«Да, насмотрелся я сегодня, — думал пораженный Джейк. — Как люди могут работать в таких местах. Возможно, прав босс — человек ко всему привыкает, но я не смог бы работать, ни в психушке, ни в полиции».

Глава 37

— А, наш друг Макгрегори.

Джейк обернулся и увидел перед собой Саммерса.

— Добрый день, лейтенант.

— Добрый день. Как вам нравится наш «зверинец»? — при этом Саммерс широким жестом обвел зал.

— Впечатляет, — признался Джейк.

— Согласен, — продолжил полицейский. — Наших законодателей хотя бы на денек сюда поработать — сразу бы прибавили полицейским жалование… Впрочем, вы приехали сюда не созерцать наши проблемы, а, если мне не изменяет память, поговорить о Герберте Уингли. Пройдемте в мой кабинет, там обстановка более спокойная.

— Ну, так как дела у него? — спросил Саммерс, жестом приглашая Джейка сесть напротив его. Хаппел сел за соседний стол.

— Врач говорит, что дела у него неважные, — начал рассказывать Макгрегори. — Наговорил много непонятных для меня слов, но это не главное. Самое важное, что я понял, — сегодня ночью бедный Герберт испытал сильнейшее потрясение. Его нервная система не выдержала этого потрясения и он, можно сказать, сошел с ума… Сейчас его состояние очень тяжелое. Ему ввели практически предельную дозу лекарств, но вывести его из подобного состояния пока не удается. Еще большую дозу вводить просто боятся. Боятся, что не выдержит сердце и Уингли скончается. Вообще, врач сказал, что столкнулся с такой ситуацией впервые… Видел я Уингли в его палате. Лежит связанный, извивается, словно червяк, взгляд устремлен в потолок и кричит: «Красная рука… Помогите! Красная рука!» Бред какой-то. Жаль беднягу.

— Вообще, — продолжил рассказ Джейк, — Уингли всегда был трусливым и неуверенным в себе человеком. Однако последнее время с ним начало твориться совсем неладное. Он всего стал бояться, предчувствовал что-то ужасное. Хотел поговорить со мной об этом, но я посмеялся над его страхами и, вообще, вел себя некрасиво. Я так об этом жалею! Господи, если бы можно было повернуть время назад. Может быть, удалось бы избежать трагедии.

— Да, Джейк, не порадовали вы нас, — признался Саммерс. — А жаль, появились тут у нас некоторые идеи.

— Мистер Саммерс, — в голосе Джейка зазвучала неуверенность, — если признаться честно, то я хотел поговорить с вами не об Уингли. Я хотел поговорить о другом…

— Пожалуйста, пока у нас есть время.

— Я, собственно говоря, — от неуверенности Джейк даже пожал плечами, — не знаю с чего начать…

— Говорите, нас полицейских трудно чем-либо удивить.

Джейк вдохнул побольше воздуха и, собравшись с духом, громко сказал:

— Я хотел поговорить с вами об Эрденштейне.

От неожиданности Саммерс подался вперед, лицо его вытянулось от удивления. Сложилось впечатление, что слова Джейка произвели на него шокирующее впечатление.

— Я что-нибудь не так сказал? — спросил, пораженный эффектом своих слов, Джейк.

— Вы, что телепат? — процедил сквозь зубы пораженный Саммерс.

— Нет, никогда за собой такого не замечал.

— Хорошо, рассказывайте, — произнес в полной растерянности Саммерс. Он еще не успел прийти в себя от произнесенных Джейком слов. Лейтенант ожидал услышать что угодно, только не это. Непостижимо, что привело Макгрегори к ним в участок, возможно, это случайное стечение обстоятельств и этот разговор ни к чему не приведет, а, возможно, за его приходом стоит что-то действительно серьезное. Во всяком случае, в данный момент Саммерс просто растерялся, он не знал, радоваться ли неожиданной удаче, или предстоит выслушивать бред напуганного человека.

— Если конкретно, то рассказывать не о чем, — продолжил неуверенно Джейк. — Вы ведь полицейские, вам нужны факты. А фактов как раз и нет.

— А что есть? — спросил лейтенант.

— Сомнения, подозрения… Да, просто чертовщина какая-то.

— Хорошо, расскажите, кого и в чем вы подозреваете.

