— А когда я смогу встать?

— Встать? Думаю, денька через два- три… сначала мы вас хорошенько поизучаем, чтобы избежать возможных осложнений.

— Три дня?!

— Не меньше, — он снова улыбнулся, и хотя она подумала, что сейчас он уйдет, снова оставив ее на попечении приборов, доктор, напротив, сел в кресло рядом с ее кроватью.

— Не устали? Мне бы хотелось еще немного поболтать с вами…

— Нет, конечно!

— Прекрасно. Видите ли, иногда при длительной потере сознания, память начинает выкидывать фокусы… Иногда забывается только часть, а иногда — все. Давайте, ради интереса, проверим вашу. Если что-то будет не так, я пропишу вам изумительное лекарство… очень вкусное, кстати… Ну, как, готовы?… тогда начнем. Скажите, вы помните, какой сейчас месяц?

Она подумала.

— Нет… но мне кажется… весна?

— Почти угадали! — весело кивнул он, — Сейчас первый зимний месяц. Следом за третьим придет весна.

— Зима?… а кажется…

— Это ничего. Думаю, время года у большинства людей зависит от настроения. Но я должен выяснить точнее, чтобы прописать в случае надобности лекарство… Итак, как вы сюда попали?

Как? Это просто. Должно быть просто. Но… она не помнила.

— Не знаю… я думала, что всегда была тут… занавеска кажется мне знакомой… вернее то, как ею играет ветер…

Планетник улыбнулся снова по-доброму, без насмешки.

— Вы правы. Мне тоже знаком этот шаловливый ветер. Он спускается с гор, и сдувает все, что только можно… но так освежает, что все охотно прощают его шалости. Значит, занавеска, знакома? Может ткань… узор, цвет? Нет? Ну и бог с ним. Все-таки, денек сегодня отменный. Птицы поют… Назовите мне свое имя.

Он нравился ей, его добрый голос звучал так дружелюбно и бодро… она хотела ответить ему, как можно более толково, но… Она не знала, что ответить! Ответа просто не было. Мысль об имени как-то не пришла. Это было так странно!.. Она точно знала, что у всех есть имя. И оно должно помниться очень хорошо, потому что это важно… но его не было. Она напряглась, вспоминая, оттого голова сразу противно отяжелела и комната медленно поползла в сторону.

Видя ее растерянность и бледность, он поспешно ее успокоил:

— Не вспомнилось?.. О, только без волнений, пожалуйста. Я так и думал. Так и должно быть. Это ничего! Все в свое время! И это не самое важное. Самое важное сейчас, это чтобы вы окончательно поправились. А остальное, вспомнится при случае.

— Доктор, а вы не поможете мне вспомнить?

— Помогу. Но сейчас, надо чтобы вы сами себе помогли: лягте и поспите. Если будете хорошей девочкой, вас навестят.

— Кто?

— Не думаю, что имя сразу покажется Вам знакомым, а напрягать вашу память сейчас не надо. Поэтому могу сказать вам одно — это ваш преданный друг. Он постоянно был с вами, пока вы были без сознания, дневал и ночевал возле вашей кровати. Но сейчас — спать. Иначе я отменю посещение!

Когда она снова открыла глаза, оказалось, что в комнате она не одна. У окна стоял человек, высокий, молодой. Он почувствовал, что она проснулась, потому резко обернулся. У него было взволнованное лицо, и он тут же шагнул к ней. Голубые глаза смотрели на нее так, словно мучительно ожидали чего-то.

— Рене!

Тотчас в палату вошел ее доктор. Он сделал знак и мужчина у окна остановился, напряженно ожидая его решения. Доктор подошел к ней.

— Отдохнули? Как самочувствие?

— Хорошо.

— Вот и замечательно!

Он склонился над приборами, не забыв ободряюще ей улыбнуться.

Затем он подошел к мужчине, заслонив ее, и тихо сказал ему:

— Только осторожно, Тоно. Помните, никаких волнений!

Тот отвечал ему нетерпеливым шепотом.

— Неужели я не могу даже…

— Нет! Поймите, любое потрясение, усилие вспомнить может сейчас только навредить некрепкому еще организму. Потерпите.

