— Видишь, это не так уж трудно смотреть, как страдает другой!.. тем более, для не человека.

— С чего ты взяла… Я ведь объяснил тебе!.. это только для Тоно.

— Иногда я чувствую в себе некую силу. Иногда она сама дает о себе знать.

В глазах Аалеки тут же зажегся огонек интереса.

— Когда ты это почувствовала?

— После зета-излучения.

— И как она проявляет себя?

— Однажды моя кожа выделила кислоту, а еще, время от времени, на коже появлялись цветные пятна. Разводы…

— И только-то?.. Должен тебя разочаровать, после облучения зета-лучами это бывает у всех. В этом нет ничего сверхестественного, дорогая! Просто остаточные явления. С каждым разом интенсивность их проявлений будет все слабее и слабее.

— Но сила внутри меня не слабеет! Я просыпаюсь ночью в страхе, что она уничтожит мой мозг, если я позволю ей вырваться!

Теперь Аалеки снова проявил некоторый интерес, разглядывая ее.

— Возможно, в твоем теле действительно сохранилась некоторая энергия. Видишь ли, зета-лучи еще не исследованы до конца, они были открыты совсем недавно, и энергия, которую они сообщают при длительном воздействии, тоже. Ты пока единственная здесь, кого облучали столь интенсивно. Могу сказать только, зета-лучи действительно обладают некоторыми свойствами… возможно, благодаря им, ты до сих пор интеллектуально полноценна.

— Так ты не знаешь, что это?

— Пока — нет! Но это уже интересно. Мы можем… Боже, опять началось! Выключи скорее, Рери! Выключи, и я тебе помогу!..А-а-а!.. Я… избавлю тебя от этой силы… и отпущу тебя!

Рене не отвечала. Она смотрела, как ее мучитель корчиться от боли. Это не доставляло ей ни малейшего удовольствия, более того, она многое бы отдала, чтобы не видеть, как его тело вытягивается и извивается, не слышать его стонов, потому что она так хорошо помнила боль, что, глядя на него, все чувствовала. Теперь она и врагу не могла бы пожелать испытать подобное. Но отвернуться и заткнуть уши, означало показать ему свою слабость. И Рене терпеливо смотрела на него. Шесть долгих минут.

— Я хочу знать, Аалеки, где находиться Тоно.

— Ах, Тоно!.. Он все еще занимает твои мысли? — прошептал Аалеки все еще бледный, как смерть, после пережитого страдания, — бьюсь об заклад, что он-то о тебе думает с каждым часом все…

— Где он? Ты готов говорить, или мне придется дожидаться следующего промежутка между болью?

— О, нет! Я скажу. Он в моей лаборатории, семнадцатый уровень, отсек «Работа». Отключи кресло!

— Это не все. Как я смогу улететь отсюда? Где «Ринго»?

— Уничтожен. Инструкция по технике безопасности Эгорегоза, положение N 443. После твоего побега Совет разработал новое положение. Теперь все корабли, прибывшие на планету, подлежат полнейшему уничтожению.

— А где твой корабль?

— Это не совсем мой корабль. Им, как и двумя такими же другими, распоряжается Совет Эгорегоза.

— Так, где он?

— Первый уровень. Отсек «Скоротечный».

— Как он охраняется?

— Никак. Пора тебе бы понять, что в Эгорегозе не существует охраны. Единственное препятствие — твой разум, — тут он улыбнулся с нескрываемым удовольствием от сознания своего превосходства.

— Код открытия входного замка?

— Этого я не знаю. Каждый день Совет меняет код.

Рене сделал вид, что уходит. Он испуганно закричал ей вслед.

— Стой! Выключи программу! Немедленно! Не заставляй меня страдать!..Я действительно не знаю код!

Рене остановилась. Он не мог лгать теперь, когда так сильно боялся.

— Мне жаль, Рери, но это правда.

— И мне жаль, Аалеки, я солгала тебе. Я нашла самую длинную программу исследований, на какую только способно это кресло. Так что, ты будешь страдать долго. Не так долго, как я, возможно, но достаточно долго, чтобы понять, часть моих чувств к тебе. Вряд ли ты сможешь это выдержать, а помочь тебе некому. Сюда никто не войдет сам, а звукоизоляция, я знаю, здесь превосходная. Поэтому советую тебе сказать мне, где находиться система самоуничтожения Эгорегоза. Чем быстрее я ее включу, тем быстрее придет конец твоим страданиям.

