– Какой сон? – спросил «отец». Может быть, конечно, мальчик слишком давно их не видел, и поэтому ему мерещиться голос. Но даже если и так, то какое странное ощущение, когда твои родители сидят рядом и обсуждают, как назвать ребенка. – Но я же у них один, – мелькнуло в голове.

– Приходил он и сказал, что хотел бы иметь имя… – почти как сказку рассказывала «мама».

– Ребенок еще не может говорить, – прервал ее «папа».

Человечек появился неожиданно. Хорошо, что он не заметил Карла.

– Мы вам поможем, – добродушно произнес он. – Имя – это самое важное, что может быть у человека. Это его первая духовность. От него она начинается, обрастает листвой, плодами. И то, как вы сейчас его назовете, зависит, скажет ли он спасибо.

Карл не мог больше это слушать – он представил, что мама и папа также могли сидеть. В такой же комнате, но могли просто отказаться от помощи и сами накликали его, чтобы он всю жизнь мучился. Эти «родители» только похожи на них голосом, но никак не внутренним содержанием. И он сделал шаг к стене, чтобы оказаться за ее пределами.

Стены, стены, стены… куда лучше, чем коридоры, лифты, коридоры, лифты. Его несколько раз преследовали, но он успевал произнести «пять, семь…» и проходил через очередную стену, иногда попадая в спальни, кладовки, снова в комнаты, в которых пара сидела и думала, уже придумала, нуждалась в помощи, уже получала совет одного из членов ВЛИ. За ним гнались «белые», осьминог, который, как оказалось, был один-единственный, агенты и подмастерья. Но чем дальше он двигался, команда преследования редела. Последнего кого он видел, был Нэймер номер 8 и подмастерья, что торопились обогнать его, но у них ничего не выходило.

Вскоре он был наверху. Ему удалось поймать машину с хлебом и водитель, расспрашивая его о том, кто он, не смог ничего добиться. Карл не знал, что ему ответить, а сказать, что его преследует осьминог или агент, который хочет подвергнуть его стерилизации памяти, было не очень верно. Да никто в это не поверит – прежде всего. Поэтому он сказал, что ездит автостопом по странным городам, фотографирует памятники, но потерял рюкзак и чумазый потому, что спал на земле, а рядом не было водоема, чтобы умыться.

Когда они приехали в маленький город, то Карлу удалось привести себя в порядок, водитель в шляпе от солнца напоил его кофе и горячими булочками с абрикосовой начинкой. Как было приятно пить кофе – прошло всего семь или немногим больше дней, как он был в гостинице и принимал угощения от Бонза. Где он сейчас? Увидятся ли они снова? Если же нет, то он будет о нем помнить. А сейчас – он путешествующий автостопом турист, ужасно уставший от дороги, и мечтающий попасть домой.

35

Они проехали довольно большое расстояние. Водитель то и дело клевал носом, но Карл его подталкивал, чтобы тот не устроил что-то наподобие аварии. Сейчас хотелось ехать и знать, что он доедет до дома без происшествий. Было бы обидно погибнуть сейчас, когда позади монстры из ВЛИ.

– Две ночи не спал, – объяснил водитель. – Вышел не в свою смену. У моего сменщика сын родился, вот я и согласился. Сам помню, что это такое, когда на свет появляется божья, то ли радость, то ли наказание, – при этом он закрякал, как самый настоящий утенок.

Как только появился на свет ребенок, лаборатория начинала работать. Они точно знали, когда наступит время рождения, благодаря связям в роддоме, и уже здесь, когда двое, из-за которых появляется ребенок, решают выбрать имя. Может быть, они и приходят на помощь родителям, чтобы те подобрали нужное имя, только новорожденного-то нельзя спросить об этом – он хлопает глазками и кричит, как полоумный. Может быть, в сознании и есть это, только не может он говорить членораздельно, каким бы он вундеркиндером не был.

– Ты не против, если я высажу тебя на площади? – спросил водитель-утка. – А я все же посплю. Не хочу, чтобы мой сменщик своего сына назвал Причиной катастрофы, – он снова закрякал и припарковал свой грузовик на ближайшей придорожной площади. С рынком, множеством машин, и суетой, как в базарный, так и в любой другой день.

