— Мало того, что Уингли оказался в «психушке», — продолжал Саммерс, — и его теперь не допросишь, так его еще и в качестве свидетеля в суд нельзя будет вызывать. Любой адвокат докажет, что он психически ненормальный человек, следовательно, не может свидетельствовать против другого человека в суде. Попробуй добиться справедливого приговора. Хотя до суда еще, ох, как далеко — сначала надо поймать!

— Почитаешь всех этих классиков, — продолжил после некоторой паузы лейтенант, — какие-то чрезвычайно везучие у них сыщики. Походят, посмотрят, понюхают, подумают, раз и готово. Преступник пойман, справедливость восторжествовала… А в жизни?

Саммерс схватил первую попавшуюся папку с бумагами со своего стола и со всего размаха швырнул ее в угол кабинета. Хаппел сидел молча и испуганно смотрел на своего шефа. Таким он его еще не видел. Вдруг раздался телефонный звонок.

— Возьми! — рявкнул раздраженный Саммерс, указывая пальцем на телефон.

Сержант взял трубку и принялся с кем-то разговаривать. Затем он виновато спросил:

— Шеф, вас. Что сказать?

— Кто там еще?

— Джейк Макгрегори. Помните? Он из этой же компании, из «Синима текнолоджи».

— Какого черта ему нужно?

— Хочет поговорить с вами об Уингли.

— Об Уингли? — спросил, задумавшись, Саммерс. — Ладно, выпиши ему пропуск, пусть приезжает.

Саммерс походил еще некоторое время по кабинету. Хаппел заметил, что скорость ходьбы его шефа явно снизилась, значит, раздражение начинает спадать. Сержант даже успел подумать: «Ну все, скоро сядет за стол, и начнется депрессия». Однако Саммерс неожиданно спросил:

— А что там говорил этот самый Макгрегори? Давай, выведи на свой компьютер.

Хаппел вывел на экран компьютера соответствующий фрагмент протокола. Оба полицейских принялись его читать:

«Мистер Джейк Макгрегори заявил, что проект Эрденштейна не связан с конструированием кинопроекторов. Поэтому проект Эрденштейна был отклонен. Поведение Эрденштейна на совещании было неадекватным. Он устроил скандал, а затем покинул совещание. Джейк Макгрегори характеризует Эрденштейна как наглого, надменного и слишком самоуверенного человека».

— Да, вот тебе и «не связан с конструированием кинопроекторов», — констатировал Саммерс. — От этого Макгрегори много не добьешься. Ладно, если ему так хочется, пускай приходит… А компанией «Синима текнолоджи» нам все равно придется заниматься — другого пути я просто не вижу. Только вот с какой стороны к ним подступиться?

Глава 35

Джейк Макгрегори после звонка в полицию решил поговорить о давно волновавших его вопросах с Гарри Галлахером. В последнее время в компании произошло много событий — смерть Уинстона Джексона, долгожданная победа в конкурсе на поставку кинопроекторов, внезапная гибель Чарльза Абрахамсона, Герберт Уингли оказался в психиатрической клинике.

Если раньше у Джейка были неясные предчувствия, то теперь, после происшествия с Уингли, у него сложилось твердое убеждение, что разворачивающиеся вокруг их компании события далеко не случайны. Более того, у него все четче складывались представления о происходящем и разговор с боссом смог бы прояснить многое. Конечно, Джейка останавливало ухудшение здоровья Галлахера, но откладывать давно назревший разговор дальше он не мог.

Макгрегори спустился в приемную и спросил у Джулии, показывая на дверь босса:

— У себя?

— Да, — растерянно сказала Джулия. Ее очень поразил вид Джейка, его неожиданная резкость и раздражительность. Такого она не ожидала, поэтому растерялась и не знала, как сказать Джейку, что отпросилась у босса на прием к врачу.

Джейк, не говоря ни слова, прошел в кабинет. Внешний вид Галлахера за последнее время сильно изменился. Он заметно постарел, многое ему пришлось пережить в этот период. И все же, жалость, которая возникла в этот момент у Джейка, не смогла пересилить его стремление разобраться в ситуации. С другой стороны, он не хотел слишком раздражать босса, поэтому начал разговор осторожно:

— Как здоровье, Гарри?

