Итакъ, Катенька какъ будто не слушала меня. Я кончилъ свои признанія и замолчалъ. Мн

ѣ

опять стало неловко. Видно было, что между нами стало мало общаго. Я болталъ ногой около колеса съ нам

ѣ

реніемъ доказать свою храбрость.

— «Полно шалить, прими ногу», сказала Катинька наставническимъ тономъ. Я принялъ ногу, но ея зам

ѣ

чаніе окончательно обид

ѣ

ло меня.

Со времени нашего отъ

ѣ

зда въ первый разъ изъ деревни я зам

ѣ

чалъ огромную перем

ѣ

ну въ Катеньк

ѣ

. Она значительно выросла, развилась и похорош

ѣ

ла. Ей было 13 л

ѣ

тъ, но она казалась д

ѣ

вушкой л

ѣ

тъ 15; особенно же въ разговор

ѣ

и манерахъ она далеко перегнала наивную Любочку. Она была въ томъ переходномъ состояніи, во время котораго д

ѣ

вочки бываютъ какъ-то особенно неровны въ пріемахъ и заст

ѣ

нчивы. Впрочемъ, я такъ привыкъ съ д

ѣ

тскихъ л

ѣ

тъ считать ее за сестру, что все она была для меня той же Катенькой, которую я помнилъ еще покрытую веснушками съ рыжеватенькой головкой, обстриженной подъ гребенку, и я мало обращалъ на произшедшія въ ней физическія перем

ѣ

ны; мн

ѣ

только не нравилось то, что она морально перем

ѣ

нилась въ отношеніи ко вс

ѣ

мъ намъ: она какъ-то отшатнулась отъ вс

ѣ

хъ насъ и стала больше оказывать дов

ѣ

ренности и любви своей матери. При ней уже нельзя было трунить надъ Мими: она сердилась за это. Любочка не см

ѣ

ла шалить при ней изъ опасенія, чтобы она не разсказала про то своей матери, и часто я самъ слышалъ, какъ Мими, запершись въ комнат

ѣ

, о чемъ-то шепталась съ своей дочерью. —

— «Катинька!....... сказалъ я, съ р

ѣ

шительностью поворачиваясь къ ней. «Скажи по правд

ѣ

, отчего ты съ н

ѣ

которыхъ поръ стала какая-то странная?»

— «Неужели я странная?» сказала Катенька съ одушевленіемъ, которое ясно доказывало, что мое зам

ѣ

чаніе интересовало ее: «я совс

ѣ

мъ не странная».

— «Н

ѣ

тъ, ты совс

ѣ

мъ не такая, какой была прежде», продолжалъ я. «Прежде видно было, что ты насъ любишь и считаешь, какъ родными, такъ же, какъ и мы тебя, а теперь ты стала такая серьезная, разговариваешь только съ Мими, точно ты не хочешь совс

ѣ

мъ насъ знать». Говоря это, я начиналъ уже ощущать легкое щикотаніе въ носу, всегда предшествующее слезамъ, которыя всегда навертывались мн

ѣ

на глаза, когда я высказывалъ давно сдержанную, задушевную мысль.

— «Да в

ѣ

дь нельзя же всегда оставаться одинаковыми», сказала Катенька.

— «Отчего же?»

— «Надобно же когда-нибудь перем

ѣ

ниться. В

ѣ

дь не все же намъ жить вм

ѣ

ст

ѣ

».

— «Отчего?» продолжалъ я допрашивать.

Катенька им

ѣ

ла привычку доказывать все какою-то фаталистическою необходимостью. «Надо же, молъ, и дурамъ быть», сказала она мн

ѣ

однажды, когда я побранился съ ней.

— «Да зат

ѣ

мъ, что маменька могла жить у вашей маменьки, своимъ другомъ; но, Богъ знаетъ, сойдутся ли они съ Графиней, которая, говорятъ, такая сердитая. Кром

ѣ

того, все-таки когда нибудь да мы разойдемся: вы богатые — у васъ есть Петровское, а мы б

ѣ

дные — у маменьки ничего н

ѣ

тъ».

Ваша маменька, моя маменька, вы богатые, мы б

ѣ

дные — эти слова были для меня необыкновенно странны и въ первый разъ развили во мн

ѣ

сознаніе не только о неравенств

ѣ

нашихъ положеній, но и вообще о положеніи Мими и Катеньки, о которомъ я до сей поры ровно ничего не зналъ и не думалъ. Мн

ѣ

казалось, что Катенька и Мими должны жить всегда съ нами и д

ѣ

лить съ нами все поровну. Иначе и быть не могло, по моимъ понятіямъ. — Теперь же тысячи новыхъ мыслей касательно одинокого положенія ихъ зароилось въ моей голов

ѣ

, мн

ѣ

стало ужасно сов

ѣ

стно, что мы богаты, а они н

ѣ

тъ.

— «Неужели вы точно думаете у

ѣ

хать отъ насъ?» спросилъ я.

— «Я бы теб

ѣ

все сказала, да ты разболтаешь».

Я молчалъ.

— «Маменька сказала мн

ѣ

, что, какъ только мы прі

ѣ

демъ въ Москву, она станетъ пріискивать для себя особенную квартиру и напишетъ къ папеньк

ѣ

».

— «К папà?»

— «Н

ѣ

тъ, къ моему папà».

Я р

ѣ

шительно не зналъ до сихъ поръ, что у нея былъ отецъ. Я не вид

ѣ

лъ никакой необходимости въ томъ, чтобы онъ былъ у нея.

— «А гд

ѣ

живетъ твой папенька?»

