души обнять родного брата… не смеет дать волю любви к

сыну!

30 Гостиницу (лат.)

– Таково в известном смысле проклятие величия, мой

государь, – сказал Олбени. – Но небо, отдалив от чрез-

мерной близости с вашим величеством кое-кого из членов

вашей семьи, подарило вам множество новых детей – весь

ваш народ.

– Увы, Роберт, – отвечал король, – твое сердце более

подходит для суверена, нежели мое. С высоты, куда меня

вознесла судьба, я смотрю на скопище моих детей, как ты

назвал их… Я люблю их, я им желаю добра, но их много, и

они от меня далеки. Увы, даже у самого ничтожного из них

есть дорогое существо – кто-то, кого он может прижать к

сердцу, на кого может излить свою отцовскую любовь. Но

все, что может дать король народу, подобно улыбке, с ка-

кою смотрит солнце на снежные вершины Грэмпианских

гор, – далекая, холодная улыбка! Увы, Робин! Наш отец

ласкал нас, а если и бранил, бывало, то в тоне его слыша-

лась доброта. А ведь и он был таким же, как я монархом.

Так почему не дозволено мне, как ему, исправлять блуд-

ного сына не только строгостью, но и лаской?

– Когда бы ласка не была испробована, мой государь, –

возразил Олбени таким тоном, точно ему самому было

больно от этих слов, – тогда, разумеется, в первую очередь

следовало бы прибегнуть к мягким способам воздействия.

Ваша милость лучше всех можете судить, достаточно ли

долго мы применяли их и не пора ли перейти к более дей-

ственным средствам – к суровости и запрету. Всецело в

вашей королевской власти применить те меры к герцогу

Ротсею, какие, по вашему мнению, должны в конечном

счете оказаться наиболее благотворными и для принца и

для королевства.

– Это безжалостно, брат, – сказал король. – Ты мне

указываешь трудную тропу и понуждаешь меня вступить

на нее, не предлагая притом своей поддержки.

– Она всегда к услугам вашей милости, – возразил Ол-

бени, – но мне менее, чем всякому другому, пристало тол-

кать вашу милость на суровые меры против вашего сына и

наследника. Не ко мне ли, если – не приведи господь! –

оборвется ваш род, должна перейти роковая корона? Не

подумают ли и не скажут ли тогда запальчивый Марч и

надменный Дуглас, что Олбени посеял распрю между

своим царственным братом и наследником шотландского

престола, чтобы расчистить путь к престолу своим собст-

венным детям? Нет, государь, я готов пожертвовать жиз-

нью, служа вам, но я не могу ставить под удар свою честь.

– Ты правильно говоришь, Робин, очень правильно! –

подхватил король, спеша придать собственное толкование

словам брата. – Мы не должны допускать, чтобы эти мо-

гущественные и опасные лорды заметили что-то похожее

на раздор в королевской семье. Этого надо избежать во что

бы то ни стало, а потому попробуем и дальше быть снис-

ходительными, в надежде, что безрассудный Ротсей ис-

правится. Я иногда наблюдал в нем, Робин, зачатки, ко-

торые стоит взлелеять. Он молод, совсем еще молод, он

принц и в той поре, когда кровь бурлит. Мы будем с ним

терпеливы, как терпелив хороший наездник с норовистым

конем. Дадим ему изжить эту легкость нрава, и ты первый

будешь им доволен, как никто. По своей доброте ты осу-

ждал меня за излишнюю мягкость – этого недостатка у

Ротсея нет.

– Головой поручусь, что нет, – ответил жестко Олбени.

– И не скажешь, что ему не хватает рассудительности

или отваги, – продолжал несчастный король, отстаивая

собственного сына перед своим же братом. – Я пригласил

его присутствовать сегодня на совете, послушаем, как он

отчитается в исполнении возложенных на него поручений.

Ты и сам говоришь, Робин, что принц проявляет проница-

тельность и способность к делам, когда находит на него

охота заняться ими.