— А если она… так и не вспомнит меня?

— Мы ведь уже говорили об этом. Это весьма вероятно. Смиритесь. За то она жива.

— Да. Вы правы!

Она услышала, как он выдохнул.

Планетник повернулся к ней и сказал уже громко:

— Чтож, дорогая, принимайте гостя. Если почувствуете себя нехорошо, закрывайте глаза, и снова спите. Вам нужно время, чтобы поправиться, все остальное подождет.

Доктор вышел из палаты, и оставив их вдвоем.

Мужчина смотрел на нее, а она на него. Спустя какое-то время он вздохнул, словно подавляя разочарование, и опустился на стул рядом с ее кроватью. Волнение постепенно сошло с его лица, и он улыбнулся ей спокойней, мягче.

— Привет.

— Привет, — она улыбнулась ему в ответ. Его улыбка была открытой, и так освещала лицо, со светлыми кудрявыми волосами и голубыми глазами, что он становился очень привлекателен.

— Я — Тоно. А ты — Незнакомка?

— Да, пожалуй, — она улыбнулась, с интересом его разглядывая.

— Ты совсем не помнишь меня, верно?

— Извини…

— Ничего, — он улыбнулся и ободряюще пожал ей руку, — Это ничего. Я твой… друг. И хотел бы… Ладно, мы подружимся снова.

— Да!

— Вот и хорошо.

Он смотрел на нее так ласково, с такой нежнстью, что ей отчаянно захотелось доставить ему радость.

— Мы были очень дружны, да?

— Да. Могу я звать тебя Рене?

— Рене? Так меня звали раньше?

— Так звали одну девушку, по которой я скучаю. Ты похожа на нее.

— Что с ней стало?

— Вообщем… Она встретила одного парня. И вышла за него замуж.

— И все?

Она спрашивала с непосредственным любопытством ребенка. Он вздохнул, вглядываясь в ее оживленное, и оттого совсем чужое лицо, без единой тени прошлого.

— И он очень крепко ее полюбил. Она спасла его. И не только его.

— И что же дальше?

Он невольно снова улыбнулся, ей, не своей Рене, а девушке, что задала вопрос, а сердце мучительно сжалось от тоски — что если той, которую он полюбил, больше нет, и он никогда ее уже не увидит?..

Тоно отвернулся.

— Что с ними стало потом?

— Не знаю…

Он не мог ей отвечать.

Почувствовав его боль, она задумалась, замолчала, погрустнела, и тут знакомая нерешительная и немного страдальческая морщинка прорезала ее лоб. И Тоно узнал ее — это была его Рене! Она изменилась… но это была она!

Тоно невольно протянул к ней руку, точно мог удержать своим прикосновением ту, прежнюю Рене.

Но она не и заметила. Она все еще обдумывала его слова.

— Наверное, она его тоже любила… не могла не полюбить.

— Откуда ты знаешь? Ты что-то вспомнила?

Тоно взволнованно заглянул ей прямо в глаза, выискивая ответ.

Она лишь покачала головой.

— Догадалась. Вы ведь говорили о себе, а та девушка, Рене… может быть, это я?… Очень жаль, что я не помню! Мне бы так хотелось этого!

Это огорчило ее, и по-детски светлая радость в глазах погасла.

Тоно, с трудом унимая свое волнение, молча, обнял ее.

Нет, она ничего не помнит: ни того ужасного прошлого, ни того, как спасла их, как победила Эгорегоз, переступив через собственный страх и боль. И своего чувства к нему, она тоже не помнит. Возможно, доктор был прав, и она уже не вспомнит это никогда. Что ж… все к лучшему. Теперь ей не нужно будет бояться, стыдиться, прятаться, плакать и дрожать… Сны перестанут ее мучить. Теперь она другой, свободный человек, без груза тяжких воспоминаний и страхов. А то, что она совсем не помнит его… это ничего. Это не такая уж большая плата за возможность жить как другие, быть счастливой, радоваться без остатка. И, потом, со временем она снова его полюбит.

«Я все сделаю для этого», — думал Тоно, по-привычке осторожно, но крепко прижимая ее к себе.

А она вдруг действительно что-то вспомнила из своего прошлого: биение его сердца.