – связать. Руки, в смысле. С собой их возьмём, вдруг Хрон надумает чего резко предпринять – прикроемся. Да не трясись ты, не трясись, семечками подавишься! – бросил он бойцу, у которого началась нервная икота, и из раззявленного рта вместе со слюной поползли разжёванные сёмки, – Нафиг ты нужен; переговорим с твоим “начальством” и вернём тебя мамке... Женькой же тебя зовут? Встали, бойцы апокалипсиса, нах! Девчонки, всё-ё! Быстро, грузимся.

  И уже Катерине с подругами:

  - А не, не надо, пожалуй, им руки вязать. Они осознАли. Пусть в темпе помогут мешки погрузить – они джентльмены или как? Девушки тут надрываются на чёрной работе...

  - Мешки с цементом и кирпич ещё, Вовчик. В пристройке на пригорке. Надо перетаскивать, место освобождать. Батюшка сказал.

  - Во-во-во! Кирпич и цемент. Потрудятся немного во благо; это им не с дубинками и ружьями по деревне нарезать! Ишь, шурупов навертел в дубинку-то – прям окопный вариант времён первой мировой, хы. Конфискуется. Ну, за дело!

  ***

  А в “штаб-квартире дружины” Лещинский, захлёбываясь, рассказывал столпившимся вокруг него соратникам и Витьке:

  - ... в засаду! Попали. Да!.. Напали. У них стволы!..

  - Откуда?.. – недоверчиво спросил Витька.

  - Не знаю!.. А у Вовчика – автомат! Тот самый, наверно! Мы, дураки, с чего решили что Вован так с автоматом и ушёл! Оставил, небось, где; а он теперь достал! По мне... из автомата!..

  - Стре-елял?? Чо ты врёшь, Лещь, мы бы слышали! Там один выстрел был.

  - Стрелял!.. То есть эта... он мог стрелять, но я уворачивался! Перекатывался, петлял! – Лещинский тут же и изобразил, как он уворачивался и петлял, “уходя из-под огня”. Все со вниманием смотрели.

  - А выстрел – шарахнули по нам из дробовика! У них короткие такие дробовики, типа обреза!

  - По кому “по нам”? По пацанам?

  - Да не знаю я...

  - Пацанов кого застрелили?? Ранили??.

  - Я не знаю... я прям сюда!

  - Во, бля, попали!.. – Хронов задумался. Ситуация грозила осложнениями: не выполнено распоряжение БорисАндреича, это раз. Взяты в плен или убиты – это ещё предстоит выяснять, – целых трое бойцов, – это два. И, главное, отобрано ружьё... Ружей мало, бля, а тут не просто потеряли или сломали, а считай отдали врагу! Бля, увеличили его огневую мощь! Вот бля!.. Борис Андреевич...

  Он неожиданно саданул по лицу своего заместителя.

  - Аааа!! За что, Харон?? – Лещинский брякнулся на пол, закрывая лицо руками, – Я же... я же винтовку спас!

  - Мудила! Чего попёрлись к ним толпой?? Почему сами не стреляли? Завалить надо было гада, и никто бы слова не сказал!

  - Ви-итя... – Лещинский сидел на полу и всё ещё закрывался руками, опасаясь что его будут бить, – Мы ж не знали!.. И ты просто сказал: “Иди с ребятами и приведите его! Если девки выступать будут – отбуцкайте их!” Мы ж не ожидали!.. И ты не ожидал, правда же??..

  - Поговори ещё, козёл! – Витька занёс ногу чтобы пнуть, но не ударил, – Это ты всё просрал! И пацанов, и ружьё просрал!! Думать надо было как дело делать, скот-тина! Ууу!!..

  Лещинский быстро, на пятках и локтях, отполз в сторону. Парни, расступившись, кто с испугом, кто с сочувствием, внимали происходящему.