— Мы не пойдём, — в унисон заявили Алиенора с Бланкой.

— А я бы не прочь сходить, посмотреть, — хмыкнув, сказал Гуго.

— И я за компанию повеселюсь, — присоединился Томас. — Я выспался тем более. Полдня вас ждал…

Хозяин кивнул.

— Пожалуйте. — Он залез в один из ящиков у себя за спиной и вытащил оттуда целую кипу масок из тонкой кожи, бросив их на стол. — Здесь разные есть, выбирайте по вкусу. И вам надо за народом поспешать, хотя и сами не заблудитесь. Всё по восточной улице идти, а там за воротами — Аонгусов луг. Там сейчас тысяча факелов горит. А вам, господа, — он взглянул на их спутников, — я сам комнаты покажу. Катерину потом пришлю — это дочка моя, кстати, — она девушкам поможет устроиться.

Взмахом руки пригласив Эдмунда, Бланку и Алиенору следовать за ним, он неспешно стал подниматься по лестнице на второй этаж.

Глава 13

АОНГУСОВА НОЧЬ

— Бланка, — Алиенора легко тронула свою подругу за руку, — мы должны поговорить.

— О чём? — Та мельком взглянула на неё.

— Мне кажется, я знаю, что с тобой происходит.

Бланка промолчала. Было уже два часа пополуночи и девушки, почти не разговаривая, просто сидели рядышком перед камином, в котором жарко полыхала целая вязанка дров; Алиенора, скосив глаза, смотрела на Бланку, а та — упрямо уставившись в огонь. Камин имелся в самой комнате, куда препроводил их Гарвен; вскоре после их прихода сюда явился мальчишка из прислуги, который натаскал дрова и разжёг огонь, а полчаса спустя — Катерина со свежим бельём, которым она, с интересом поглядывая на обеих подруг, застелила большую деревянную кровать с резными спинками.

— Бланка… — Наконец не выдержала Алиенора.

Бланка взорвалась.

— Что?! О чём ты хочешь поговорить?! Да, наверное, ты заметила, как уж тут не заметить, что греха таить. Да, он нравится мне, более чем нравится. Ты это хотела услышать?! Вот, получи, слушай. С первой минуты нравится, раньше, чем я прочитала то проклятое письмо, если тебе это интересно. От него благородством веет, и даже никакая кухня это испортить не смогла. Чурбан бесчувственный. Если я до него дотрагиваюсь случайно, он от меня отшатывается, как от зачумлённой. А тут ты ещё — что, хочешь лишний раз мне напомнить, что вы оба — из рода Даннидиров, что я — пустое место?! Что я — не для него?! Да я и без тебя это знаю, понятно тебе? Он — принц крови, а я — пыль под ногами. Так о чём ты ещё хочешь поговорить?! Впору хоть сбежать от вас обоих, куда глаза глядят, чтоб не видеть вас больше.

Бланка замолчала, закрыв лицо руками. Алиенора внимательно на неё смотрела.

— Бланка, ты глупая.

Та посидела с минуту, пытаясь унять бешено колотившееся сердце. Потом, оторвав ладони от лица, хмуро глянула на подругу раскрасневшимися глазами. Последняя, собрав губы в венчик, с серьёзным видом покивала головой.

— Да-да. Глупая. И ещё — слепая, как крот. Короче говоря — дура.

— Что ты имеешь в виду?

— Если ты не видишь, как он на тебя смотрит, то я просто обязана открыть тебе глаза. Он, между прочим, взгляда от тебя оторвать не может…

— Что за выдумки…

— А ты что хотела?! Он всю жизнь на кухне провёл, ну, понятное дело, книжки читал, воспитывали его, сражаться учили, но между ним и нами была целая пропасть. Ты, если помнишь — высокородная леди Бланка Оргин. Он даже и не думал, что сможет когда-нибудь заговорить с тобой. Ты для него до сих пор — госпожа. Он боится, что ты скажешь ему: отстаньте от меня, вы мне не нравитесь, милорд. Он же сквозь землю тогда от стыда провалится, он ведь наверняка думает, что ты смотришь на него, как на неопытного поварёнка, который из грязи — в князи, вот и шарахается от тебя, как от чумы. А ты — дура набитая, ничего не понимаешь.

Бланка, открыв рот, недоверчиво смотрела на Алиенору.

