скими, латинскими и итальянскими», в котором утверждал, что
Овидий возродился в «сладостном и медвяноязычном» авторе
«Венеры и Адониса».
Через год Ричард Филд продал права на издание поэмы изда-
тельству Харрисона. На этом настояла Жаклин. Ричард не раз
в дальнейшем сожалел об этом. Однако в 1594 году в его издатель-
стве была напечатана и вторая поэма — «Лукреция». Строками, во-
шедшими в нее, Уильям когда-то утешал Виолу.
Мысль о страданьях ближних, может быть,
Способна облегчить... А излечить?
Никто цветок увядший не корит,
А все бранят разгул зимы морозной.
На жертву ль должен пасть позор и стыд?
Нет, на злодея. Не карайте грозно
Ошибки женщин. Рано или поздно,
Все зло исходит от владык мужчин,
Винить подвластных женщин нет причин**.
Со временем они перебрались в Бишопсгейт. На новом месте
жизнь была здоровее, а потому и дороже. Даже лорд-мэр жил
неподалеку. В этом, в большей степени купеческом районе, не
было борделей и дешевых таверн. Его иногда называли «Ма-
ленькой Францией» главным образом потому, что там жили
* Шекспир У. Венера и Адонис (пер. А. Курошевой).
** Шекспир У. Лукреция (пер. В. Томашевского).
259
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
семьи французского и фламандского происхождения. Уильям
проникся симпатией к деловым, стойким и упрямым выходцам
с континента. Филды, посещая знакомые семьи, теперь часто
бывали и у них. Ричард никогда не вспоминал о сцене в изда-
тельстве. Ему казалось, что это был лихорадочный сон на
двоих, который следовало оставить неприкосновенным на за-
дворках памяти. В новом доме было несколько квартир, и, заняв одну из них, состоявшую из пяти комнат с окнами на вос-
ток и на запад, брат и сестра стали прихожанами церкви
Святой Елены у северной городской стены, основанной, как го-
ворили, самим императором Константином. Одним из их сосе-
дей оказался Томас Морли — джентльмен Королевской
капеллы*. Морли обожал музицировать и сам писал музыку. Он
нашел в лице своих новых соседей благодарных слушателей
и даже клиентов. Уильям стал заказывать Тому мелодии на свои
стихи, и сосед с радостью исполнял эту приятную работу. Он
обработал детские песенки, звучавшие между картинами ска-
зочной пьесы «Сон в летнюю ночь», и переложил на музыку пе-
чальные песни влюбленных дев из трагедий и комические
назидания шутов из комедий.
Успех приносил деньги. Наконец Уильям мог позволить себе
и Виоле жить в достатке в хорошем доме, приобретать доро-
гую одежду, лошадей и не заботиться о хлебе насущном. Но
главное, что он получил от материальной независимости —
была свобода выбора. Он знал цену своей деловой хватке и, по-
размыслив о будущем, сделал ставку на вложения в театраль-
ную сферу. Так, оценив успех привлечения в свои пьесы
музыкального сопровождения, Уилл пошел дальше. Он стал за-
казывать у профессионалов небольшие музыкальные произве-
* Королевская капелла — хоровая капелла при британском дворе, в XVI—XVII вв. —
самый престижный английский хоровой коллектив и одна из лучших школ для
первоначального обучения мальчиков музыке. Из Королевской капеллы вышли
композиторы, искусство которых составляет одну из самых ярких страниц
истории английской музыки. В состав капеллы входили джентльмены и дети —
так назывались должности хористов. При Елизавете в капелле состояло
12 детей и 32 джентльмена. Из числа джентльменов назначался органист
(прим. автора).
