После его ухода, секретарша снова строго посмотрела на Саммерса и направилась в кабинет к профессору. На этот раз Саммерс успел насладиться ее походкой в полной мере. Невольно его взгляд устремился ниже талии секретарши. Грациозные перекатывания ягодиц под узкой юбкой черного цвета произвели на него неизгладимое впечатление. Он вновь утратил способность двигаться и мыслить.

Очнулся он лишь после того, как она скрылась за дверью. И только в этот момент Саммерс почувствовал, что уверенность в своих силах к нему вновь вернулась. «Вот оказывается, что надо для вхождения в форму», — усмехнулся он. Теперь он уже не опасался начинать разговор с профессором Франкоером.

Минуты через две секретарша показалась в дверях и ласковым голосом произнесла:

— Мистер полицейский, вы можете зайти.

Саммерс поблагодарил ее и направился в открытую дверь. Она провожала полицейского цепким взглядом. Поравнявшись, он улыбнулся ей, женщина охотно ответила тем же.

«Да, она просто, львица, — мелькнула у него в голове. — У профессора полно богатых посетителей, и чувствует она себя в их компании весьма вольготно».

Полицейский очутился в кабинете профессора. Кабинет производил должное впечатление на посетителей своим величием. Изысканного дизайна мебель, компьютер, телевизор с большим экраном, большой глобус рядом со столом. Но, главное, стеллажи с огромным количеством книг в роскошных переплетах. Они полукругом располагались позади стола, за которым сидел профессор.

Сильваин Франкоер внешне оказался полной противоположностью профессору Марку Шустеру. Высокий и полный, он больше походил на финансового магната. Недостаток волос на голове с лихвой компенсировался их избытком на груди и руках. Франкоер был в рубашке с расстегнутыми пуговицами и короткими рукавами.

Саммерс постоял перед ним с минуту и, убедившись, что на него не обращают внимания, откашлялся. Профессор оторвал взгляд от бумаг и, глядя поверх очков, внимательно рассмотрел полицейского с ног до головы. Затем раздраженно спросил:

— Так, а это еще что такое?

Саммерс показал полицейский жетон и представился.

— Понятно. И что же вам нужно, сэр?

— Ваша помощь, профессор, — осторожно начал Саммерс. — Речь идет об ограблении банка, дело государственной важности… Не стану скрывать, следствие в тупике, так как мы никак не можем понять, каким образом преступник заставил охранника банка совершить кражу крупной суммы денег, а потом застрелиться.

— Ха! У вас всегда дела государственной важности. А у меня дела только личные и, не смотря на это, заметьте, сэр, они не менее важны, чем ваши, государственные. Какого черта я буду отрываться от своих дел?

Саммерс был внутренне готов к такой встрече и даже мысленно поблагодарил профессора Марка Шустера за предупреждение. Еще за долго до встречи с профессором Франкоером, он решил придерживаться линии осторожного поведения и «давить на жалость». Такого самоуверенного человека, каким был профессор Франкоер, трудно было привлечь к сотрудничеству призывами о необходимости помощи следствию, соблюдения законности и тому подобное.

— Профессор, — продолжил полицейский, — речь идет о необычном ограблении банка, произошедшем недавно. После многочисленных неудач, следствие пришло к выводу, что только вы можете помочь нам. Профессор, мне крайне жаль отрывать вас от важных дел, но, поверьте, только чрезвычайные обстоятельства заставляют меня обратиться к вам.

Саммерс заметил, что Франкоер с нескрываемым удовольствием слушает его. Лейтенант продолжил:

— Я не умею красиво говорить.

— Это верно, — подтвердил профессор.

— Поэтому, разрешите показать вам видеокассету с ключевыми моментами преступления.

Франкоер небрежно махнул рукой в сторону телевизора.

Саммерс вставил кассету в видеомагнитофон и вернулся к столу. Затем он достал из кармана пиджака фотографии и положил их на стол профессора.

— Кроме того, на фотографиях отдельные кадры с видеопленки.

Профессор Франкоер жестом руки предложил Саммерсу сесть, затем взял пульт и включил видеомагнитофон. Как только экран засветился, он стал внимательно смотреть на него.