— А, Джейк, это ты. Заходи, садись… Здоровье? Здоровье, как ни странно, налаживается. С одной стороны, все эти пилюли и уколы делают свое дело, а с другой стороны… Ты знаешь, Джейк, с другой стороны, человек привыкает ко всему, даже к плохим новостям. Как ни кощунственно это прозвучит по отношению к Уингли, но произошедшее с ним оказало на меня значительно меньшее влияние, чем смерть Абрахамсона. И не потому, что Чарльз был мне дороже, чем Герберт. Нет, не потому. Просто, и к плохому привыкаешь. Знаешь, как на войне, первые смерти производят ошеломляющее впечатление, а потом и к смертям люди привыкают.

— Да, бедняга Герберт, — согласился Джейк. — Я, кстати, хотел бы посетить его сегодня. Вы не будете возражать, если я съезжу к нему в клинику?

— Нет, конечно. Понимаю, что работать продуктивно в такой обстановке трудно.

— Гарри, я хотел поговорить с вами еще и о другом.

— Пожалуйста.

— Я хотел бы поговорить с вами об обстановке, которая складывается вокруг нашей компании.

— Да, Джейк, ты абсолютно прав. Обстановка складывается чрезвычайная. Думаю, что необходимо созывать внеочередное собрание акционеров.

— Нет, я хотел поговорить не о собрании акционеров, — тихо сказал Макгрегори, — я хотел поговорить об Эрденштейне.

— Джейк, да что с тобой? — Галлахер от досады закрыл правой рукой глаза и покачал головой. — Почему ты никак не успокоишься? Ведь он мертв давно. Выброси его из своей головы. Нет его, и все. Нет, понимаешь?

— Сейчас меня больше интересует не Эрденштейн и обстоятельства его исчезновения, а то, чем занимался он сам и его отдел, — твердым голосом заявил Джейк. Он решил идти до конца, чтобы разобраться с давно волновавшим его вопросом. Неоднократно он уже пытался завести с Галлахером разговор на эту тему. И так же неоднократно босс в резкой форме отказывался разговаривать о работе отдела, которым руководил Эрденштейн.

Галлахер изменился в лице. Складывалось впечатление, что у него внезапно начался приступ сильной зубной боли. Глядя на его лицо, Джейк подумал, что босс вновь перейдет на крепкие выражения и откажется обсуждать этот вопрос. Однако разговор повернул в другую сторону.

— Джейк, зачем тебе все это надо? — умоляющим голосом сказал Галлахер. — Нет Эрденштейна давно, нет давно его отдела, нет никаких проблем. Зачем тебе ворошить прошлое? Мы победили в конкурсе, у тебя невеста красавица, живи и радуйся. И вообще, если бы не внезапная смерть Абрахамсона и болезнь Уингли, можно было бы сказать, что наступили золотые времена.

— Вот именно, «если бы», — сказал Джейк, делая особое ударение на последнем слове.

— Что ты имеешь в виду? — лицо Галлахера стало неожиданно серьезным.

— Я думаю, что Эрденштейн жив и мстит нам всем.

— За что же нам мстить? — удивился Галлахер.

— За те унижения, которые ему якобы пришлось пережить в нашей компании, — ответил Джейк. — Вы же знаете, какой он псих.

— Какие унижения? — еще больше удивился Галлахер. — Кто и когда его унижал? Неужели ты считаешь унижением последнее совещание, на котором он присутствовал? И потом, почему ты считаешь Эрденштейна живым? Тебе что-нибудь известно?

— Нет, ничего мне неизвестно, — ответил Макгрегори. — Нет у меня и фактов, но я чувствую, что он жив и мстит нам.

— Господи, Джейк, — голос Галлахера вновь стал спокойным, — это все нервы и переживания, которые выпали на нашу долю в последнее время. Забудь ты обо всем, что связано с этим человеком. Через некоторое время все уляжется, и заживем мы спокойно. Тогда и займемся нашим суперпроектом.

— И все же, несмотря на отсутствие фактов, я решил обратиться в полицию. Может быть, они помогут разобраться.

Последние слова Джейка произвели на Галлахера сильнейшее впечатление. Его спина выпрямилась, глаза округлились. Он подался вперед, словно пытался задержать Джейка руками, и торопливо заговорил:

— Обожди, Джейк. Причем тут полиция. Эрденштейна давно нет, давно нет и его отдела. Все уже забыли, чем он занимался. Зачем полицию тревожить? У них и своих проблем хватает.