— Сейчас нет времени рассказывать, мой мальчик. Позже, когда вернусь… если вернусь. Тебе надо остаться здесь, чтобы сторожить тело графа Хартворда от всякого зверья. И, во-вторых, мы можем сгинуть там оба, и тогда у сира Эдмунда вообще не останется шансов. Я объясню тебе потом. Давай монету.

Кивнув на прощанье, Миртен скорым шагом направился вверх по течению реки; через пару мгновений его фигура скрылась в лесном сумраке. Проводив его взглядом, Гуго пожал плечами и уселся на землю рядом с носилками. Эдмунд по-прежнему не подавал признаков жизни, хотя маленькое кровавое пятнышко на забинтованной груди разрослось до размеров небольшого блюдца. Юноша потрогал его за руку, мертвенно холодную, что странным образом совершенно не сочеталось со здоровым розовым цветом лица. Эдмунд словно спал, не дыша.

Засунув в рот сорванную травинку, Гуго предался размышлениям, но ничего путного придумать так и не смог. Магия Миртена была удивительным делом, и в прошлой его жизни это дало бы ему пищу для размышлений и обсуждений на добрые несколько дней. Но не сейчас. Слишком насыщенными оказались последние часы. Рич Беркли. Наёмники. Убийство Эдмунда. Алиенора. Несладко ей, наверное, сейчас. Мысли в его голове крутились сумбурным вихрем. Куда подевались Томас с Бланкой? Не может быть, чтобы в Хартворд. И ещё: кто там, внизу? Мысль о каких-нибудь рыбаках он отмёл сразу же: это слишком невероятно. Ловить рыбу в глубине мрачной пропасти Гриммельн, как будто других рек не хватает? Та же самая Апенраде мирно и спокойно текла меж невысоких берегов всего в десятке миль к востоку. Не менее удивительна и цена предполагаемой лодки. Целых четыре золотых? За эти деньги можно купить внушительных размеров морской баркас, а любой рыбак, продавший за такую сумму свою лодку, смог бы жить безбедно целый год, а то и больше.

Прошло, наверное, около часа, а может, и больше; Гуго даже задремал под шум собственных мыслей, потеряв счёт времени. Он очнулся, разбуженный негромким звуком осыпающихся камней. Всё небо было усыпано звёздами. Миртен? Он подполз к краю пропасти и, перегнувшись, увидел далеко внизу карабкающуюся по склону фигуру лекаря. Поразительно. Гуго вытаращил глаза. Прямо над головой Миртена в воздухе висел, подрагивая и мерцая, маленький голубоватого цвета шарик, испускавший неровное сияние и освещая ему путь. Вдруг шарик вспыхнул ярким светом и погас. Лекарь остановился и принялся делать какие-то манипуляции руками. В то же мгновение из ниоткуда возник новый шар; не останавливаясь, Миртен продолжил взбираться наверх. О, боги, мелькнуло в голове Гуго, это — магия. Необъяснимо и удивительно.

Спустя пару минут Миртен оказался на той самой площадке, которую он показывал Гуго незадолго до этого, и подслеповато уставился вверх, пытаясь хоть что-то рассмотреть в черной массе кустов и деревьев на фоне тёмно-синего неба. Его лицо оказалось в трёх футах от лица Гуго, а светящийся шар, взмывший над головой лекаря, плавал в воздухе буквально перед глазами юноши. Заворожённый этим зрелищем, он протянул руку, попытавшись осторожно дотронуться до шара. Но рука его не ощутила ничего.

— Ты никогда не видел такого, Гуго? — спокойно спросил лекарь. — Не бойся, он безобиден.

— Потрясающе, мастер Миртен, — прошептал Гуго. Он свободно проводил рукой по самому шару, не ощущая ни тепла, ни холода, никакого препятствия на своём пути. Шар нельзя было схватить или почувствовать — просто воздух, необъяснимым образом мерцающий в отдельно взятой точке пространства. — Как вы это делаете?

Миртен коротко усмехнулся.

— Даже не знаю, что тебе ответить. Я слышал, ты неплохо стреляешь из лука? Так вот: попробуй в двух словах объяснить какому-нибудь несмышлёнышу, который лук и стрелы видит первый раз в жизни, как ты попадаешь в цель. Ты скажешь: прицеливаюсь и отпускаю тетиву. Вот и здесь примерно то же самое: я машу руками и появляется светящийся шар.

— Понятно. Этому надо учиться.

— Вот именно. Но хватит болтовни. Ты сможешь один приволочь сюда носилки? Внизу нас ждёт лодка.

— Смогу.