— «Въ Петербург

ѣ

. Онъ за что-то сердится на маменьку, но она говоритъ, что теперь они помирятся. Недавно maman получила отъ него письмо.

И Катенька разсказала мн

ѣ

подъ самымъ строгимъ секретомъ, что Мими очень огорчена, сама не знаетъ, какъ жить, и не хочетъ оставаться у насъ.

Все это, не знаю, почему, внушало мн

ѣ

истинное сожал

ѣ

ніе къ положенію Мими и Катеньки и показывало ихъ мн

ѣ

совершенно въ новомъ св

ѣ

т

ѣ

. Высунувшееся въ это время красное лицо Мими изъ окна кареты и крикнувшей своей дочери, чтобы она закрылась зонтикомъ, а то она загоритъ, какъ цыганка, въ первый разъ показалось мн

ѣ

жалкимъ и, сл

ѣ

довательно добрымъ и пріятнымъ. Чувство сожал

ѣ

нія всегда обманывало меня. Т

ѣ

, о которыхъ я сожал

ѣ

лъ, казались мн

ѣ

всегда добрыми и милыми, такъ что я очень полюбилъ въ это время Катеньку, но какою-то самостоятельною, н

ѣ

сколько гордою любовью, нисколько не похожею на ту, которую я испытывалъ при прощаньи съ нею и еще меньше похожую на преданную любовь къ Соничк

ѣ

.

Во время отдыховъ на постоялыхъ дворахъ много новыхъ наблюденій занимали мое вниманіе. То рыжебородые дворники въ синихъ кафтанахъ, по дорог

ѣ

б

ѣ

гущіе за нами и зазывающіе и расхваливающіе свои дворы, то ямщики, которые собираются, когда насъ сдаютъ, на широкомъ двор

ѣ

и канаются на кнутовищ

ѣ

.

Считая начало поры отрочества со времени нашего путешествія, я основываюсь на томъ, что, какъ мн

ѣ

помнится, тутъ въ первый разъ мн

ѣ

пришла въ голову ясная мысль о томъ, что не мы одни, т.-е. наше семейство, живемъ на св

ѣ

т

ѣ

, что не вс

ѣ

интересы вертятся около насъ, а что существуетъ другая жизнь людей, ничего не им

ѣ

ющая⁷⁷ общаго, не заботящихся о насъ и даже не им

ѣ

ющихъ понятія о нашемъ существованіи, чего я никакъ не предполагалъ въ д

ѣ

тств

ѣ

. Эта мысль, показавъ мн

ѣ

въ первый разъ самого себя, какъ члена необъятнаго количества людей, и занимающаго чуть зам

ѣ

тную точку [2 неразобр.] передо мной необозримаго пространства, составила основаніе различныхъ размышленій и недоум

ѣ

ній, которымъ я предавался въ отрочеств

ѣ

, и которыя, по моему мн

ѣ

нію, составляютъ отличительный характеръ этого возраста. Безъ сомн

ѣ

нія, я и прежде слыхалъ и догадывался, что, кром

ѣ

насъ, существуютъ люди; но я какъ-то до сей поры плохо в

ѣ

рилъ въ это. И теперь я уб

ѣ

жденъ, что мысль переходить въ уб

ѣ

жденіе только однимъ изв

ѣ

стнымъ путемъ, часто совершенно неожиданнымъ и совершенно особеннымъ отъ путей, которые, чтобы пріобр

ѣ

сти то же уб

ѣ

жденіе, проходятъ другіе умы.

Глядя на сотни дворовъ въ деревняхъ, которыя мы про

ѣ

зжали, на бабъ и ребятишекъ, которыя съ минутнымъ любопытствомъ обращали глаза къ шумящему экипажу и изчезали навсегда изъ глазъ; глядя на мужиковъ, которые не только не снимали шапокъ передъ нами, какъ я привыкъ это вид

ѣ

ть въ Петровскомъ, не удостоивали насъ даже взглядомъ, такъ они были заняты своимъ д

ѣ

ломъ или мыслями — мн

ѣ

приходили въ голову такіе вопросы: что же ихъ занимаетъ, ежели они нисколько не заботятся о насъ? и изъ этихъ вопросовъ возникали другіе: какъ же они живутъ, какъ живутъ ихъ д

ѣ

ти, есть ли у нихъ матери, любятъ ли они ихъ, или бьютъ? и т. д. и т. д. — Поздно вечеромъ, напившись чаю съ баранками, мы улеглись съ Володей на каретныя подушки, принесенное Мих

ѣ

емъ пахучее с

ѣ

но; Михей постелилъ свою шинель подл

ѣ

насъ, но еще не ложился. Полный м

ѣ

сяцъ св

ѣ

тилъ въ маленькое окно, и я, сколько не ворочался и какъ не перекладывалъ подушку, никакъ не могъ заснуть. Черезъ с

ѣ

ни въ другой комнат

ѣ

спала Мимы съ д

ѣ

вочками, но он

ѣ

еще не улеглись, потому что изр

ѣ

дка отворялась дверь, и слышны были по с

ѣ

нямъ шаги ихъ горничной Маши. (Зд

ѣ

сь, да извинитъ меня читатель, я долженъ обратить его вниманіе на горничную Машу, какъ на лицо, исторія котораго, хотя не т

ѣ

сно связана съ моею собственной, но всегда шла съ нею рядомъ и всегда находилась подъ раіономъ [?] моихъ наблюденій, такъ какъ Маша была первая женщина, на которую я сталъ смотр

ѣ

ть, какъ на женщину. Можетъ быть я пристрастенъ, но, по моему мн

ѣ

нію, трудно встр

ѣ

тить бол

ѣ

е обворожительное существо. —