— А эмоций на вашей пленке и фотографиях хватает, — продолжал профессор. — Я бы сказал, колоссальные эмоции… Кстати говоря, и пленка, и фотографии отменного качества. На них как раз то, что нужно. Прекрасно видно каждая черточка лица. Неужели это съемки системы видеонаблюдения банка?
— Нет, наши спецы постарались.
— Молодцы, — восторженно сказал Франкоер, — с такими приятно работать.
Некоторое время профессор продолжал внимательно рассматривать, принесенные полицейским фотографии. Потом сделал заключение:
— Предлагаю поступить следующим образом. Я попробую разобраться с вашими материалами. Расшифровать каждое слово не удастся, это просто невозможно на пленке с такой частотой фиксации кадров. Но общую направленность, если хотите, тональность, его слов можно определить. Думаю, это реально. О сроках договариваться не будем, спешить не стану. Придется попотеть, уж слишком сложное дельце вы мне подкинули.
— Да, это вам не фунт лапшички, — согласился Саммерс, находясь в раздумье.
— Как вы сказали? — смеясь, спросил профессор. — Не фунт лапшички? Замечательно, нужно будет запомнить.
— Профессор, я очень благодарен вам, за стремление помочь следствию. Но убедительно прошу вас сохранить детали нашего разговора в тайне, это секретные сведения.
— Не сомневайтесь, — усмехнулся Франкоер, — язык за зубами я умею держать. Возможно, по этому и жив до сих пор.
Они попрощались, и Саммерс направился к выходу.
— Да, и еще, лейтенант, — остановил полицейского профессор. — Сообщите Луизе почтовый адрес и номер счета вашего отделения. Она оформит заказ.
Саммерс сообщил все необходимые сведения секретарше, и направился к двери. Уже перед самым выходом он обернулся и послал ей воздушный поцелуй, чего ни разу в своей жизни не делал. Лицо Луизы засветилось от удовольствия.
Саммерс снова сел за руль своего автомобиля. Мимолетное общение с секретаршей профессора и успешный разговор с ним самим окончательно изменили его настроение. Надо же, всего полчаса, и он снова готов к работе. От прошлой неуверенности не осталось и следа. Более того, у него появилась уверенность в своем будущем. Да, несомненно, он попробует писать криминальные романы.
Лейтенант посмотрел на часы. Было еще слишком рано возвращаться домой, и Саммерс решил отправиться к вдове охранника. Он круто развернул автомобиль и поехал в южный район города. Полицейский вел машину по улицам города, безостановочно улыбался и повторял: «А, хороша, штучка».
Сравнительно быстро он добрался до нужного района. Однообразные многоэтажки, похожие друг на друга, как капли воды. Саммерс хорошо знал эти места, по службе ему частенько приходилось здесь бывать. Вдовы охранника Браверса не оказалось дома, она была с дочкой на игровой площадке. Саммерс быстро нашел их, но подойти так и не решился. Она была беременна, и тревожить ее расспросами в таком состоянии лейтенант криминальной полиции не решился.
Саммерс стоял за высокой оградой, окружающей игровую площадку, и любовался дочуркой охранника, которую мать раскачивала на качелях. Из протоколов по делу об ограблении банка он знал, что девочку звали Анжела, и ей пять лет. Она была так красива, что Саммерс стал называть ее про себя ангелочком. Анжела звонко смеялась и беззаботно размахивала ножками. Когда качели поднимались в самую верхнюю точку, девочка переставала смеяться и озорно взвизгивала.
Саммерс минут пять стоял и любовался маленькой девочкой, затем молча удалился. Возвращаясь, он уже реже вспоминал секретаршу профессора Франкоера, и все же, вернулся домой в приподнятом настроении. Без напоминаний Саммерс сразу же пошел мыть руки, чем несказанно удивил свою жену. Затем пришел на кухню и, радостно потирая руки, спросил:
— С чего начнем, дорогая?
— Как обычно, с салата.
— С салата? Замечательно… О, как вкусно!
— Что с тобой сегодня случилось? — удивилась Барбара.
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому, что последнее время ты совершенно не замечаешь вкус пищи, которую поглощаешь. Да что вкус? Вообще ничего не замечаешь!
— Правда? — удивился Саммерс.
— Правда, правда, — подтвердила Барбара.
