– Прощай, и, если навсегда, то навсегда прощай!

– Боря, что с тобой? – позвала Маша.

Он резко приподнялся, сел и, блестя в ее сторону глазами, понес полную околесицу:

– Они думали, что никто не догадается… игра… хо-хо! Мы тоже можем поиграть… Записочка по Интернету, хоп – и свободен! Она свободна! А кто ее освободил? Борис ее освободил! Не этот же дурак восторженный, Андрюшка…

Борис замолчал, снова лег, но не успокоился, а продолжал ворочаться. Маша села к нему, гладила по голове, приговаривала:

– Тише, тише…

Борис затих, было. Маша хотела встать. Обеспокоенный ее движением, Борис схватил сестру за руку:

– Андрюшку я тебе сосватал! Если бы записку не отправил, не было бы у тебя теперь колечка на пальце…

– Боренька, какую записку? – спросила Маша. Но Борис уже выпустил ее руку, улыбнулся и затих. Маша прислушалась к его ровному дыханию, подождала немного, потом поднялась и вышла.

Но ее приключения на этом не закончились.

В коридоре у дверей ее номера сидел на корточках Андрей и, обхватив руками голову, плакал.

– Господи! Да что же это такое, – тихо сказала Маша, – Андрей, что ты здесь делаешь?

Андрей, убрав руки, посмотрел на Машу, вскочил, подошел к ней и страстным шепотом, путаясь в словах начал просить:

– Маша, Машенька, ты добрая, я знаю. Ты все понимаешь, Маша! Помоги мне! Пожалуйста! Она не простила меня! Не может простить. А я люблю ее, всегда любил!

Он схватил ее за плечи, сжал, невольно причиняя боль.

– Андрей, мне больно, – испугалась Маша.

– Прости, прости, – он отступил, снова закрыв лицо руками.

– Андрей, давай зайдем ко мне, – она открыла дверь и, взяв Андрея за рукав пиджака, втащила в номер. – Садись, – указала на кресло. Андрей послушно сел. – Теперь говори, только толком, иначе я ничего не пойму, – предупредила Маша.

– Маша, я давно знаю невесту твоего брата, – сообщил Андрей.

– Я поняла это.

– Мы познакомились больше шести лет назад и полюбили друг друга. Маша, не смотри на меня так, я тогда был круглым дураком! Она – дочка богатого человека, и я – парень из предместья. Я думал: что у нас может быть общего? Я ушел от нее, отказался, понимаешь? Хотел подняться до ее уровня. Да еще наговорил ей кучу всякой ерунды: придумал послать записку по Интернету, если кто-нибудь из нас разлюбит… и записка дурацкая, и слова дурацкие! – Андрей уже почти кричал.

Все время, пока он говорил, Маша молча слушала. «Ты это уже слышала сегодня» – подсказал ей воспаленный бессонницей мозг.

– Погоди, – остановила она Андрея, – что за записка?

– Записка? – Он словно очнулся, – Записка, которую надо было послать по Интернету. Слова Шекспира: «Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай».

– Странно, – задумчиво произнесла Маша.

– Странно, да! – Андрей вскочил и быстро заходил по комнате. Потом резко остановился. – Маша, я получил эту записку прошлой весной. Если бы я не получил ее, то никогда не сделал бы тебе предложения. – Он растерянно развел руки, – прости…

– Рита прислала тебе записку? – уточнила Маша. Головоломка в ее голове никак не хотела складываться в единую картину.

Андрей мучительно наморщил лоб, он о чем-то лихорадочно думал, что-то пытался понять:

– Я получил записку, – медленно произнес он, – но сам я ничего не писал и не отправлял.

– Так что же? – подтолкнула его Маша.

– Сегодня, после ужина Рита сказала, что она получила от меня записку этой зимой, – Андрей снова сел, – Маша, я не понимаю…

– Зато я, кажется, понимаю, – Маша опустилась в кресло, повертела на пальце кольцо, подаренное Андреем. – Значит, ты говоришь, что получил записку весной?

– Да, – Андрей посмотрел на нее с надеждой.

– Сам ничего не отправлял? Но Рита утверждает, что получила это роковое послание зимой?

Андрей кивнул.

– Андрей, кто еще знал о вашем с Ритой договоре?

– Никто… Сначала – никто, но потом я рассказал Борису… Послушай, ты же не думаешь, что он мог воспользоваться, и…

– Я не думаю, – жестко сказала Маша, – я знаю! Послание пришло в твой личный почтовый ящик?

