– Александр Дмитриевич согласен, – сказала Маша, – к тому же, больше некому лететь.

– По-видимому, вы правы, – Сергей Иванович пригубил бокал с вином, закрыл глаза, задумался. – Будем рассуждать логически, – продолжил он, – вряд ли делегация монахов и священнослужителей заинтересует наших бандитов. Если Мария Петровна будет среди них, то, возможно, это и насторожит наблюдателя, но ведь всем известно, в том числе и вике, что Мария Петровна человек верующий, мало ли какие дела могут быть у неё в Австралии? Как там у них это называется? Культурный обмен? Летит человек на конференцию в составе делегации, по-моему, ничего особенного, а?

Маша улыбнулась. Соболев кивнул.

– Далее, – сказал Сергей Иванович, – там находится Кузнецов, он осуществляет общий контроль, так сказать, за безопасностью. Вы с ним встретитесь и, смотря по обстоятельствам, будете действовать. Возможно, вам придется говорить с Валентиной. Ее семья частично в курсе истинного положения вещей. Муж, правда, до сих пор не знает, что ребенок не ее; но тетка мужа знает все, и она готова помочь.

Маша внимательно слушала.

– Мы планировали выезд Валентины с ребенком в Европу, чтобы Маргарита Александровна смогла, наконец, увидеть сына. Но пока это очень опасно. Поэтому ваша поездка может дать очень многое. Вы увидитесь с Валентиной, поговорите, успокоите. Василий Васильевич Кузнецов делает все возможное, но, все-таки ваше присутствие поможет Валентине не бояться семьи малыша. Она до сих пор чувствует себя виноватой. Разубедите ее.

– Я постараюсь, – пообещала Маша.

– И еще: к вам будет приставлена охрана. Она всюду обязана сопровождать вас. Поэтому, без шуток, подчиняйтесь всем распоряжениям Кузнецова и никакой самодеятельности!

– Я поняла.

– Когда намечен вылет?

– Пока еще точного числа никто не называл, – ответила Маша, – отец Варнава сказал, как только будет ваше распоряжение, то есть насколько я поняла нужно официальное подтверждение со стороны властей.

– Понятно. В таком случае, узнайте, с кем я должен связаться по этому вопросу.

– Хорошо.

– И прекрасно! – воскликнул Сергей Иванович, – давайте пожелаем всем нам удачи, – он приподнял свой бокал. Маша и Соболев последовали его примеру.

– Ты хоть намекни нам, как твои дела? – спросил друга Александр Дмитриевич, – а то мы все о нас, да о нас.

– Мои дела очень хороши! – подмигнул ему Сергей Иванович, – похоже, мы подцепили крупную рыбу, как бы теперь не сорвалась с крючка… Кстати, Мария Петровна, ели бы не ваш брат, то нам вряд ли удалось бы подобраться так близко к верхушке этой банды. А к тебе, Саша у меня будет парочка вопросов.

– Спрашивай, конечно.

– Ты помнишь то, первое похищение твоей дочери?

– Хотел бы я забыть, – нахмурился Соболев.

– Так вот, я тебе покажу парочку фотографий, может, узнаешь кого.

– Ты намекаешь на то, что то дело связано с сегодняшним? – удивился Соболев.

– Вполне могу допустить.

– Но тогда это был банальный рэкет, – сказал Соболев.

– Учитель начинал с банального рэкета, – парировал Сергей Иванович, – и вот до чего дорос. Учти, снимки уникальные, добыть удалось с огромным трудом. Но это – несомненно, тот человек, который нам нужен.

Сергей Иванович открыл свой портфель и извлек из него кожаную черную папку, достал два снимка и положил их перед Соболевым. На фотографиях был запечатлен один и тот же человек, только между съемками прошло лет пятнадцать-двадцать. На одном снимке был совсем молодой человек, короткостриженный, с довольно правильными чертами лица, над верхней губой аккуратные усики, он был в спортивном костюме, и сам снимок был сделан, судя по всему в спортзале. На другом снимке, сделанном недавно, фотографу удалось схватить момент, когда человек повернулся к объективу. Человек не знал, что его фотографируют, поэтому лицо его не было напряженным, или улыбающимся, он просто смотрел на что-то, чего не было в кадре, или задумался ненадолго. Это был рыжеватый, начавший полнеть мужчина, все так же коротко стриженый, та же щеточка усов над губой, только время наложило на его лицо свой неизгладимый отпечаток: чуть обвисли щеки, появился второй подбородок, вокруг глаз расползлись сеткой морщинки.

