И действительно, как только они залезли в коляску, вновь появилась свора собак, которые сразу же окружили старика и легли около его кресла.

Когда они выехали за ворота, Макс облегченно вздохнул.

— Что, встреча не из приятных? — спросил его Карлос и улыбнулся. — Признаться, мне тоже этот старик не по душе, как и все его окружение. Но дело есть дело, а «сома» сулит нам столько, что можно немного потерпеть.

— Не знаю почему, но не нравится мне вся эта затея. Когда мне удается очередная операция по захвату какой-нибудь компании или банка, я испытываю чувство удовлетворения от того, что оказался сильнее, удачливее. А травить людей каким-то наркотиком и получать от этого миллионы мне не по нутру. Боюсь, что попадемся мы на эти нацистские штучки и потеряем все, что имеем, — сказал Макс, глядя куда-то вдаль.

— Ну, если ты вдруг стал таким гуманистом, забудь о «соме», считай, что захват «Биохима» — это просто наша очередная финансовая операция. Я ссужу тебе необходимую сумму без всякой расписки. Если операция удастся и ты поверишь в «сому» — вернешь долг, а если нет — все расходы за мой счет.

— Ты что, хочешь нанять меня в качестве управляющего? — Макс усмехнулся.

— Нет, просто хочу, чтобы у тебя были развязаны руки. Так что — идет?

— Что ж, на такое предложение грех не согласиться, — ответил Макс и похлопал Карлоса по плечу.

— Значит, не будем терять времени. Завтра же и начнем. Твой самолет через четыре часа, так что попьем кофе — и в путь, а через неделю я тебе позвоню.

Коляска тем временем уже преодолела подъем и, набирая скорость, понеслась вперед по пыльной дороге.

Спустя полчаса Макс простился с Карлосом и в сопровождении уже знакомых ему телохранителей выехал в Боготу.

К Нью-Йорку самолет подлетал уже глубокой ночью. Макс чувствовал себя разбитым, но мозг работал, как компьютер, предлагая различные варианты захвата контроля над «Биохимом». Он знал, что только две таблетки «валиума» дадут ему сейчас возможность заснуть.

Следующие несколько дней слились как бы в один бесконечный день. Макс ложился спать далеко за полночь, а с рассветом был уже на ногах. Все сотрудники «Капитал корпорейшн» также работали на пределе возможного, анализируя различные варианты захвата контроля над «Биохимом». К концу недели оптимальное решение было найдено. Оно требовало почти 3 миллиарда долларов.

Макс ожидал, что он успеет добраться до здания корпорации еще до звонка Карлоса, но, видно, тому не спалось. Макс нажал на кнопку — из-за спинки переднего сиденья поднялось толстое стекло, отгородившее его от шофера. В трубке послышался щелчок, и раздался усиленный аппаратурой центрального пульта голос Карлоса.

— Доброе утро — как дела?

— Все идет нормально. Нужно три, и как можно скорее.

На другом конце воцарилось молчание. Макс уже подумал, что оборвалась связь, но тут вновь услышал голос своего компаньона:

— Хорошо. На следующей неделе все будет у тебя. Действуй. Позвоню так же. Будь здоров.

Макс не успел ответить — в трубке раздались короткие гудки.

Тем временем машина, миновав Бруклинский мост, въехала в Манхэттен и минут через десять остановилась в подземном гараже небоскреба, где размещалась штаб-квартира «Кэпитал корпорейшн».

Поднявшись на свой этаж, Макс Рич попросил секретаря срочно принести ему последние данные о котировке акций корпорации «Биохим» и всех ее дочерних компаний на фондовых биржах Америки, Европы, Азии и Австралии, а сам прошел в свой кабинет, вызвал стенографистку и занялся подготовкой послания президенту «Биохима» — Генриху Мюллеру. Едва Макс Рич успел продиктовать своей симпатичной стенографистке несколько строчек, как в кабинет вошел секретарь с несколькими листами розовой бумаги в руках, на которой обычно печатались котировки акций.