– Несомненно, мой государь! Он проявляет и ум и

способности, – сказал Олбени, – когда находит на него

такая охота.

– То же говорю и я! – подхватил король. – И я рад от

души, что ты со мной согласен, Робин, в моем решении еще

раз дать злополучному юноше возможность исправиться. У

него теперь нет матери, чтоб защищать его перед рассер-

женным отцом. Этого нельзя забывать, Олбени.

– Будем надеяться, – сказал Олбени, – что решение,

наиболее приятное добрым чувствам вашей милости, ока-

жется мудрейшим и лучшим.

Герцог разгадал нехитрую уловку брата: устрашившись

следствий, естественно вытекавших из рассуждений собе-

седника, король делал вид, что тот дал свою санкцию, и

затем утверждал не ту линию поведения, которую ему

пытались подсказать, а как раз обратную. Убедившись,

однако, что сейчас не склонить короля к желательной по-

литике, герцог все же не стал выпускать вожжи из рук и

решил пока повременить, но при более удобном случае

извлечь всю черную выгоду, какую сулили ему новые не-

согласия между наследником и государем.

А король Роберт, опасаясь, как бы снова брат не поднял

мучительный разговор, от которого ему сейчас удалось

уклониться, громко обратился к настоятелю доминикан-

цев:

– Я слышу стук копыт. Вам виден из окна весь двор,

преподобный отец. Поглядите и скажите нам, кто там

спешился. Не Ротсей ли?

– Прибыл благородный граф Марч со своей свитой, –

сказал настоятель.

– Сильный при нем отряд? – спросил король. – Его

люди входят во внутренние ворота?

Олбени тем временем успел шепнуть королю:

– Не бойтесь ничего, ваши бранданы 31 ждут во все-

оружии.

Король с благодарностью кивнул, между тем как на-

стоятель, глядя в окно, отвечал:

– При графе два пажа, два дворянина и четверо слуг.

Один из пажей направился к главной лестнице следом за

своим господином – несет его меч. Остальные задержались

во дворе и… Benedicite32… что такое?.. Тут бродячая му-

зыкантша со своей виолой приготовилась петь под коро-

левскими окнами. И это в монастыре доминиканцев, как на

каком-нибудь постоялом дворе! Я сейчас же велю вы-

швырнуть ее вон.

– Не надо, отец, – сказал король. – Позвольте мне ис-

31 Обитатели острова Бьюта звались бранданами. Происхождение этого имени

точно не установлено, хотя очень похоже, что прав доктор Лейден, когда производит его

от святого Брандана*, покровителя островов в устье Клайда. Бьют был вотчиной короля,

а его уроженцы – королевскими слугами и телохранителями. Знатное семейство Бьютов,

владеющее островом в настоящее время, представляет собой древнюю незаконную ветвь

королевского дома.

32 Благослови нас небо (лат.)

просить милости для бедной странницы. Она служит так

называемой Веселой Науке*, но та, увы, печально сочета-

ется с невзгодами, на какие нужда и беда обрекают бро-

дячий люд, – и в этом он схож с королем. Все вокруг кричат

венценосцу: «Славься, славься!», а он тоскует по той поч-

тительной любви, какою самый бедный йомен окружен в

семье. Не чините страннице помехи, отец: пусть, если хо-

чет, поет во дворе солдатам и йоменам, это их удержит от

ссоры, почти неизбежной, раз их необузданные хозяева

враждуют между собой.

Так говорил добросердечный и слабовольный монарх, и

настоятель поклонился в знак согласия. Между тем граф

Марч, в обычном по тому времени кафтане для верховой

езды и с кинжалом у пояса, вошел в приемный зал. Пажа,

несшего за ним его меч, он оставил в прихожей. Граф был

красивый, статный мужчина, белолицый, с густою светлой

бородой и волосами и голубыми глазами, сверкавшими как

у сокола. Его лицо было бы приятным, когда бы не отра-