рила им. Не удивительно, что Энн выбилась из сил.
— Что тут у вас за шум? — спросила Виола старшую племянницу.
— Мне в голову лезет! — призналась Сью.
— Вот, слышала? — обернулась Энн. — В голову лезет! Вместо
того, чтобы молиться, он им балаган устраивает.
Виола подсела к девочке.
— Кто же к тебе в голову лезет?
— Оно само. Я глаза закрою, а все равно разное вижу.
Виола, посадив Сью на колени, почувствовала, как колотится
маленькое сердечко, будто у перепуганного зайчонка.
— Давай вместе смотреть твое разное. Я, когда закрываю глаза, тоже всегда что-то вижу. Особенно, когда очень стараюсь уснуть.
— Не разгуливай ее! — попросила Энн.
Виола, взяв Сью на руки, спустилась в сад. Воздух был напоен запа-
хами цветения. Ветер стих, и закат разлил свои прозрачные краски
над горизонтом. Она села на скамью под яблоней и тихо запела: В чудный день, когда наш край
Оживлял веселый май,
Отдыхал я на лужке,
Сидя в миртовом леске.
Пело все, цвели цветы,
Зверь не прятался в кусты…*.
* Шекспир У. Песни для музыки (пер. В. Левика).
193
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
Сью закрыла глаза и улыбалась, приготовившись слушать дальше.
— Мир сиял, лишь соловей тосковал в тени ветвей… — послы-
шался знакомый голос.
Девочка подняла голову.
— Вот и дождались, — сказала Виола.
Через лужайку к ним шел Уилл.
— Что это вы грустные песни поете?
— Пытаемся уснуть.
— Спать скучно, — засмеялся он.
— Мне в голову лезет, — опять пожаловалась Сью.
— Это семейное, — сказал Уилл, забирая дочь. — Уж чего только
нам в головы не лезет.
Он замолчал, загадочно улыбаясь.
— Расскажи про фей — попросила Сью, потому что именно этого
она и ждала весь вечер, сопротивляясь сну.
— Расскажи про фей, — повторила Виола.
— Вы же спать не будете, — он втянул ароматный воздух. — Ну
что с вами делать? Расскажу.
Над холмами, над долами,
Сквозь терновник, по кустам,
Над водами, через пламя
Я блуждаю тут и там!
Я лечу луны быстрей,
Я служу царице фей,
Круг в траве кроплю росой.
Буквицы – ее конвой.
Видишь золотой наряд?
Пятнышки на нем горят:
То рубины, цвет царицы, —
В них весь аромат хранится.
Для буквиц мне запас росинок нужен —
Вдеть каждой в ушки из жемчужин.
Прощай, дух-увалень! Лечу вперед.
Сюда ж царица с эльфами придет.
Сью особенно любила эту его песенку, которую он то напевал, то просто рассказывал. Всякий раз, доходя до «ушек» и «серег из
194
ЧАСТЬ II. ГЛАВА VI
жемчужин», он поворачивал ее головку и мягко пощипывал паль-
цами мочки ее ушек или щекотал их носом. Дочка была счастлива.
В пестрых пятнах медяницы
И колючие ежи,
Прочь, подальше от царицы,
Змеи, черви и ужи!
Вы не смейте делать худо,
Долгоножки-пауки!
Все улитки, прочь отсюда!
Сгиньте, черные жуки!
Сладкогласный соловей,
С нашей песней песню слей!
Козни, чары вражьих ков,
Не смущайте светлых снов.
Спи, царица, отдыхай.
Доброй ночи, баю, бай!*.
Они какое-то время сидели молча. Наконец Сью уснула.
— Как прошел день? — спросил Уилл.
— Как всегда, — сказала Виола.
— Я должен поговорить с тобой.
— Боже мой, наконец-то!
— Я сейчас вернусь.
Уилл понес Сью в дом, а Виола в нетерпении ходила из стороны
в сторону, доведенная долгим ожиданием до состояния крайнего бес-
покойства. Месяц она не находила себе покоя. Началось с того, что
в самом начале июля Уилл пришел домой в странном возбуждении.