Рич быстро пробежал глазами отпечатанные на компьютере колонки цифр. Курс акций «Биохима» и всех его ассоциированных компаний продолжал неумолимо снижаться, экономя тем самым с каждым часом миллионы долларов «Кэпитал корпорейшн». Два дня назад Максу Ричу удалось через своих людей опубликовать во всех ведущих финансовых изданиях в Европе и Соединенных Штатах короткие, но хлесткие сообщения о возможных серьезных финансовых неприятностях, которые ожидают «Биохим» в ближайшем будущем в связи с аварией на заводе в Асике и планами национализации ее предприятий в ряде других развивающихся стран. Как всегда, друзья-журналисты честно отработали свою зарплату. Эффект от этих публикаций не заставил себя ждать — все больше акционеров стремились избавиться от ценных бумаг «Биохима». И хотя Рич хорошо знал, что завтра курс акций «Биохима» упадет еще ниже, он, как опытный бизнесмен, понимал — ждать больше нельзя, надо начинать действовать. Поэтому он тут же продиктовал стенографистке текст телекса во все региональные отделения своей корпорации — в Лондон, Кёльн, Париж, Токио, Сингапур, Бомбей, Мельбурн — с указанием срочно скупить акции «Биохима» на указанную ранее сумму.

Для Мюллера-старшего, президента корпорации «Биохим», известие о том, что «Кэпитал корпорейшн» начала скупать его акции и обязательства, вначале не показалось чем-то настораживающим. Дело обычное — хотят инвестировать деньги, веря, что временные финансовые трудности «Биохима» вскоре закончатся и с ним можно будет легче договориться о совместных операциях или разделе рынка где-нибудь, скажем, в Юго-Восточной Азии. Но затем стало ясно — это очень серьезно.

Он хорошо знал, что стои́т за миллионами «Капитал корпорейшн» и откуда у этой еще недавно никому не известной не только среди публики, но и в кругу профессиональных бизнесменов корпорации вдруг обнаружились такие финансовые возможности. Поэтому, получив от президента «Капитал корпорейшн» Макса Рича послание ультимативного содержания, он понял, что, учитывая реальную обстановку (а она, о чем президент «Биохима» боялся признаться даже себе, была крайне неблагоприятной для корпорации), придется принять этот ультиматум.

Та информация, которой он располагал, свидетельствовала о неминуемом банкротстве по меньшей мере трех отделений «Биохима»: двух — в Латинской Америке и одного — в Африке. Да и судьба «Биохим (Азия)» висела на волоске. Слухи о намерении правительства национализировать завод в Асике все более подтверждались — видно, местный капитал решил пойти в наступление.

С такими мыслями Мюллер-старший вошел в круглую отделанную красным деревом комнату заседаний корпорации. Все члены правления, за исключением Ганса Мюллера, которого было решено не вызывать на заседание, уже расселись по своим обычным местам, молча перелистывая представленный на рассмотрение правления корпорации финансовый отчет за истекший год — документ, не оставлявший сомнений в том, что дела «Биохима» были в плачевном состоянии.

Мюллер-старший не стал придерживаться обычной процедуры ведения заседания, когда каждый из членов правления высказывал свое мнение относительно текущего финансового положения корпорации, а затем выступал с заключительным словом он — президент и, учитывая высказанные замечания, предлагал внести некоторые изменения в подготовленный заранее проект решения правления. Сейчас он первым взял слово и, остановившись коротко на тех трудностях, с которыми столкнулась корпорация, перешел к главному — отношениям с «Капитал корпорейшн».

Каждый из членов правления уже знал, что «Капитал корпорейшн» проявляет в последнее время явно повышенный интерес к «Биохиму» и в некоторых странах, скупив большой пакет акций, стала одним из главных акционеров ряда его дочерних компаний. Но никто не допускал и мысли о том, что эти гангстеры всерьез решили захватить контроль над материнской компанией. Поэтому сообщение Мюллера-старшего вызвало столь бурную реакцию членов правления, что президенту «Биохима» впервые за многие годы пришлось прибегнуть к председательскому молотку. В это время дверь в комнату открылась, вошел секретарь и положил на стол перед ним несколько телетайпных листков. Мюллер быстро пробежал сообщения — «Кэпитал корпорейшн» скупила уже почти 10 процентов пакета акций «Биохима».