стрее чудо произойдет. Но ничего не происходило. До нынешнего

дня. Теперь у него, у Уилла, появилось его чудесное живое суще-

136

ЧАСТЬ II. ГЛАВА II

ство. Только оно было лучше любого волшебного гуся или говоря-

щего ослика. Оно — она — сидела перед ним и смотрела на него.

Она была вся своя с головы до ног. Казалось, дотронься он до нее

и тут же сам почувствует свое прикосновение. Ему захотелось иг-

рать — и они тут же начали играть. Он спросил — она ответила. Он

протянул к ней руки — она тут же обняла его. Это было чудо, как

в сказке, его собственное.

Эльма, как и Уилл, была восприимчивой и чуткой ко всему, что

происходило вокруг. В семье Эвансов ее научили говорить и пони-

мать, где и с кем она живет, ее постепенно знакомили с окружающим

миром и с работой, которой обучали всех детей с малолетства. На

глазах девочки происходили те же события и разыгрывались

сцены, какие когда-то стали первыми впечатлениями и для ее ма-

тери. Вокруг доили коров, делали сыр и масло, кормили кур и сви-

ней, просеивали зерно и сушили сено, мастерили и чинили, во

дворах стирали и развешивали белье, на кухнях пекли хлеб и ва-

рили пиво, отмеряли солод и соль. В садах сажали цветы и косили

траву, в огородах пололи и поливали, в домах сидели за прялками, к праздникам процеживали вино и красили ткань. Эльма слышала

мычание коров и кудахтанье кур. Она пробовала то горькую, до

того она была соленой, соль, то маслянистые сливки, то обжигаю-

щий нос чеснок, то корку опаленного над огнем хлеба. Земля

и глина приклеивались к ее лодыжкам, вода холодила лицо и руки, чистотел щипал ранки и ссадины, сверчки баюкали, петухи под-

нимали с рассветом.

Ее учили молитвам на латыни и рассказывали жития святых, всегда предостерегая: «Никому никогда не говори об этом».

Эвансы, как многие семьи в городе и его окрестностях, были ка-

толиками, приверженцами отвергнутой и гонимой властью веры.

Однажды Эльма проговорилась. Услышав, как дети обсуждали

свои имена, она похвасталась, что ее зовут Вильгельминой в честь

Вильгельма Завоевателя, но перепутала его со Святым Георгием, молитве которому ее научили, и рассказала, что Вильгельм выса-

дился на их острове, чтобы убить дракона. Дети слушали, раскрыв

рот. Но вдруг отец одного из них, запрягавший рядом лошадь, услышал ее рассказ и закричал: «Что ты несешь всякую ересь? Он

был великим воином, это верно, а все остальное про драконов —

это бабьи выдумки!» Эльма не понимала, отчего он так разо-

137

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

злился, но, подумав, решила, что виновата сама — она впервые на-

рушила запрет. Проболталась. К счастью, ничего страшного не

произошло. Но она запомнила на всю жизнь: молчать для нее —

мучительно, говорить то, что хочешь — опасно.

В новом доме Эльма довольно часто чувствовала себя прови-

нившейся. Это происходило, когда она сталкивалась с отцом

Уилла — Джоном. Он возвращался из мастерской и недовольным

громким голосом требовал, если она попадалась на глаза, чтобы

девчонку забрали наверх. Его опасения и подозрительность уси-

ливались с каждым приездом в Уилмкот. Он внутренне содро-

гался, когда видел ее. Она не только внешне была подобием его

сына. Все, что он слышал о ней на ферме, было ему знакомо. Как

Уилл, она была общительна и подвижна, как он, разговаривала

сама с собой, с кем-то невидимым, с деревьями и цветами в саду, пожимала «руки» елкам, выросшим по северному краю участка, и рассказывала животным, детям и взрослым неслыханные не-

былицы. А то заливалась громким смехом и ходила, приплясы-

вая, по двору. В попытках унять ее уставали и люди, и даже

собаки, сторожившие дом.

Вернувшись, Джон зашел на кухню и увидел детей, сидящих за

столом.

— Почему они вместе?

— Они проголодались.

