Маша знала, что Анна Михайловна поймет ее, вздумай она заговорить о своих сомнениях. Но как-то не решалась. Не хотелось обижать женщину, привыкшую считать ее своей дочерью. К тому же, их пребывание было плотно расписано. Они практически не оставались с глазу на глаз, к вечеру страшно уставали, только бы до кровати добрести.

И вот, отстояли Пасхальную Всенощную. Прошли Крестным Ходом. Пропели всем миром «Христос Воскресе»!

Пора было возвращаться. Среди смуты, творящейся в своей душе, Маша нашла и очистила от лишнего главный ответ – она не пойдет замуж за Андрея. «Слава Богу! – Пела ее душа. – Как хорошо, как легко, словно сбросила тяжеленный груз, причем груз ненужный, кем-то взваленный мне на плечи». Она была так занята своими мыслями, что почти не обращала внимания на спутников, невпопад отвечала Анне Михайловне. Но, все считали, что девушка просто под впечатлением от пережитого, поэтому особенно не донимали.

Андрей и Владимир Истомины встречали их. Владимир бросился к своей Ане, и они обнялись порывисто, как жених с невестой. Андрей чуть коснулся губами Машиной щеки, потом расцеловался с матерью.

«Как хорошо, что я все для себя решила, – лихорадочно думала Маша, – как хорошо! Не будет больше этого вранья, этого льда, словно мы не знаем друг друга, словно то, что нас связывает бесконечно отвратительно и ужасно»!

– Едем к нам! – радостно кричала Анна Михайловна. – Будем разговляться.

– Едем, едем, – твердил вслед за ней Истомин старший.

Андрей посмотрел на Машу, она кивнула.

«Прекрасно, – думала она, – все к лучшему. Там и объяснимся».

Истомин старший не подкачал: холодильник был забит продуктами, он даже купил пасхальный кулич и отдавал его соседке, чтобы освятила.

– Она в субботу пошла свои освящать, я и попросил…

– Ну, ты даешь! – восхитилась Анна Михайловна.

– Ладно, я же понимаю…

Маша чувствовала себя очень усталой. Сказывались и напряженная неделя, и перелет, и постоянное нервное напряжение.

«Насколько Анна счастливее меня, – думала Маша, – вот, что значит любимая и любящая женщина». Анна Михайловна порхала по квартире, пела, накрывала на стол, то и дело целовала мужа, при этом была свежа, как будто не было самолета и бессонной ночи.

– Маша, детка, да на тебе лица нет. Давай-ка, моя хорошая, я тебе ванну наберу, а потом ты поспишь, давай? – заботливо спросила Анна.

– Я вам очень благодарна, – едва слышно ответила Маша.

– Вот и славно!

Когда Маша, завернутая в махровый халат, лежала на кровати Андрея, в бывшей его комнате, зазвонил ее телефон.

– Боренька! Родной! Как ты? – спрашивала Маша, потому что давно не слышала брата и волновалась.

– Привет, сестренка! – кричал он издалека. – Христос Воскресе!

– Воистину! Воистину Воскресе! – кричала в ответ Маша.

– Машка, я женюсь! – огорошил Борис.

– Господи! Я так рада! Кто она?

– Узнаешь. У вас с Андреем когда свадьба?

– Боренька, надо поговорить, – попросила Маша.

– Хорошо, давай поговорим.

– Нет, надо не по телефону… Мы ведь одни друг у друга. – Настаивала она. – Я понимаю, что тебе не до меня, но, все-таки, Борька, давай встретимся! Ты где сейчас?

– Пока в Женеве, но…

– Боренька, не убегай, я прилечу ближайшим рейсом, хоть с невестой меня познакомишь.

– Ладно, ладно, давай, – разрешил Борис, – только позвони, я тебя встречу.

Маша вскочила и побежала, придерживая полы халата, в большую комнату.

– Андрей, Андрей! – громко звала она.

– Что случилось, – Андрей поднялся со своего места и пошел к ней навстречу. Родители встревожено смотрели на взволнованную Машу.

– Андрей, Борис жениться! – выдохнула Маша.

– Вот это новость! – опешил Андрей.

Истомин старший только пожал плечами, Анна Михайловна вскочила и засуетилась:

– Вот радость-то! Неожиданная радость… Маша, сядь, поешь, ты ведь не ела толком…

– Извините меня, Анна Михайловна, Владимир Иванович, – обратилась Маша к родителям Андрея, – мне теперь надо лететь к Борису.