260
ЧАСТЬ II. ГЛАВА IX
дения как самостоятельные номера и по мере необходимости
включать их в театральные постановки разного жанра или со-
провождать ими приемы, устраивать которые его приглашали
в богатые дома, или развлекать гостей в собственном доме. Его
интересы касались многого, и вскоре он стал совладельцем те-
атрального предприятия. В 1594 году сэр Генри Кэри Хадсон, лорд-камергер Ее Величества, основал труппу «Слуги лорда-ка-
мергера». Он намеревался покончить с беспорядком, царив-
шим после чумного бедствия в столичных театральных
труппах, дабы актеры помнили — их основное предназначение —
развлекать королеву. Труппу он разделил и создал две: «Слуги
лорда-камергера» и «Слуги лорда-адмирала», передав послед-
нюю под покровительство своему зятю — Чарльзу Ховарду.
Главным актером «адмиральской» труппы был назначен Эд-
вард Аллен, и местом для выступлений определена «Роза». Ве-
дущим актером «Слуг лорда-камергера» стал Ричард Бербедж.
Спектакли труппы должны были проходить на сценах, принад-
лежавших Джеймсу Бербеджу в Шордиче. Начиная с этого вре-
мени «Слуги лорда-камергера» становились единственными
исполнителями пьес Уильяма.
Отныне до скончания веков;
С ним сохранится память и о нас —
О нас, о горсточке счастливцев, братьев*.
В новое-старое актерское братство вошли верные друг другу, ис-
пытанные и закаленные кочевой жизнью Огастин Филипс, Томас
Поуп, Джордж Брайан, Джон Хеминг, Джон Синклер, Уильям
Слай, Ричард Каули, Джон Дьюик и непревзойденный со времен
Тарлтона исполнитель джиги и специально написанной для него
Уиллом роли Фальстафа искрометный, музыкальный, крепкоте-
лый и подвижный Уильям Кемп. Уильям стал пайщиком — совла-
дельцем компании наравне с девятью ведущими актерами под
патронажем лорда-камергера.
Следующий 1595 год продолжил череду гастролей. Летом они
давали представления в Кембридже и Ипсвиче, работая без от-
* Шекспир У. Генрих V (пер. Е. Бируковой).
261
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
дыха. Необходимо было хорошо заработать и запастись прови-
зией – в Лондоне начались «голодные бунты». Столица все еще пе-
реживала истощение после долгих чумных месяцев.
Еще через год на семью Шакспиров обрушилось несчастье.
Уильям тогда вернулся из Маркет-Холла в Фаршеме и оживленно
обо всем рассказывал Виоле, когда принесли то злополучное
письмо. Виола, не распечатав, передала его брату.
— Это от Энн, — сказал он и скроил постную гримасу.
Написанное под диктовку незнакомой рукой — Энн так и не ос-
воила навыки письма — оно, как всегда, должно было содержать
отчет жены о хозяйстве, прибыли и убытках и одну строчку
о здоровье детей. Он все еще надеялся, что она хотя бы в память
об их первых горячих годах возьмет да и научится писать сама
и напишет ему что-нибудь ласковое. Вздохнув, он распечатал
письмо. Прочитал и стал белым, как мел. Там было не о здоровье
детей. Это была мольба, был зов. Со времени написания письма
исполнился месяц. Виола смотрела в его искаженное лицо и боя-
лась спросить.
— Ну почему, почему не отправить это срочным нарочным, по-
чему не заплатить вдесятеро!.. Почему…
— Скажи, что? кто?
— Он болеет. Никто не знает, чем. Судя по письму, уже месяц.
Он яростно отбросил письмо, схватил куртку, дорожную сумку
и кинжал и вылетел из комнаты. Виола бросилась за ним вниз, он уже завернул к стойлам. Добежав, она увидела, что он отвя-
зывает лошадь.
— Уилл, кто?
— Гэмнет. Месяц назад он был жив. Месяц!
Это был поздний вечер девятого августа.
Одиннадцатого августа Уильям добрался до Стратфорда.
В доме на Хенли-стрит было пусто. Он нашел родных у церкви
Святой Троицы. В нескольких шагах от нее в могилу опускали
гроб с его единственным сыном — Гэмнетом, так редко видев-