— Ты не посмеешь!..

— Как хочешь.

— Нет! Постой! Система находиться на нулевом уровне.

— Отсек?

— Там только один отсек. «Начало конца». Это оранжерея с экзотическими растениями, увлечение Главы Совета. Сама система находиться под желтыми цветами. Под желтыми цветами, Рери, не ошибись!.. Но, боюсь, тебе ее не активировать!.. Видишь ли, даже я ее никогда не видел, знаю только, что она представляет собой тест, выполнение которого и обеспечит доступ к включению. Боюсь, твой мозг все-таки слишком примитивен для этого! Не обижайся, дорогая, но все же, тебе придется это признать, — он снова улыбнулся, блеснув опасными огоньками во взгляде.

— Не буду. А ты промучаешься дольше, и только. Где система безопасности отсека?

— Я же говорю, там только тесты на адекватность. Ступай спокойно, — он улыбнулся еще коварней.

— Чтож, прощай.

Его улыбка вдруг исказилась гримасой гнева и страха.

— Я сказал тебе все, что знал, теперь ты должна послушать меня!.. Ты не сможешь выйти отсюда без моего на то согласия! А если и выйдешь, тебя быстро поймают. И тогда, тебя заберут от меня, и подвергнут мучениям гораздо более страшным… Пойми же, испытывая к тебе чувство, я щадил тебя, оттого ты и жива до сих пор!.. Одумайся! Тебе не выйти отсюда, да и что ты можешь против Эгорегоза? Я же прощу тебя, обещаю. Все останется по-старому. Я буду заботиться о тебе и по-прежнему любить тебя! Только выключи программу, и поскорее!.. Ну, же, Рери! Подумай! Ведь ты умна, и в глубине души ты понимаешь, что у тебя нет другого выхода!

— А я и не надеюсь выжить. После всего, что ты со мной сделал, я и не желаю этого. Моя память, отравленная тобою, как камень, тянущий меня на самое дно самого глубокого океана. Но я должна помочь Тоно. Я — его шанс.

Аалеки вкрадчиво зашептал:

— Я отпущу его, только… О, боже!

Он не договорил, лицо его вновь скривилось от отчаянья и страдания — началась боль.

— Арерия! Будь же милосердной!.. Я же люблю тебя! Никто так… А-А-А!

— Я и пытаюсь быть милосердной к тебе, Аалеки, как и ко всем твоим жертвам. Я попытаюсь уничтожить Эгорегоз.

— АРЕРИЯ!..

Рене уже вышла за дверь.

У двери, прямо на полу, ссутулив узкую спину и вытянув тонкие ноги, сидел Дорлей. Рене охватили, как всегда при виде него, острая жалость и страх, что подобная участь ждет и ее.

Дорлей медленно и устало поднялся. Она успела взять себя в руки.

— Аалеки просил тебя ждать здесь. Если ты понадобишься, он позвонит. В комнату не входить никому. Он занят.

— Да.

И он снова сполз вниз, уперев тусклый взгляд в стену напротив. Как она и думала, он полностью потерял свою собственную волю и слушался каждого, у кого она была. Она уже была такой, и, возможно, если удача отвернется от нее хоть на минуту, снова ей станет. С тяжелым сердцем Рене пошла к лифту.

Двери автоматически раскрылись, сработав на тепло ее тела.

Она прошла внутрь. Маленькая изящная комната с картиной на стене и удобной скамеечкой для сидения. Двери мягко закрылись, но Рене не знала, как управлять лифтом, потому что панели управления видно не было. Она решила попробовать аудиальное управление:

— Нулевой отсек.

Лифт не двигался. Рене попробовала вспомнить слова, которыми пользовался Аалеки, доставляя ее в лабораторию. Нет… не могла. Кажется… боже мой, сейчас ее поймают! Не паниковать. Спокойнее. Он не говорил ничего особенного…

— Нулевой отсек!.. Пожалуйста.

Лифт начал почти незаметное движение, но Рене даже не успела вздохнуть с облегчением, как движение остановилось. Двери открылись, и в лифт зашли двое коллег Аалеки.

— Отсек «Зал Открытий». Пожалуйста.

Лифт тронулся, а они развернулись лицом к застывшей от ужаса Рене. Холодные глаза равнодушно скользили по ней, как по предмету мебели. Они разглядывали ее со скучающими лицами, с ног до головы.