Завещанье мое немедленно по смерти моей должно быть напечатано во всехжурналах и ведомостях, дабы, по случаю неведения его, никто не сделался быпередо мною невинно-виноватым и тем бы не нанес упрека на свою душу.

1845

II

Женщина в свете

Вы думаете, что никакого влияния на общество иметь не можете; я думаюнапротив. Влияние женщины может быть очень велико, именно теперь, в нынешнемпорядке или беспорядке общества, в котором, с одной стороны, представляетсяутомленная образованность гражданская, а с другой — какое-то охлаждениедушевное, какая-то нравственная усталость, требующая оживотворения. Чтобыпроизвести это оживотворение, необходимо содействие женщины. Эта истина в видекакого-то темного предчувствия пронеслась вдруг по всем углам мира, и всечего-то теперь ждет от женщины. Оставивши все прочее в сторону, посмотрим нанашу Россию, и в особенности на то, что у нас так часто перед глазами, — намножество всякого рода злоупотреблений. Окажется, что большая часть взяток,несправедливостей по службе и тому подобного, в чем обвиняют наших чиновников инечиновников всех классов, произошла или от расточительности их жен, которыетак жадничают блистать в свете большом и малом и требуют на то денег от мужей,или же от пустоты их домашней жизни, преданной каким-то идеальным мечтам, а несуществу их обязанностей, которые в несколько раз прекрасней и возвышеннейвсяких мечтаний. Мужья не позволили бы себе и десятой доли произведенных имибеспорядков, если бы их жены хотя сколько-нибудь исполняли свой долг. Душажены — хранительный талисман для мужа, оберегающий его от нравственной заразы;она есть сила, удерживающая его на прямой дороге, и проводник, возвращающий егос кривой на прямую; и наоборот, душа жены может быть его злом и погубить егонавеки. Вы сами это почувствовали и выразились об этом так хорошо, как до сихпор еще никогда не выражались никакие женские строки. Но вы говорите, что всемдругим женщинам предстоят поприща, а вам нет. Вы им видите работу повсюду, илиисправлять и поправлять уже испорченное, или заводить вновь что-нибудь нужное,словом — всячески помогать, а себе одной только не видите ничего и грустноповторяете: «Зачем я не на их месте!» Знайте же, что это общее ослепление всех.Всякому теперь кажется, что он мог бы наделать много добра на месте и вдолжности другого, и только не может сделать его в своей должности. Это причинавсех зол. Нужно подумать теперь о том всем нам, как на своем собственном местесделать добро. Поверьте, что Бог недаром повелел каждому быть на том месте, накотором он теперь стоит. Нужно только хорошо осмотреться вокруг себя. Выговорите, зачем вы не мать семейства, чтобы исполнять обязанности матери,которые вам представляются теперь так ясно; зачем не расстроено ваше имение,чтобы заставить вас ехать в деревню, быть помещицей и заняться хозяйством;зачем ваш муж не занят какой-нибудь общеполезною трудной должностью, чтобы вамхоть здесь ему помогать и быть силой, его освежающей, и зачем, вместо всегоэтого, предстоят вам одни пустые выезды в свет и пустое, выдохшееся светскоеобщество, которое теперь вам кажется безлюднее самого безлюдья. Но тем не менеесвет все же населен; в нем люди, и притом такие же, как и везде. Они и болеют,и страждут, и нуждаются, и без слов вопиют о помощи, — и, увы! даже не знают,как попросить о ней. Какому же нищему следует прежде помогать: тому ли, кто ещеможет выходить на улицу и просить, или же тому, который не в силах уже и рукипротянуть? Вы говорите, что даже не знаете и не можете придумать, чем вы можетебыть кому-нибудь полезны в свете; что для этого нужно иметь столько всякогорода орудий, нужно быть такой и умной и всезнающей женщиной, что у вас ужекружится голова при одном помышлении обо всем этом. А если для этого нужно бытьтолько тем, чем вы уже есть? А если у вас уже есть именно такие орудия, которыетеперь нужны? Все, что вы ни говорите о самой себе, совершенная правда: вы,точно, слишком молоды, не приобрели ни познанья людей, ни познанья жизни,словом — ничего того, что необходимо, дабы оказывать помощь душевную другим;может быть, даже вы и никогда этого не приобретете; но у вас есть другиеорудия, с которыми вам все возможно. Во-первых, вы имеете уже красоту,во-вторых — неопозоренное, неоклеветанное имя, в-третьих — власть, которой самив себе не подозреваете, — власть чистоты душевной. Красота женщины еще тайна.Бог недаром повелел иным из женщин быть красавицами; недаром определено, чтобывсех равно поражала красота, — даже и таких, которые ко всему бесчувственны ини к чему не способны. Если уже один бессмысленный каприз красавицы бывалпричиной переворотов всемирных и заставлял делать глупости наиумнейших людей,что же было бы тогда, если бы этот каприз был осмыслен и направлен к добру?