— Вот с этих пор и стану замечать, — рассеялся он.
— И что же случилось? — спросила жена, став посредине кухни и приставив сжатые кулаки к талии. — Может быть, влюбился?
— Господи, у вас, у женщин, одно на уме! Просто мне кажется, что появился свет в конце тоннеля. Вот и настроение хорошее.
— Что ты имеешь в виду под словом «тоннель»?
— Свою работу, конечно же.
— И что там на твоей работе?
— Ты знаешь, что сейчас я занимаюсь расследованием очень необычного дела. Оно настольно сложное, настолько запутанное, что совсем меня измучило. Превратилось просто в пытку, а отступиться никак не могу.
— Это точно, никогда не успокоишься, пока не распутаешь, — согласилась жена.
— Так вот, — продолжил Питер, допивая чай, — сегодня мне показалось, понимаешь, только показалось, что наметился небольшой прогресс в расследовании этого дела. Пока ничего конкретного, но надежда появилась… А впрочем, хватит обо всем этом. Пойдем-ка, займемся более важными делами.
— Ой, ой! Что-то ты сегодня распетушился? — насторожилась Барбара. — Может, встретил кого-нибудь?
— Кого я могу встретить, кроме преступников? — раздраженно отреагировал Саммерс.
— Преступницы тоже иногда бывают красивыми, — парировала Барбара.
— Ладно, хватит рассуждать, пойдем, — заключил Саммерс. Сам, однако, вспомнил секретаршу профессора, и даже успел подумать: «А она, наверное, шалунья».
Глава 26
В компании «Синима текнолоджи» все жили ожиданием. Время тянулось, а известия о решении конкурсной комиссии все не было. Единственным отделом в компании, который продолжал работать в прежнем режиме, была служба безопасности. Несмотря на присутствие всех работников на своих местах, жизнь в остальных отделах замерла в напряженном ожидании. Любые разговоры, которые вели в те дни работники компании, неизбежно возвращались к теме конкурса.
Джейк не был исключением. Он просто маялся на работе, не мог ничем серьезно заниматься. Совершенствовать старые кинопроекторы не было смысла. Да и зачем было их совершенствовать, если впереди неизвестность? Технический прогресс неукоснительно шел вперед стремительными шагами, и реализовать прошлые наработки можно было только в странах третьего мира, например, в Африке. Если не удастся победить в конкурсе, неизвестно чем придется заниматься. И что вообще будет с компанией, и со всеми ее работниками? О подобном варианте даже подумать было страшно. Все же, в глубине его души теплилась надежда на успех.
Нового в голову ничего не приходило, а вот возвращаться к идее показа кинофильмов в воздухе без экрана почему-то не хотелось. Трудно сказать, с чем было связано подобное нежелание? Скорее всего, причиной тому было не стремление избежать трудностей, а желание побыстрее вытеснить из потайных уголков его подсознания все воспоминания об Эрденштейне. Так уже случилось, что грандиозная идея Галлахера в его сознании прочно была связана с человеком по имени Эдуард Эрденштейн.
Хотя, если бы пришлось вернуться к идее показа кинофильмов без кинотеатров и громоздких экранов, то, конечно, следовало смелее объединять его разработки с проектом Уингли. На этой основе можно было получить что-нибудь приличное. Можно было бы поэкспериментировать с лазерами разного типа. Возможно, удалось бы получить свечение ионно-плазменного экрана разного цвета. Может быть, удалось бы разработать лазер, способный работать в широком спектре свечения. Тогда можно было бы получить и разноцветное изображение, а от этого до показа кинофильмов рукой подать.
Однако работать серьезно не получалось, и Джейк редко сидел за столом, а чаще всего, бесцельно ходил по своему отделу, изображая интерес к работе своих сотрудников. Мысли Джейка не задерживались долго на кинопроекторах и судьбе компании, но постоянно возвращались к Джулии. Все это время Джейк мечтал о свадьбе, и в его сознании постоянно рисовались сцены из их будущей жизни. Они давно бы сыграли свадьбу, Джейк в этом не сомневался, если бы не неизвестность, связанная с конкурсом. И он с нетерпением ждал известий из Африки, не только для того, чтобы выяснилась судьба их компании, но и для того, чтобы, наконец, заняться подготовкой к свадьбе. Вообще-то, они с Джулией решили пожениться, независимо от итогов конкурса.