Наконец, они отъехали от площади на такое расстояние, что большие машины казались черточками, а рыночные палатки точками. И, наверное, наши друзья ехали бы молча, если бы Карл не заметил странный грузовичок, из открытых окон которого он увидел щупальца. Они и раньше умели находить, как общий язык, так и общую минуту молчания. Грузовик уже был довольно близко. Фура, на которой они ехали, не могла развивать большую скорость. Даже если она и была набита ватой и тряпками, которые ничего не весят. Волшебник понимал, что мальчик волнуется, но ждал, пока тот сам расскажет про преследователей. Конечно же, он тоже заметил. Грузовичок был совсем рядом. Мальчик ясно видел, пусть не осьминога, который ему явно померещился, но «Восьмой» и эмблема «ВЛИ» не могли не пугать. Тот встретился глазами с Карлом и прищурился. Это означало одно – он ужасно зол.

– Помоги мне, – не выдержал мальчик. – Меня преследуют.

Ковбой, казалось, был спокоен.

– Снова ты кого-то назвал не по имени, Робин Гуд? – спросил он, немного увеличивая скорость.

– Нет… – робко ответил мальчик. – Тут такая история… – и он бы рад рассказать ему, но ВЛИ-грузовичок тоже набрал скорость, и времени на это катастрофически не хватало.

– Ладно, – прервал его парень, – я тоже не фантики разбрасывал по городу. Слушай, Реактивный самолет… вчера у меня был лучший день – я украл тринадцать классных журналов… в одном из них были три Карла, четыре Жака, пять…

– Правда? – удивился мальчик.

– Что я украл или то, что в одном классе может быть три Карла? – иронично спросил он. – Да, Индеец, мне показалось странным, что у двух Карлов отличные отметки.

– А у того… третьего, – тихо спросил он.

– У него три двойки карандашом, что значит…

– Он исправит… – радостно закончил Карл, сам не понимая, чему так радуется.

– Конечно, исправит, – подтвердил Волшебник.

Нэймер номер 8 не отставал – теперь они ехали почти параллельно. Тем более, впереди была пробка, которая не позволяла ехать быстрее 60 км/ час.

– Слушай, Карл я уже двадцать три года как Волшебник, Ковбой, Одногодник, у меня много было имен, и их количество постоянно пополняется, – сказал парень, – и знаешь, что я думаю – я ужасно скучаю по своему настоящему имени. Как вспоминаю, каким я был в детстве. Как меня звали… Роном.

– Рон? – удивился мальчик.

– Вот именно, Реактивный самолет.

Как удивительно, что такой человек, как Ковбой станет думать о своем родном имени. Казалось, что он уже давно определился с ним. Но вот, стоило ему украсть тринадцать журналов, чертову дюжину, как он начал думать о том, как его называли в детстве. Может быть, всему виной большая пробка на дороге?

– Сделаем так, – неожиданно сказал Рон (?), – ты выходишь из машины, обходишь грузовик с другой стороны, я сажаю вместо тебя эту подушечную куклу, и жду развития событий. А ты ныряешь в лес и идешь по проселочной дороге. Как я тебя учил. Надеюсь, ты запомнил основные уроки?

– Да, Ковбой… то есть Рон, – растерянно сказал мальчик. – Но они же тебя тоже ищут.

– Ничего, я смогу договориться, – уверенно сказал он. – И поверь, они также не хотят видеться со мной, как и я с ними.

Карл осторожно открыл дверь, спрыгнул, обошел грузовик, и побежал в ближайшую чащу, скрывшись там в одно мгновение. На его месте уже давно сидела подушечная кукла, за которой пристально следил «Восьмой».

36

Карл сбежал на неровную поверхность и оступился, скатившись в неглубокую выемку с накопившейся в ней мутной водой. Попробовав подняться, он понял, что без чьей-либо помощи он не сможет продолжить путь – права нога в районе щиколотки, как только он на нее наступил, испытала кричащую боль. А тут еще и преследователи, наверняка заметили его исчезновение. Открыли дверь, пропороли куклу насквозь и сейчас допрашивают свидетеля-соучастника. Конечно, Ковбой не выдаст, однако нюх у Восьмого не подведет и он пойдет по невидимым следам в самое недоступное место только потому что нужно выполнить задание.