Гуго отполз от края обрыва и спустя всего несколько секунд подтащил тело Эдмунда к пропасти. Юноша осторожно спрыгнул вниз, затем они на пару с Миртеном, перебирая руками и подтаскивая носилки, спустили свою ношу на площадку.

— Пойдём, — произнёс Миртен, — только медленно. Тропинка все же крутовата.

Спуск оказался не таким уж и лёгким: узкая дорожка постоянно петляла, а наклон горы так крут, что если лекарь нёс носилки на своих плечах, то Гуго приходилось сгибаться в три погибели, держась за ручки чуть ли не на уровне колен. Если бы не светящийся шар, подумал Гуго, им бы ни за что не спуститься вниз в такой кромешной темноте. Слава богам, тропка действительно не осыпалась, хотя по мере продвижения вниз идти становилось всё труднее и труднее. Всё явственнее слышался шум воды где-то внизу; из стен пропасти торчали осклизлые от сырости корни растений, камень стал влажным, а гнуса летало столько, словно они внезапно попали в какое-то болото. Время от времени под ногами шуршали, убегая, какие-то крупные насекомые белёсого цвета: многоножки и мерзкого вида полупрозрачные тараканы с усами в два пальца длиной; под ногами похрустывали панцири то ли мертвых, то ли не успевших убежать тварей. И спуск — спуск был бесконечен. Время от времени Гуго задирал вверх голову, и видел только удаляющиеся края пропасти и полоску бездонного фиолетового неба с мириадами звёзд. Наконец где-то под ними блеснула вода, и он облегчённо перевёл дух. В этом месте овраг Гриммельн имел, наверное, около трёхсот футов глубины.

Эх, вдруг мелькнула у него мысль, если бы знать, что в эту пропасть возможно спуститься, что где-то есть тайные тропки, ведущие вниз. Здесь вполне возможно спрятаться всем пятерым, и никакой граф Клеймор их никогда бы не нашёл. И все остались бы живы и здоровы. И Эдмунд тоже. Гуго вздохнул и перевёл дух. Наконец спуск стал более пологим и, то и дело поскальзываясь на влажных камнях, они с Миртеном подошли к воде и, опустив носилки на большой плоский камень, перевели дух. Апенраде, смешиваясь в овраге с десятком других рек и речушек, становилась чёрной и маслянистой; шириной не меньше четверти мили, насколько Гуго удавалось разглядеть противоположный берег. Склоны пропасти с торчащими там и сям корнями ползучих растений, были неровны, каменисты и все испещрены трещинами и небольшими пещерками. Отовсюду капала вода.

Это безумство какое-то, в очередной раз подумал Гуго. Какие тут могут быть рыбаки? Это место походило на сырое подземелье с чудовищами из страшных сказок.

— Мастер Миртен, — полушёпотом спросил он, — у кого здесь вы взяли лодку?

Миртен приложил палец к губам.

— Тише, нас могут услышать. Они всего в полутора милях вверх по течению.

— Кто? — еле слышно выдохнул Гуго.

— Шныги. Тихо. Грузимся в лодку и поплыли. Расскажу потом. Подожди здесь минуту.

С этими словами маг скрылся в расселине между огромными валунами и очень скоро появился вновь, без особых усилий неся на плечах какое-то подобие лодки. Гуго только покачал головой, увидев это странное сооружение. Что-то плоскодонное и длинное, не меньше тринадцати-четырнадцати футов длиной, с очень низкими бортами и тупым носом. Юноша недоверчиво провёл по ней руками. Так и есть: сделана из шкур каких-то животных, натянутых на деревянный каркас. О, вдруг ошарашенно подумал он — не только деревянных. Внимательно приглядевшись, среди внутренних её деталей, туго перевязанных кожаными ремнями, Гуго явственно увидел нечто похожее на крупные берцовые кости, некоторые из которых сильно напоминали человеческие.

— Господи боже… — пробормотал он.

Миртен только пожал плечами.

— Знаешь ли, всё же лучше, чем ничего. Грузимся.

Они осторожно подняли носилки и переместили их к центру лодки. Миртен уселся спереди, встав на колени, поскольку ничего похожего на сиденья там не наблюдалось; Гуго, столкнув это сооружение в воду, примостился на корме. В руках лекаря показалось короткое деревянное (слава богам, подумал юноша) весло, при помощи которого он, легко управляясь с течением, вывел судёнышко на середину плавно текущего, но довольно быстрого потока. Борта лодки только на ладонь возвышались над уровнем воды. Течение несло её само; Миртену оставалось только иногда направлять лодку, когда Апенраде почти незаметно меняла своё направление.