Они были там, в клетках, те несчастные, чья судьба выбрала их в жертвы и заключила в этой лаборатории. Скорчившиеся от фантомной боли, преследующей их и после окончания опытов, испуганные, подавленные, полуживые существа, страдающие даже во сне. Она медленно шла среди их стонов, испуганных шорохов, вскриков отчаянья и тоски, безысходной тоски сопровождающей муки их существования. Она боялась смотреть на них, боялась громко дышать, боялась двигаться, все время ожидая наткнуться на лазерные прутья своей клетки. Она боялась узнать, увидеть в каждом из них себя, как там, на картинах Аалеки. И вот через какое-то время запах, звуки, зеленый цвет прутьев клеток сделали свое дело, и она забыла все прожитое вне плена, как сон. Рене уже не помнила, что пришла сюда по своей воле. Сознание вероломно предало ее, и она поверила, что побега не было, что все это время она была здесь, в лаборатории Аалеки. Ноги подкосились, и она упала на колени посредине лаборатории, рыдая от отчаянья. Ее крики всполошили существ вокруг и они начали вторить ей всхлипами и стонами. Рене сидела на коленях на полу, и все ее тело, поддавшись страшной памяти, ныло, готовясь к новой бесконечной боли.

Неизвестно сколько прошло времени, когда среди общего шума, она услышала голос. Его голос!.. она узнала его, прежде чем отнесла к себе имя Рене, которое он повторял. Тоно был тут, он звал ее!

— Рене! Рене!.. Милая! Я здесь!.. Посмотри же на меня!

— Тоно!

Рене подняла голову и узнала его. Тоно сидел в одной из клеток, не далеко от нее, но тогда ей казалось, что не она, а он пришел ее спасать, что это она была в клетке. Она бросилась к нему с плачем, и он сжал ее руки, просунутые между лазерными прутьями клетки.

— Любимая… ты здесь!.. Тебе удалось вырваться? Где они?

Она не сразу поняла, о чем он, но, вспомнив, взяла себя в руки.

— Я включила систему самоуничтожения… у нас мало времени… Наверное, минут двадцать, не больше.

— Ты сможешь открыть клетку?

— Попробую.

Она наверное тысячу раз видела, как это делал Аалеки, когда приходило время опытов в операционной… надо просто нажать кнопку на пульте нижней панели. Готово.

Лучи погасли, Тоно вышел и сразу крепко прижал ее к себе.

И вот теперь она была спасена, теперь она уже снова могла думать, как спасти его, самое дорогое в своей жизни.

— Надо идти, Тоно… Система самоуничтожения… корабль в первом отсеке, но я не знаю, сможем ли мы им воспользоваться!

Он поцеловал ее, и отпустил.

— Ладно. Только надо помочь и остальным.

Он побежал по коридору между клетками открывая их, как это только что сделала Рене, и, уговаривая идти с ними, спасаться. Кроме трех планетников, очевидно попавших в плен еще не так давно, никто больше не пожелал выйти, существа испуганно вскрикивали, когда открывалась клетка, цеплялись за пол и стены клетки ногтями, рычали, или жалобно скулили, прикрывая руками измученную страхом голову, но не выходили. Рене помнила это состояние по себе — их сознание перевернуло для них действительность, и пустая холодная клетка казалась им единственным убежищем от боли и бед, единственной защитой.

Они не выходили. А Тоно не хотел, не мог сдасться. Он просто не мог их оставить здесь в таком состоянии. Он бегал между клетками, уговаривал, пытался их вытащить, расшевелить, объяснить… Но ничего не мог добиться.

Рене схватила его руку.

— Тоно! Тоно!.. Нам надо уходить!

— Я не могу… не могу их оставить здесь, бросить… — проговорил Тоно, освобождаясь из ее рук. В глазах его отчаянье, гнев и тоска сменяли друг друга, — подожди…Я сейчас что-нибудь придумаю… я должен им помочь!

— Нет! — Рене вдруг, как он сам раньше с ней, сжала его плечи и встряхнула его, что было сил, — Ты ничем не сможешь им помочь! Слышишь меня? Ничем!.. Они не понимают тебя, не воспринимают, как человека… Они и себя сейчас не воспринимают людьми. Они освободятся теперь только, если… система самоуничтожения сработает. Только со смертью… Нам нужно попробовать помочь тем, кому мы еще можем помочь.