— Я считаю, что Эрденштейн жив и мстит руководству нашей компании, — в голосе Джейка уже не было неуверенности. Голос его становился все тверже и увереннее. — Эрденштейн чудовищный по своей натуре человек. За год работы в нашей компании он не сблизился ни с одним человеком. Наглый и надменный, словно невидимой стеной был он отгорожен от остального мира. Открыто он ни с кем не конфликтовал, но все его тихо ненавидели. Как только его Галлахер терпел? Впрочем, о Галлахере я скажу позже. Просто потому, что считаю ситуацию вокруг нашей компании критической…

— Так вот, я продолжу об Эрденштейне. Еще летом Галлахер предложил нам разработать необычное устройство. Я и Уингли доложили на совещании свои проекты. Эрденштейн же на совещании ничего не сказал. Он заранее написал Галлахеру записку со своими предложениями. Записку читал еще и Абрахамсон. Больше эту записку никто не видел. Помню, Эрденштейн был просто взбешен тем, что Галлахер дал познакомиться с содержанием записки Абрахамсону. Несомненно, Эрденштейн хотел сохранить свои идеи в тайне. Тогда почему он написал записку? Думаю, причина в деньгах. Эрденштейн хотел создать свою дьявольскую машину на средства компании, а потом использовать в своих целях.

— Что же это за «дьявольская машина»? — насторожившись, спросил Саммерс.

— Увы, я толком ничего не знаю, — развел руками Джейк, — нет у меня никаких фактов. На совещании говорилось о каких-то способах влияния на психику человека. Правда, у меня однажды состоялся разговор об этом с Абрахамсоном. Он человек военный, и немного осведомлен о новейших разработках в области вооружений. Абрахамсон очень серьезно оценил возможности проекта Эрденштейна, хотя о содержании записки он мне ничего не сказал. Он не поддержал проект только лишь потому, что слишком не доверял Эрденштейну, считая его опасным человеком. Абрахамсон считал, что Эрденштейн мог легко пойти на любое преступление ради достижения своих корыстных целей… Вообще, говоря, о проекте Эрденштейна, Абрахамсон произнес фразу, которую я никогда не забуду. Он сказал: «Такого джина нельзя выпускать из бутылки». И думаю, что Абрахамсон сказал мне далеко не все.

— Значит, подобное устройство может быть создано? — спросил Саммерс. — Значит это не фантазии, а реальность?

— Да, я так считаю, — согласился Джейк. — Более того, окажись такой аппарат в руках Эрденштейна, от него можно ожидать чего угодно. Повторяю, Эрденштейн способен пойти на любое преступление. В этом я полностью согласен с покойным ныне Абрахамсоном.

— Все что вы рассказали, представляет определенный интерес. Итак, вы считаете, что аппарат, способный влиять на психику людей, уже создан. Но не предполагаете ли вы другой вариант — Эрденштейн успел создать подобный аппарат, или как эту штуковину назвать, и его убивает другой человек, или группа людей, чтобы завладеть этим аппаратом?

— Нет, я думаю, что это Эрденштейн, — уверенно заявил Джейк. — Он жив, смог создать свой дьявольский аппарат и мстит нам всем. Трем уже отомстил — осталось двое. Ее, я уверен, он не тронет… Смерть Джексона вначале я воспринял, как естественную. Накануне его смерти мы с ним до позднего вечера много и напряженно работали, а с сердцем у него всегда было неважно. Вот поэтому я и посчитал, что его сердце не выдержало подобного напряжения. Однако смерть Абрахамсона и то, что случилось в прошлую ночь с Уингли, заставляют меня по-другому взглянуть на причины смерти Джексона. Поэтому я здесь.

— Но ведь Эрденштейн погиб в автомобильной катастрофе, — с некоторой неуверенностью в голосе сказал Саммерс.

— Вы полностью уверены, что Эрденштейн мертв? — с раздражением спросил Джейк. — Вы этот факт достоверно установили? Экспертиза, дознание, или как это у вас называется?

Саммерс некоторое время сидел неподвижно, пытаясь осмыслить слова Джейка. Затем стремительно повернулся к своему помощнику и, указывая на него пальцем спросил:

— Хаппел, я спрашиваю тебя, как это называется?

Сержант недоуменно пожал плечами.