– Не волнуйся, – успокоил ее Андрей. – Завтра я все улажу, полетим вместе.

– Правда! – обрадовалась Маша, – вот, спасибо тебе! Ведь, надо же поговорить, решить все…

– Брат у вас, Машенька, как птица Феникс, возрождающаяся из пепла, – пошутил Истомин старший.

Маша улыбнулась. Анна Михайловна все-таки усадила ее за стол, поставила прибор, налила немного вина.

– Мне неловко, в халате, – шепотом сказала ей Маша.

– Ах, оставьте, – взмахнула руками Анна Михайловна, – давайте будем проще.

– Поддерживаю, – засмеялся Андрей и стянул через голову галстук.

– Быть по сему, – заключил Владимир Иванович, но, так как он был уже без галстука, то снять уже ничего не мог. – Останусь, как есть, – виновато развел он руками.

Следующие несколько дней прошли для Маши и Андрея в суете и хлопотах. Андрей занимался оформлением документов. Маша металась по магазинам. Она никак не могла придумать, что же можно подарить невесте Бориса. Маша пыталась представить ее себе. Почему-то выходила строгая солидная женщина, русская, но давно уже живущая за границей… «Но где они познакомились»? – недоумевала Маша. По всему выходило, что познакомиться они могли только в клинике. «Может быть, кто-то из персонала? – гадала Маша, – Или родственница какого-нибудь пациента? А, может быть, она тоже лечилась»?

45

Все ее предположения рухнули в одночасье. В аэропорту Борис был один. Он едва поздоровался с Андреем, едва кивнул Маше.

– Я заказал в гостинице только один номер, – сухо сказал он Андрею, – думал, что Маша прилетит без тебя.

– Ничего страшного. Я думаю, проблем не будет. – Андрей тоже напрягся, глядя на бывшего шефа.

Всю дорогу до гостиницы Борис о чем-то сосредоточенно думал. Ехали молча.

– Хорошо, – неожиданно сказал Борис, – не унывайте, ребята! Сейчас я вас поселю, а вечером пойдем куда-нибудь, обмоем нашу встречу.

Напряжение немного спало.

В гостинице Борису удалось договориться и Андрею достался прекрасный номер, правда, в другом крыле.

– Вот, поженитесь, тогда будете жить под одной крышей, – начал по обыкновению хохмить Борис, – а пока, ни-ни! Кстати, когда вы женитесь? – словно между делом спросил он.

– Борис, надо поговорить, – напомнила Маша.

– Поговорим, поговорим. Есть о чем. Встречаемся в холле в восемь вечера, – предупредил он.

Но Маша не стала дожидаться вечера. Она постучала в номер к Борису, как только немного освежилась в душе и переоделась с дороги.

Борис, казалось, не удивился ее приходу.

– Прекрасно, проходи, присаживайся. Я сейчас распоряжусь на счет чая.

– Погоди, успеется, – остановила его Маша. – Расскажи лучше о себе. Все как-то с бухты-барахты.

– О себе? – прищурился Борис. – О себе… У меня-то все хорошо. Я теперь владелец острова и будущий муж очаровательной девушки. Я богат, здоров и счастлив. А вот ты? – Он близко наклонился к сестре и, глядя ей прямо в глаза, сказал. – Я оставил тебе все, обеспечил жизнь тебе, твоим детям и внукам. Я сделал даже больше: сосватал тебе твоего любимого Андрея! Бери и пользуйся! Так нет же, ты со своей ханжеской моралью и дурацкими принципами не можешь воспользоваться даже тем, что принадлежит тебе по праву!

Маша, опешив, вжалась в кресло и во все глаза смотрела на разбушевавшегося брата:

– Борис, что с тобой? – не выдержала она.

– Со мной все просто отлично! А вот, с тобой что? Ты что, не Шахматова? Очнись, наконец, игры окончились, началась жизнь. А жизнь – это борьба. Не ты первая успеешь. Тебя сожрут!

В этот момент зазвонил его телефон.

– Оставим этот разговор, – поспешно сказал Бори. – Да, прекрасная Марго, – лучезарно улыбаясь, обратился он к звонившей, – Да, дорогая. У нас все прекрасно, мы сидим в моем номере и ожидаем твоего прихода.

– Она сейчас придет, – сообщил он Маше, закончив говорить. – Извини меня за резкий тон. Ей Богу, не хотел тебя обидеть.