— Господин Янус, только что я говорил с Гамбургом, срочно нужна импортная лицензия на 500 тонн нашей смеси. Знаю, что трудно. Дерните за все веревочки, но завтра лицензия должна лежать у шефа на столе — через два дня груз будет в аэропорту, чартерный рейс уже заказан. — Шнейдер поднялся из-за стола, присел в кресло напротив Виджея, отпил из чашки чай.

— Вот так мы и работаем, — начал управляющий. — Это только журналисты любят взахлеб рассказывать всякие небылицы про деятельность транснациональных корпораций в развивающихся странах. Но на деле кто, как не эти корпорации, приобщают слаборазвитые, отставшие на столетия от мирового технического прогресса страны к новейшим достижениям современной технологической мысли, обеспечивают население этих стран, несмотря на всякие, порой кажущиеся неприступными, препоны и барьеры, воздвигаемые бюрократической машиной и политическим аппаратом, одеждой и продуктами питания, потребительской электроникой и медицинскими препаратами. Эти корпорации каждую минуту спасают сотни, тысячи детей и взрослых в Африке, Азии, Латинской Америке от смертельных недугов. Вы можете, конечно, упрекнуть меня в том, что я слишком рьяно защищаю транснациональные корпорации. Безусловно, кто не без греха, как говорится. Бывают случаи, когда приходится закрывать заводы, ставшие нерентабельными в одной стране, и переводить их в другую, где экономическая ситуация более благоприятна, использовать поставки между финансовыми корпорациями, расположенными в разных странах, для обхода слишком высокого налогообложения. Но в конечном счете в масштабах всего мира корпорации делают большое и нужное дело. И именно поэтому все больше стран «третьего мира» открывают для нас свою экономику. — Управляющий, сделав несколько больших глотков, поставил чашку на поднос. Видно было, что это его любимая тема, и Виджей решил дать ему высказаться до конца — все равно придется дожидаться Мюллера. — Вот возьмите хотя бы данный случай. Вашему Национальному онкологическому центру срочно понадобился один из самых эффективных на настоящий момент препаратов для лечения рака. Если бы все шло обычным путем, потребовалось бы сначала получить разрешение неторопливого чиновника из министерства финансов на выделение этому центру столь дефицитной в стране твердой валюты, затем понадобилось бы несколько месяцев вести с департаментом внешней торговли переписку об импортной лицензии. Вся эта процедура заняла бы по меньшей мере полгода, а здесь максимум через неделю этот эффективный и столь нужный препарат попадет прямо в Национальный онкологический центр и начнет спасать жизнь людям. Секрет здесь прост — для этого необходимы постоянные контакты на всех уровнях, которые тоже, между прочим, требуют средств, и поэтому иногда случается, что лекарства, которые мы продаем в развивающихся странах, могут стоить немного дороже, чем аналогичные препараты, продаваемые нами в Западной Европе или в Северной Америке.

— Но, насколько я понял, — решил поддержать разговор инспектор, — в данном случае препарат поступит в нашу страну через два дня, так почему же он дойдет до Национального онкологического центра только через неделю?

— Вы правы. Лекарство действительно будет отгружено сегодня или завтра и максимум через два дня будет получено нашим агентом на грузовом складе столичного аэропорта. Но адресатом будет в данном случае «Биохим (Азия)», а не Национальный онкологический центр. Мы перепакуем лекарство в нашу местную упаковку и продадим центру. На все это потребуется еще дня три-четыре. Но продадим не за дефицитные марки или доллары, а за местную валюту, взяв при этом лишь небольшой процент за посредническую операцию. — Шнейдер самодовольно улыбнулся.

— Таким образом вы переведете деньги своей материнской компании в Западной Германии по официальному курсу, то есть за одну марку семь анн, а продадите центру по курсу черного рынка, или почти в три раза дороже? — Виджей вопросительно посмотрел на управляющего. — Насколько мне известно, за счет таких вот операций с ценами и курсами валют транснациональным корпорациям в целом ежегодно удается класть в свои карман от 50 до 100 миллиардов долларов. Не так ли?