– Да.

– Я знала твой электронный адрес. Ты мне его дал, мы ведь переписывались иногда, помнишь? – она улыбнулась грустно и объяснила, – Борис просто нашел его в моей почте, я никогда не пряталась от него, не имею этой привычки.

– Но зачем? – ужаснулся Андрей?

– Не знаю, – пожала плечами Маша, – может быть, хотел, как лучше.

Маша лукавила. Она знала, ночной пьяный бред Бориса теперь стал для нее абсолютно ясен. Брат воспользовался ситуацией и сделал так, как считал нужным, так как было удобно и выгодно ему – Борису. Теперь она сидела и думала о глупой маленькой девочке Рите, об Андрее. Об этой их детской глупости, ради которой они могли разрушить свои жизни.

– Что же теперь делать? – вывел ее из задумчивости Андрей.

– Что делать? – Маша сняла с пальца кольцо и протянула ему, – прежде всего, возьми обратно свой подарок, – сказала она, – я возвращаю его тебе вместе с данным словом.

– Рита! – воскликнул Андрей.

Кольцо упало и покатилось по полу. Рита стояла в дверном проеме, она была одета, как будто собиралась уходить, на плече небольшая спортивная сумка.

Маша сразу заметила, что глаза у девушки заплаканные.

– Извините, – сказала Рита, – у вас было открыто.

– Рита! – Андрей бросился к ней, перевернул кресло, упал на колени и, обхватив ее ноги, замер.

– Что здесь происходить? – побелевшими губами прошептала девушка.

– Рита, пройдите, пожалуйста. Андрей, возьми себя в руки. Нам надо поговорить, – сказала Маша.

Рита попыталась поднять Андрея, он встал и, взяв девушку за руку, подвел к Маше.

– Маша, я пришла попросить вас передать Борису, что я уезжаю, – начала Рита. – Я хотела объяснить ему все сама, но не смогла добудиться. Вот, я написала ему письмо, – она положила плотный конверт на стол, – я все написала. Я не люблю вашего брата. И мы не можем быть счастливы. Эта затея с самого начала была бредом моего больного воображения. Сегодняшний вечер ни при чем. Если бы я любила его, то не позволила бы ему творить все эти безобразия… Простите… И, будьте счастливы…

– Куда же вы поедете, ночь на улице, – сказала Маша растеряно.

– Все равно… в клинику, потом домой, к отцу.

– В клинику?

– Да, я проходила курс лечения…

– Вот оно что, – понимающе кивнула Маша.

– Рита, я не писал тебе той записки, – поспешно сказал Андрей.

– Не писал? – повернулась к нему девушка.

– Он действительно не писал вам, – подтвердила Маша. – Строчку из Шекспира послал вам Борис, после того, как вы, скорее всего, сама же, рассказали ему о вашей неудавшейся любви.

– Рита, я люблю тебя! Любил всегда! Прости меня, я был ужасным дураком, прости меня, милая! Я никогда не написал бы тебе этого, потому что это было бы неправдой, до конца моей жизни. Это была бы ложь! Потому что я всегда буду любить тебя! Тебя одну!

Он протянул к ней руки, и она шагнула навстречу. Потом, вдруг, опомнившись, отступила и посмотрела вопросительно на Машу.

– Но, как же? Вы и Андрей…

Маша покачала головой.

– Ничего нет, Рита. Ничего нет и не было.

– Рита, ради Бога, нам надо поговорить! – попросил Андрей, завладевая ее рукой. Теперь они снова смотрели друг на друга, не отрываясь.

Маша видела, что для них перестала существовать и она, и эта комната, и весь мир. Она очень устала. Словно, за один вечер ее полностью опустошили, выпотрошили, оставив одну оболочку. И сейчас эта оболочка не могла чувствовать, страдать, жалеть о чем-то, о чем? Маше хотелось остаться одной в полной темноте, сжаться комочком и закрыть воспаленные глаза. Не было ничего, ни одной молитвы, ни одного стона, или упрека, только пустота.

Андрей и Рита вышли от нее, не попрощавшись. Кольцо так и осталось валяться на полу, бриллиант тускло поблескивал в электрическом свете. Маша подняла его и положила на стол, рядом с Ритиным письмом, добрела до кровати и, не раздеваясь, легла; уснула она сразу, словно провалилась в темноту.