Она кивнула на трех синих планетников, беспомощно стоящих рядом с клетками, и растеряно озирающихся.

— Мы должны торопиться, Тоно! Я не знаю, сможем ли мы улететь…и не знаю, успеем ли!

Тоно пришел в себя. Он увидел ее перед собой, решительную и сильную, какую никогда не видел раньше, и все понял. С нежностью он коснулся ее щеки.

— Да. Да, любимая. Идемте! Сюда! — крикнул он планетникам, и, схватив ее руку, повел всех к лифту.

— Ты знаешь, где корабль?

— Первый уровень. Отсек «скоротечный», пожалуйста.

В лифте впятером было довольно тесно. Планетники, едва понимая, что происходит, молчали. От них исходил запах физраствора, и у Рене от этого запаха и от волнения кружилась голова.

— У них новые технологии, — прошептала Рене, — не знаю, смогу ли я…

— Не волнуйся, я попробую.

Рене не сразу вспомнила, что Тоно пилот. Ей и в голову не пришло, что кто-то, будет помогать ей, что кто-то разделит с ней тяжесть ответственности… Она подняла на него глаза с благодарностью и надеждой. Он улыбнулся ей ободряюще и слегка пожал руку:

— Мы справимся.

Лифт внезапно прекратил движение, но двери не отрылись.

— Что такое? Мы застряли? Лифт сломался?

— Не думаю… Смотри!

На дисплее дверей загорелась надпись: «Введите код входа».

— Ты знаешь код?

Рене покачала головой.

— Аалеки не зря смеялся. Он был уверен, что нам отсюда не вырваться. Нам не вырваться!

Планетники заволновались, начали задыхаться, воздух в небольшом лифте наполнился запахом страха и пота.

— Сейчас…

— Ты не знаешь их языка, никто не знает!

— Тише, тише… — сказал Тоно, обеспокоеенно взглянув на планетников, — успокой их, а я все же попробую…

Легко сказать, но не успокоить существ, впавших в отчаянье и испытывающих острый панический страх! Рене хорошо понимала, что успокоить людей, переживших боль на лабораторном столе не просто. Они не доверяют никому, и еще долго не будут доверять. Слова после сладкоречивых обещаний Аалеки, теперь для них — пустой звук. Касаний, они, наверное, не выносят… что же тогда?

Еще минута, и начнется паника: они начнут вопить, кусаться и царапать себя, пытаясь избавиться от ненавистного тела, принесшего им такие страдания, или бросятся на них с Тоно, ибо наверняка уже не понимают, кто их враг.

Она дотронулась до стены лифта… она была прохладной на ощупь, и совершенно гладкой. Руки скользили по ней без препятствий, и даже у нее самой возникло приятное чувство легкости. Рене обернулась к планетникам и показала движение: вверх и вниз, как на волне, вдох, выдох, волна страха нарастает и отступает… Длинные руки тоже начали скользить по стенам, сначала очень интенсивно. Но с каждым разом все спокойнее. Теперь их мысли приняли другой оборот, страх нашел выход.

Тоно тем временем, расковыряв стену, добрался до микросхемы дисплея и теперь пытался в ней разобраться.

Он сказал Рене, не поворачиваясь:

— Поутихли?.. Вот и славно, сейчас главное, понять… Фредо бы сюда!.. Впрочем, я рад, что его здесь нет… И как бы я хотел, чтобы и ты… Я бы все отдал ради этого. Что молчишь? Устала?

— Да.

— Если у меня не получиться, мы по-крайней мере умрем вместе.

— Да.

Он на секунду оторвался от схемы, посмотрел на нее, улыбнулся, прочитав ее ответные чувства, и снова углубился в работу.

Воздуха становилось все меньше, но Рене уже не боялась. Она разделит с ним все — свободу или смерть. Как же хорошо ей было стоять с ним рядом, за его спиной, и знать, что он ощущает ее присутствие, и тоже не боится смерти, потому что она рядом. В глубине души Рене по-прежнему боялась будущего и тяготилась прошлым, поэтому считала, что, сейчас, возможно, их лучшие минуты, но ради него она готова была бороться и жить дальше, потому, что Тоно сдаваться не собирался.

Тоно устал, по его лбу струился пот, одежда взмокла. И Рене, и он сам чувствовали, что время на исходе.