Лицо управляющего сразу как-то вытянулось и потеряло то благодушное выражение, которое держалось на нем на протяжении всей их беседы.

Виджей понял, что такой оборот разговора явно не нравится его собеседнику, и хотел перевести его на другую, более приятную тему, но в этот момент раздался телефонный звонок. Управляющего будто сдуло с кресла, и, как оказалось, не случайно — звонил сам Ганс Мюллер.

— Господин директор приносит вам свои извинения, но он все еще сидит в приемной у министра и вряд ли освободится до шести часов. Поэтому он просит, если вам удобно, встретиться с ним в восемь часов в клубе «Ройаль». Он был бы вам очень признателен. — Управляющий произнес все это столь почтительным тоном, что Виджей внутренне даже улыбнулся от его умения менять свое поведение в зависимости от ситуации, а вслух сказал:

— Ну что же, мне в любом случае надо обязательно сегодня поговорить с господином директором — время не терпит. Передайте ему — ровно в восемь я буду в клубе.

Среди той первоначальной информации, которой обменивались, знакомясь друг с другом на светских раутах, дипломатических приемах, вечерах музыки и поэзии, владельцы магазинов и заводов, биржевые маклеры и правительственные чиновники, финансисты и кинозвезды, принадлежность к респектабельному столичному клубу играла немаловажную роль. Но не каждый, даже имея на своем счете в банке немалую сумму, мог стать членом солидного клуба. Деньги здесь хотя и имели немаловажное значение (вступительный взнос в несколько раз превышал годовой доход рядового чиновника или квалифицированного рабочего), но не открывали автоматически двери того или иного клуба перед каким-нибудь 30-летним нуворишем, внезапно разбогатевшим на контрабандных операциях. Для вступления в клуб нужна была неподмоченная репутация, а также рекомендации его двух членов, что заслоняло сюда путь подпольным миллионерам.

Те, кому не посчастливилось стать членом клуба, могли вступить на его безукоризненные зеленые лужайки, толстые ковровые дорожки библиотеки, игральных залов, комнат отдыха, баров и ресторана лишь один раз в неделю — в день, специально отведенный для приема гостей, когда большинство постоянных посетителей клуба старались по возможности провести вечер где-нибудь в другом месте. Сегодня как раз был именно такой день гостей в клубе «Ройаль», где Ганс Мюллер назначил Виджею встречу. Надо отметить, что принять гостя в стенах своего клуба было и престижно, и выгодно. Ежегодный членский взнос позволял членам клуба не только пользоваться полями для гольфа, теннисными кортами, бассейном, но и иметь солидную скидку в барах и ресторане, где к тому же можно в отличие от городских ресторанов и баров свободно и за умеренную плату выпить шотландское виски и французский коньяк, русскую или английскую водку, немецкие или испанские марочные вина.

Все это было хорошо известно Виджею, и поэтому где-то подспудно он был даже рад встретиться с Мюллером не в его офисе, а в более нейтральной обстановке. К тому же по своему опыту инспектор знал, что в такой обстановке его собеседник может немного расслабиться и сообщить ему то, чего в других условиях почтет за лучшее не касаться в беседе с представителем закона. Анализируя события последних дней, Виджей чувствовал, что ему уже почти удалось нащупать ту ниточку, дернув за которую можно будет вскоре распутать весь клубок преступления. Но по своему полицейскому опыту он также хорошо знал — стоит попытаться как-то ускорить ход событий, слишком сильно дернуть за эту порой очень тонкую ниточку, как она оборвется, и придется начинать все сначала.

Ровно в восемь часов он подъехал к освещенному большими старинными фонарями подъезду клуба «Ройаль», занимавшего специально недавно для него построенное новое здание, архитектура которого напоминала стиль невозвратно ушедших лет — с портиками и колоннами, лепными украшениями в виде огромных ваз и гривастых львов на фронтоне каждого из трех его этажей. Эти украшения, как и фонари у подъезда, остались еще от старого, сгоревшего четыре года назад здания клуба. Причина того пожара еще и сейчас не выяснена — то ли короткое замыкание в прогнившей электропроводке, то ли намеренный поджог — полиции так и не удалось установить, и дело было закрыто.