– Да ведь это – Игорек! – воскликнул Соболев.

– Игорек? – переспросил Сергей Иванович.

– Ну да, – подтвердил Соболев. – Понимаешь, был у меня в юности один приятель. Даже и не мой приятель, скорее – моей жены. Она ведь актриса была, так вот, он вроде, ухаживал за ней, еще когда она в институте училась. Потом на свадьбе у нас был…

– А дальше? – жестко глядя на снимки, спросил Сергей Иванович.

– Послушай, да не думаешь же ты… – начал Соболев.

– Слишком много совпадений, – прошептал Сергей Иванович, – слишком много… Когда много лет назад твою маленькую дочь украли, жена что-то знала, но не сказала мне. Я так и знал, что дело нечисто. Но потом девочку вернули, все вроде бы обошлось благополучно и забылось. Я не придал тогда своему предчувствию большого значения. Не вспомнил о нем, когда твоя жена заболела. А ведь должен был!

Сергей Иванович ударил ладонью по толу.

– Зря ты себя сейчас винишь, – тихо сказал Соболев. – И потом, все это, только догадки.

– Догадки? – усмехнулся Сергей Иванович, – этого человека, – он указал на фотографии, зовут Игорь Олегович Короб; это он известен Интерполу под кличкой Учитель, это он сделал из Вики и подобных ей девчонок профессиональных убийц, это он разрушил жизнь Бориса Петровича Шахматова, он сделал несчастной твою дочь, из-за него ты до сих пор не видел своего внука. И ты мне говоришь, что я строю догадки?

Соболев помрачнел, он молчал, комкая в руках салфетку. Маша сидела, низко опустив голову, услышанное потрясло ее, и она не в состоянии была что-либо сказать.

Сергей Иванович оглядел своих сотрапезников и покачал головой:

– Мне очень жаль, я расстроил вас, но вы должны были это узнать. Вы должны были, наконец, увидеть лицо вашего настоящего врага.

– За что он так ненавидит вас, Александр Дмитриевич? – ужаснулась Маша.

– За что? – переспросил Сергей Иванович, – а ни за что. Когда-то был влюблен в девушку, девушка вышла замуж за другого, он не отступился, шантажировал ее, потом украл ребенка, представив все так, как будто хотели надавить на отца. Она знала, знала с самого начала, но не выдала его. Почему? Боялась. Он запугал ее до смерти. Так и умерла, бедная женщина. А он жив, ему нравится делать другим больно. Он купается в безнаказанности. Вот так, дело за делом, потихоньку дорос до крупного бонзы. На Соболева ему наплевать, он делает вид, что ненавидит его, но это не более чем привычка; надо же как-то себя оправдывать, чтобы сохранить в себе хоть что-то человеческое.

– Сережа, – охрипшим от волнения голосом спросил Соболев, – вы его возьмете?

– Не сомневайся, друг, не сомневайся, – ответил Сергей Иванович.

122

Зима уж совсем вступила в свои права. И хотя морозы чередовались с оттепелью, снег плотно окутал землю и не собирался оставлять ее раньше весны.

Маша почти безвыездно жила в Лавре. Бориса перевели в другой госпиталь, как объяснили Маше – на реабилитацию. Сергей Иванович надолго исчез, ловил где-то Учителя. Соболев уехал в Швейцарию к дочери и зятю. Одна Маша осталась не у дел. Точнее, дел у нее было много, она готовилась к поездке в Австралию. После встречи Сергея Ивановича с представителем Патриархии и урегулировании всех формальностей, вопрос о ходатайстве Русской Православной Церкви в деле возвращения маленького Андрея Истомина на родину, был решен положительно.

Маша и Александр Дмитриевич Соболев так же были на приеме в Патриархии, где им пришлось еще раз пересказать историю похищения Риты, рождения ее первенца и чудесное его спасение.

Теперь на руках у Маши были все возможные документы и медицинские заключения. Помимо всего прочего Соболев старший обещал привезти от Риты и Андрея электронное письмо, специально записанное для Валентины и малыша. Она снова с головой ушла в семейные проблемы, и, если бы не Иван, увязла бы в них целиком.