– Как не вовремя, – раздосадовался мальчик. – Не мог я подвернуть ее где-нибудь возле дома.

Он ковыляя, дошел (скорее подходит «дополз») до проселочной дороги, даже придумал, как перемещаться без усилий, съезжая на мокрых лопухах по склонам, но на ровной поверхности он «шел» не так быстро…

Карл примерно знал, что нужно пройти этот лес, потом будет город, и еще один, и еще лес, а после река, и гора, и если попадется еще один город, то он не слишком удивится – в голове была не карта местности, а настоящая каша – однако интуиция подсказывала, что он движется в верном направлении.

Так бы он, наверное, и шел много дней и ночей, если бы не услышал какой-то шум. Думая, что они все же его настигли, он, не долго думая, прыгнула в кусты и на его счастье попал на достаточно мягкий холм и, не смотря на то, что этот холм оказался муравейником, терпел некоторое время и даже накрыл себя горкой достаточно влажных листьев.

Мимо него проехала Фольсваген транспортер с клокочащими криками – уже старый, фыркающий, и портящий воздух, с пожухлыми красками и надписью «Семь глотков смеха».

– Это же… – воскликнул мальчик, – стойте, – еще громче закричал он, настолько сперва испугавшись, а теперь обрадовался, что не чувствовал, как его кусают мелкие насекомые. – Босс, Весельчак, Ворчун…

Но они его не услышали – слишком громко они, по всей видимости, репетировали. Тогда Карл взял камень и опрометчиво кинул его в сторону циркомобиля. Камень попал в самую цель. Репетиция тут же прекратилась, Фольсваген остановился, открылась дверь и показалось лицо растерянного Босса, держащего в руках монтировку.

– Ты чего? – сердито спросило показавшееся лицо Ворчуна.

– Он думает, что это очень весело, – прокомментировал случившееся Весельчак.

– Сейчас я его проучу, – грозно сказал Главный и сделал шаг к «задире». – Будет знать…

Конечно же, они его не узнали – всему виной были муравьи, что облепили его тело, одежду и со стороны он был похож на чудовище из леса, нежели на мальчика, который решил остановить машину.

– Это я, Карл, – тихо ответил он.

– Какой такой Арл? – пробурчал Ворчун.

– Он больше напоминает монстра, – шепотом сказал Весельчак, тут же преобразившись во вторую копию «облепленного черным и движущимся», поднял руки для пущей убедительности и издал рык.

Теперь и мальчик почувствовал, что его тоже кусают. Раньше он не мог придавать этому значения, другие эмоции перебивали боль – сперва, страх, теперь – радость от встречи с друзьями. Но страх прошел, радость тоже, так как семья клоунов не хотела его признавать, но появилась боль в спине, на животе, голове подмышках… кругом. От мелких, но достаточно болезненных укусов, он стал прыгать, стряхивая самых назойливых, кто уже принял Карла за жертву.

– Или ненормального, – заключил Главный.

– А что если это больной и вот эта гадость на нем заразная? – воскликнул Ворчун. Со стороны могло показаться, что какой-то ненормальный сдирает с себя «живую» кожу и она, сама убегает от него. При этом некоторые части «кожи», он подбрасывает, жонглируя ими в воздухе.

– Да, он точно того, – прошептал Веселый, подбирая сбежавших от Карла черных существ. – Муравей – раз, муравей – два.

– Это же Нам, – сказал Идейный, делая шаг вперед.

– Какой такой Нам? – спросил Весельчак себя. – Нам? – обратился он ко всем? – Кто-нибудь помнит… мистер Нам? – он сделал большие глаза под стать своему округлому телу. – О, это же наш любимый, – запел он. И тогда все узнали Карла, не смотря на его камуфляж. И все, как один обрадовались. Правда, был среди них один, кто не слишком выказывал свою радость.

– Мы торопимся, – прохрипел Ворчун. – Нам нужно репетировать. Нужно еще придумать то, что мы будем…

Босс бросил монтировку, помог мальчику обрести лицо и тело, достав из грузовика воду и полотенце. Следов от укусов почти не осталось, разве что на животе и лопатке.