— Да-да, и нечего на меня пялиться. Мы, когда вдвоём с ним остались — там, в доме Финна, он только про тебя и говорил. Какая ты умная, да какая прекрасная-распрекрасная. Ты сделала то, да ты сделала это. Да если бы не ты, ни из тюрьмы меня бы не вытащили, ни тайник бы не обнаружили. А какая ты самоотверженная и всё такое. Я ему говорю: и красивая, правда? А он сразу как в норку забился. И если он не смотрит на меня, то он смотрит только на тебя. Ты что — не видишь? Ты вообще слепая, что ли?!

Бланка молчала.

— И вот ещё что. — Алиенора взяла подругу за руки. — У меня больше никого нет. Только он и ты. И я не знаю, кого я люблю больше. И, надеюсь, что так оно и останется. Так вот — иди к нему. Он сейчас внизу, в купальне. Он меня, кстати, ждёт… Да что ты так таращишься?! Хватит уже. Ты же знаешь — на юге принято семьями купаться. Но я, как ты можешь заметить, не пошла.

— Почему?

— Да потому что мне надо было с тобой поговорить. И мозги тебе немножко вправить, я же вижу — они у тебя совсем раскисли. И ты — слушай меня внимательно — ты сейчас пойдёшь вместо меня. Он один там, я нарочно хозяину сказала, чтобы никто не смел его беспокоить, что ничьи услуги не нужны, сказала, что я сама скоро приду.

Бланка покачала головой.

— Что ты такое говоришь? Как ты себе это представляешь? Нет… я не могу.

— Что значит — не можешь?! Можешь. И хочешь — я же вижу. Вот сейчас ты на меня смотришь, а глаза у тебя такие, как будто сквозь меня на него глядишь. Я тебе ещё раз повторяю: по собственной воле он не будет за тобой ухаживать, он в себе не уверен. Он привык смотреть на тебя, как на госпожу. А ты залезла в свою скорлупу и сидишь там, собственным горем упиваешься. И если ты хочешь что-то получить от него, то тебе самой надо что-то сделать. А не пойдёшь сейчас — сама потом пожалеешь. Пройдёт неделька-другая — и привыкнет он к тому, что он сиятельный граф. Уже, по-моему, начал привыкать: даже руку не выдёргивает, когда я ему её целую. У меня такое ощущение, что кровь в нём очень быстро взыграла. А доберёмся до города, там девиц-то полно и, думаю, кое-кто из них познатнее тебя будет. И кто знает? — может, даже и покрасивше. Вырвут его у тебя на счёт раз. Вот и будешь потом локти кусать. Иди. Сомнения твои яйца выеденного не стоят. А я буду только рада, понимаешь? Ты — моя лучшая и единственная подруга. И ты ему очень нравишься, он примет тебя без раздумий, поверь мне.

Бланка не отрываясь смотрела на Алиенору. Потом, крепко пожав ей руку, стремительно выбежала из комнаты.

Гостиница «Два короля» была большой, даже слишком большой для этого поселения, хотя и сама деревня Длинная Лошадь отличалась совсем не маленькими размерами. Здесь насчитывалось около десяти дюжин дворов, а в старые времена, как говорили, и ещё больше. «Два короля», судя по всему, построили даже раньше, чем основную часть Стены, когда путь на запад ещё популярен среди купцов, паломников, вагантов и прочего люда, передвигавшегося по дорогам в поисках заработка или приключений.

Гостиница могла вместить всех желающих: очень обширная, в два этажа высотой, с каменным цоколем, сложенным из огромных камней, заросших мхом. Перед входом висела выцветшая от времени деревянная вывеска с грубо намалёванными цветными фигурами каких-то двух королей, почему-то стоявших друг перед другом на коленях; вывеска была сколочена из толстых досок, судя по их виду, примерно в то же время, когда гостиница открыла двери для первых посетителей.

Первый этаж состоял их двух больших помещений: обеденной залы и кухни. В зале стоял с десяток дубовых столов, отполированных до блеска локтями нескольких поколений постояльцев. Потолок поддерживался длинными, опять же дубовыми, балками, почерневшими от старости. Все столы располагались вдоль одной стены с окнами; вдоль другой тянулась длинная стойка, за которой высились полки с бутылями и посудой. Справа и слева от стойки имелись два входа, один в кладовые, другой — в кухню; около последнего прямо в стене вырубили внушительных размеров очаг, использовавшийся чаще всего для обогрева помещения, а время от времени и для приготовления пищи, в особенности в тех случаях, когда какому-нибудь постояльцу непременно самому хотелось следить за процессом подрумянивания свиных ножек или каплунов.