— Черт побери! — воскликнул профессор после просмотра первых же секунд пленки. — У вас же пленка с фиксацией одного кадра в секунду. Что по ней поймешь? Расшифровка таких пленок — сущая пытка!

Саммерс молчал, так как боялся вызвать еще большее раздражение профессора своими некомпетентными соображениями.

Однако по мере того, как видеомагнитофон продолжал показывать развитие трагических событий с охранником в банке, внимание профессора Франкоера все больше приковывалось к экрану. После того, как пленка закончилась, он еще некоторое время молча смотрел на погасший экран.

— Да, здорово, — наконец произнес профессор, — а с кем охранник все время разговаривал?

— Неизвестно, — развел руками полицейский. — В этом как раз и заключается главная сложность. Если бы удалось выяснить, что говорил охранник, то, возможно, мы смогли бы ответить и на этот вопрос.

Франкоер минуты три продолжал молча рассматривать фотографии, затем спросил:

— Хорошо, на пленке, как вы говорите, ключевые моменты. А что делал охранник в другие моменты?

— Вел себя самым обычным образом, — начал рассказывать полицейский, — был в отличной форме… Что делал? Осматривал помещение, слушал радиоприемник, выполнял разминочные упражнения, пил кофе и тому подобное. Ничего необычного. Затем внезапно что-то изменилось. На охранника было оказано каким-то образом чрезвычайно сильное воздействие. Но видеопленка ничего не зафиксировала… Вот, если бы удалось удалось разобрать хоть несколько слов, произнесенных охранником в ту страшную ночь. Возможно, удалось бы за что-нибудь зацепиться. А пока — полный тупик. Поверьте, все доступные технические экспертизы были проведены. Пробы кофе, образцы формы охранника, фрагменты нервной и мышечной тканей его тела проверялись на уровне федерального банка данных. И ничего не удалось обнаружить, все в норме.

— Потом появилась идея, что был применен гипноз, — продолжил Саммерс. — Есть, знаете ли, такие умельцы. Ездил к профессору Марку Шустеру консультироваться. Он меня убедил, что гипноз тут не причем, и посоветовал обратиться к вам… Вот почему я у вас. Можно сказать, что вы наша последняя надежда.

— Спасибо, как говорится, за доверие, — проворчал профессор. — А заодно и коллеге Шустеру за совет. Однако разобрать слова по такой пленке исключительно сложно. И говорю это я вам не для того, чтобы содрать большой гонорар. С вашего ведомства я возьму по обычному тарифу. А деньги, знаете ли, я деру со всех этих хлюпиков.

Франкоер попытался изобразить воображаемого им человека. Он прищурил глаза, прижал скрюченные руки к животу и пропищал: «А скажите уважаемый профессор, о чем говорила моя крошка с тем здоровенным негром».

Затем он принял обычный вид и продолжил:

— Можно подумать, интересовалась прогнозом погоды на завтрашний день. Вот с таких деньги деру беспощадно. И что самое интересное — дают! У вас же совершенно другой случай. Мне даже самому интересно стало. Давненько не испытывал интерес к работе. Сложный случай, но очень интересный. Очень. Даже представить трудно, что такого с ним сотворили?

— Скорее всего, — продолжил профессор, постепенно оживляясь, — это преступление, а не простое самоубийство. Здесь я с вами согласен. И каждое расшифрованное слово может оказать существенную помощь в расследовании. Сейчас попробую вас немножко приободрить, и даже раскрою небольшой секрет. При расшифровке слов внимание следует обращать не только на движения губ, но и на выражение глаз, на жесты и так далее. На эмоции, другими словами. Ведь когда человек произносит слова, он не только передает некоторую информацию, но и за счет эмоций выражает свое отношение к этой информации. Понимаете?

Саммерс понимающе кивнул головой. Хотя, по правде сказать, его мало интересовали слова, произносимые профессором. Он, воспользовавшись услышанным секретом, обращал больше внимания на эмоции профессора. А они свидетельствовали, что профессор Франкоер заинтересовался его материалами. Заинтересовался, значит, постарается помочь.