Карл оказался на торгово-дорожной площади, очень похожей на ту, что встретилась ему в первый день его побега из дома. Теперь тоже побег и снова площадь, и что его ждет – неизвестно. На площади заезжали, разворачивались фуры, легковые автомобили и стояли такие столпы дыма, что окутывали это место, как в самый туманный день. Торговля жареным, печеным, главное свежим шла полным ходом. Продавцы расхваливали свой товар, давая дегустировать только после того, как клиент покажет деньги.

Если в первый день, оказавшись в таком месте, мальчик чувствовал себя неуверенно, то сейчас для него было пара пустяков найти водителя, который едет в сторону его города за двумя холмами и рекой. Разве среди этой массы, он не найдет того самого. И его как будто услышали – мужчина в синей куртке и канареечной кепке подошел к нему.

– Мы предлагать тебе удобный дорога, обед и ужин, если хотеть, – воскликнул он. – Ты не будешь ни в чем нуждаться.

Это был другой мужчина, но так сильно напоминающий Толстяка, с которым он тогда так и не поехал – до сих пор не понимал почему. Тот уже успел отовариться на рынке – в его руках было три пакета, наполненные всякой всячиной с рыбьими хвостами и колбасным запахом.

– Не надо думать долго, – продолжил мужчина. – Мы самый правильно сервис и все потому, что желать добро всем путешественникам. Ты есть путешественник? – заинтересованно спросил он.

– Можно и так сказать.

– Только они могут сопровождать мой и хороший доставка в руки, – он был весел, и Карл подумал было, отчего бы не согласиться? Сейчас у него нет выхода. Да и про что «плохое» говорил тогда Одногодник (так его, кажется, зовут). Все самое «плохое» уже давно было позади, впереди дорога к дому, а она должна быть удачной – он чувствовал это.

– Хорошо, – кивнул мальчик, и весельчак, шурша пакетом, открыл дверь, подтолкнул Карла и как только мальчик оказался в машине на удобном месте с подушечкой, то получил первое доказательство «сервиса» – чашку горячего чая и бутерброд с колбасой.

– Мы ехать! – бодро сказал водитель, надвинул кепку от палящего, но скудного осеннего солнца, и надавил на газ. Но машина не тронулась с места. – Мы ехать! – повторил он более настойчиво, и снова надавил на главную в движении педаль. Но машина не хотела его слушать. Она слушала что-то другое.

– Я пойти посмотреть, а ты сидеть, – грубо сказал водитель, как будто всему виной был Карл и если бы не он, то машина поехала. И он действительно глядел в самый корень.

Мальчик остался. Ему хватило времени, чтобы увидеть полуоткрытый бардачок, и торчащий оттуда пистолет, а также вырезанную из газеты заметку о «маньяке, подвозящий детей домой, только к себе домой». И когда он услышал хлопок, и когда открылась дверь, Карл был готов отразить удар направленным на него пистолетом. Только весельчака уже не было. Перед ним был другой человек – не совсем простой с элементами волшебства.

– Привет, – улыбаясь, сказал он. – Жизнь тебя совсем не учит. Я же тебе говорил, чтобы ты опасался мужчин в больших машинах. Или не говорил? Так, знай.

Его самоуверенность, какая-то магическая форма появления – в самые трудные моменты, его волшебство…

– Ковбой! – радостно воскликнул мальчик.

– Поехали, Бравый индеец! – решительно сказал он, не дождавшись ответа, надавил на газ, и машина слегка задела почтовый грузовичок и пончиковый фургон.

– Да, но…? – растерялся мальчик, не выпуская из рук пистолета. – Это же не наша машина.

– Мы ее одолжим, – спокойно сказал Ковбой, выруливая на большую дорогу. – У плохих людей можно брать машины. Тем более, я ее отвязал. Убери это, – не выдержал и он тоже, показывая на устремленное на него орудие, – а то мне не очень нравится вести грузовик под дулом, пусть не заряженного, но пистолета.

Мальчик закинул пистолет обратно в бардачок, но по совету Ковбоя, выбросил его в окно. «Чтобы себе не навредить».