Сколько бы добра тогда могла произвести красавица сравнительно перед другимиженщинами! Стало быть, это орудие сильное. Но вы имеете еще высшую красоту,чистую прелесть какой-то особенной, одной вам свойственной невинности, которуюя не умею определить словом, но в которой так и светится всем ваша голубинаядуша. Знаете ли, что мне признавались наиразвратнейшие из нашей молодежи, чтоперед вами ничто дурное не приходило им в голову, что они не отваживаютсясказать в вашем присутствии не только двусмысленного слова, которым потчеваютдругих избранниц, но даже просто никакого слова, чувствуя, что все будет передвами как-то грубо и отзовется чем-то ухарским и неприличным. Вот уже одновлияние, которое совершается без вашего ведома от одного вашего присутствия!Кто не смеет себе позволить при вас дурной мысли, тот уже ее стыдится; а такоеобращенье на самого себя, хотя бы даже и мгновенное, есть уже первый шагчеловека к тому, чтобы быть лучше. Стало быть, это орудие также сильное. Вприбавленье ко всему вы имеете уже Самим Богом водворенное вам в душустремленье, или, как называете вы, жажду добра. Неужели вы думаете, что даромвнушена вам эта жажда, от которой вы не спокойны ни на минуту? Едва вышли вызамуж за человека благородного, умного, имеющего все качества, чтобы сделатьсчастливой жену свою, как уже, наместо того чтобы сокрыться во глубину вашегодомашнего счастия, мучитесь мыслию, что вы недостойны такого счастья, что неимеете права им пользоваться в то время, когда вокруг вас так много страданий,когда ежеминутно раздаются вести о бедствиях всякого рода: о голоде, пожарах,тяжелых горестях душевных и страшных болезнях ума, которыми заражено текущеепоколение. Поверьте, это недаром. Кто заключил в душе своей такое небесноебеспокойство о людях, такую ангельскую тоску о них среди самых развлекательныхувеселений, тот много, много может для них сделать; у того повсюду поприще,потому что повсюду люди. Не убегайте же из света, среди которого вам назначенобыть, не спорьте с Провидением. В вас живет та неведомая сила, которая нужнатеперь для света: самый ваш голос, от постоянного устремленья вашей мыслилететь на помощь человеку, приобрел уже какие-то родные звуки всем, так что,если вы заговорите в сопровожденье чистого взора вашего и этой улыбки, никогдане оставляющей уст ваших, которая одним только вам свойственна, то каждомукажется, как бы заговорила с ним какая-то небесная родная сестра. Ваш голосстал всемогущ; вы можете повелевать и быть таким деспотом, как никто из нас.Повелевайте же без слов, одним присутствием вашим; повелевайте самим бессилиемсвоим, на которое вы так негодуете; повелевайте и именно той женскою прелестьювашей, которую, увы уже утратила женщина нынешнего света. С вашей робкойнеопытностью, вы теперь в несколько раз больше сделаете, нежели женщина умная ивсе испытавшая с своей гордой самонадеянностью: ее наиумнейшие убеждения, скоторыми она бы захотела обратить на путь нынешний свет, в виде злых эпиграммпосыплются обратно на ее же голову; но ни у кого не посмеет пошевелиться нагубах эпиграмма, когда одним умоляющим взором, без слов, вы попроситекого-нибудь из нас, чтобы он сделался лучшим. Отчего вы так испугалисьрассказов о светском разврате? Он, точно, есть, и еще даже в большей мере, чемвы думаете; но вам и знать об этом не должно. Вам ли бояться жалких соблазновсвета? Влетайте в него смело, с той же сияющей вашей улыбкой. Входите в него,как в больницу, наполненную страждущими; но не в качестве доктора, приносящегострогие предписанья и горькие лекарства: вам не следует и рассматривать, какимиболезнями кто болен. У вас нет способности распознавать и исцелять болезни, и явам не дам такого совета, какой бы мне следовало дать всякой другой женщине, ктому способной. Ваше дело только приносить страждущему вашу улыбку да тотголос, в котором слышится человеку прилетевшая с небес его сестра, и ничегобольше. Не останавливайтесь долго над одними и спешите к другим, потому что выповсюду нужны. Увы! на всех углах мира ждут и не дождутся ничего другого, кактолько тех родных звуков, того самого голоса, который у вас уже есть. Неболтайте со светом о том, о чем он болтает; заставьте его говорить о том, о чемвы говорите. Храни вас Бог от всякого педантства и от всех тех разговоров,которые исходят из уст какой-нибудь нынешней львицы. Вносите в свет те же самыепростодушные ваши рассказы, которые так говорливо у вас изливаются, когда выбываете в кругу домашних и близких вам людей, когда так и сияет всякое простоеслово вашей речи, а душе всякого, кто вас ни слушает, кажется, как будто бы оналепечет с ангелами о каком-то небесном младенчестве человека. Эти-то именноречи вносите и в свет.