Мэри впервые так спокойно и уверенно говорила с ним.

— Сейчас не ее время*.

— Сегодня можно сделать исключение.

— Никаких исключений. Довольно того, что она теперь здесь.

— Успокойся, Джон. Успокойся, наконец. Я воспитаю ее, как по-

добает.

— Как подобает! Теперь пойдут слухи, и позора не оберешься.

Каждому свое место. А ее место — наверху.

Не слушая их, дети соскочили с лавок и теперь кругами бегали по

кухне, догоняя друг друга с криками и визгом. Джон поймал обоих

за ворот и приподнял. Оба брыкались. Он поставил их на лавку.

— Джон, ну посмотри на них, — Мэри снова рассмеялась. — Ну

сколько можно упорствовать? Ты же все знаешь!

* Работники обедали в отведенное для них время (прим. автора).

138

ЧАСТЬ II. ГЛАВА II

Эльма старалась выкрутиться из его руки и с размаху локтем за-

дела его по лицу. Он брезгливо искривился, отступил и вышел из

кухни, покачав головой. Ночью Уилл долго не мог уснуть. Он при-

слушивался к звукам, что раздавались сверху, с чердака. Там все

время о чем-то говорили. Постепенно знакомые голоса стали

резче, и, в конце концов, дверь скрипнула и стукнула, и что-то за-

шуршало на лестнице. Он не выдержал. Высунув нос за дверь, он

прищурился. На лестнице, ведущей на чердак, сидела Эльма. Опи-

раясь руками о ступени, он на четвереньках подполз к ней ближе.

— Тебя выгнали?

— Они слушать не захотели.

— Что?

— Я им рассказывала про Даниила.

— Это с гобелена? Ты его уже видела? А Лазаря?

— Он белый, да? Видела.

— У него одежда блестит.

— У нас дома тоже такие картины. Про Вавилон.

— Я помню. Я видел тоже! Мне мама показывала, с башней…

— Мистрис Мэри — твоя мама? — спросила Эльма.

— Моя.

— А почему меня сюда забрали?

Уилл пожал плечами.

— А твоя мама кто? — спросил он.

Эльма закрыла лицо руками. Она плакала.

— Эль, ну… — Уилл испугался. — Не надо! Не плачь!

Он обнял ее за шею и сам расплакался, уткнувшись ей в плечо.

Когда они устали от слез, Уилл прижался лбом к ее лбу. Они загля-

дывали друг другу то в левый, то в правый глаз, не имея возмож-

ности на таком близком расстоянии посмотреть в оба глаза сразу.

Потом упирались лбами, держа друг друга за плечи, долго подми-

гивали и просто смотрели друг другу в глаза. Это утешило и рас-

смешило их.

— Пошли, — сказал Уилл и потянул ее за руку.

Перед самым рассветом Мэри заглянула в комнату, где спали ее

сыновья. Она вновь негромко рассмеялась, когда подошла к кро-

вати Уилла. Ее дочь и сын спали рядом лицом друг к другу, прика-

саясь лбами. Их темные кудрявые головки со вздернутыми носами

и густыми ресницами было не различить. Они были похожи, как

139

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

две ежевичные ягоды, созревшие на раздвоенном стебле, или как

два чернильных пятна, оставшихся на сложенном вдвое листе бу-

маги. Они сразу стали неразлучны. Всем и даже Джону стало по-

нятно, что ничего поделать с этим нельзя. Казалось, он решил не

бередить больше эту болезненную тему. На время и его отношения

с Мэри потеплели. Он достиг заметного положения в городской

общине, и это побуждало задуматься о воспитании своих детей.

Он не мог не видеть, что многому из того, чему учила их Мэри, об-

учались дети состоятельных семей. Джон не без гордости думал

о том, что его жена, в отличие от многих, происходит из семьи не

только состоятельной, но и родовитой. Она обладала житейской

хваткой и воображением. Вместе с детьми она играла и пела, а по

праздникам даже устраивала домашние спектакли. Эти представ-

ления навели его на интересную мысль и позволили отличиться

среди коллег из городского совета. Летом 1569 года под покрови-