Крепко выпил — решили все. Но он был трезв, только очень взвол-
нован и непонятно чему радовался все последующие дни, привлекая
к себе всеобщее внимание необъяснимыми чудачествами. И все это
сопровождалось то громким, то беззвучным смехом по всякому по-
воду, а чаще без него. Виоле он сказал, что с ним произошло чудо, и, как только обстоятельства позволят, он обязательно все ей расска-
* Шекспир У. Сон в летнюю ночь (пер. Т. Щепкиной-Куперник).
195
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
жет. Она заподозрила, что Уилл в очередной раз влюбился. Он бы-
стро вспыхивал и увлекался, что крайне раздражало Энн. Но его
грешки и шалости протекали, словно детская хворь — быстро
и пылко, и без последствий. Чтобы он ни творил за порогом, Виола
всегда была на его стороне. Она знала, как он ценил жену и обожал
детей. И еще она понимала, что разница в возрасте теперь стала тем
камнем преткновения, о который сама Энн и споткнулась. Ему шел
двадцать второй, ей — тридцатый год.
Наконец Уильям вышел из дома. В руках у него были кувшин
и две кружки.
— Не помешает, — сказал он, наполняя их. — Тем более, сейчас.
— Вино? Случилось что-то важное?
— Мало сказать «важное». Чудеса витают над нами. Неужели ты
не чувствуешь?
— Чувствую. И еще чувствую, что еще полминуты, и я сойду с ума.
Говори же.
— Меня берут в труппу «Слуг Ее Величества королевы».
Три года назад лорд-камергер и распорядитель королевских уве-
селений заново собрали некогда существовавшую труппу актеров, специально отобранных для исполнения спектаклей при королев-
ском дворе. Как и всем королевским слугам, им пожаловали лив-
реи камердинеров и платили жалование. Из разных трупп были
отобраны двенадцать актеров, которые слыли самыми выдающи-
мися мастерами своего незаурядного дела, и в их числе «быстрый, искусный, изящный» Роберт Уилсон и «удивительный, великолеп-
ный и милейший» Ричард Тарлтон. У них было море почитателей.
Эти двое могли так развеселить публику, что смехом чуть ли не
сводили ее с ума. Великий Ричард Тарлтон по праву олицетворял
маску комедии и был признан королем юмора, смеха и сцены. Ко-
медиантство он ставил во главу театрального действа.
Эта блистательная труппа летом 1587 года остановилась с га-
стролями в Стратфорде, и Уильям не мог обойти двор гильдии, в котором актеры, живущие в ближайшей таверне, развернули
сцену и давали представления едва ли не каждый день после
Пасхи. В репертуаре была пьеса самого Тарлтона «Семь смертных
грехов», а также «Беспокойное царствование короля Иоанна»,
«Знаменитые победы Генриха V», «Король Лейр» и «Правдивая
трагедия Ричарда III».
196
ЧАСТЬ II. ГЛАВА VI
Уилл, наблюдая, сравнивал их игру с тем, в чем сам недавно при-
нимал участие — в представлениях «Слуг лорда Стрейнджа». Они
тоже бывали с гастролями в столице и при многих знатных дво-
рах, но манера их игры не утратила площадного налета, схожего
с манерой ярмарочных зрелищ. Здесь же многое было иначе, но
что именно, он поначалу не мог себе объяснить. Это было зре-
лище иного рода. Казалось, в знакомых пьесах в их изложении
происходило гораздо больше событий. Публика, проникаясь про-
исходящим, мгновенно забывала, что это игра, вымысел, сказка.
Импровизации между сценами взрывали заполненный зрителями
двор гильдии и прокатывались волнами общего отклика на про-
исходящее на сцене. Раньше привычным было, если в толпе зри-
телей слышались одиночные хлопки, выкрики, смех, вздохи.
Дружно реагировали только на мрачные или бестолковые дей-
ствия — убийство короля в драме или падение шута в комедии. Мо-