— Что там?

— Нас ищешь, приятель?

— Я ищу Борегара. — он осадил лошадь рядом с командиром, — Знаете, где он?

— Проедешь до края леса, свернёшь на левую тропку. Он где-то там. Ну, по крайней мере, был там полчаса назад. Новости есть?

Новостей не было. Ридли, пустив лошадь лёгким галопом, доехал до поворота и обмер при виде солдат в синих мундирах. К счастью, в следующий миг он заметил над их головами обвисший флаг Конфедерации и понял, что полк южан пошил обмундирование из трофейного сукна.

— Генерала не видели?

Офицер неопределённо махнул на северо-восток:

— Вроде на ферме был.

— Эй, мистер! — подошёл сержант, — Что творится, не в курсе? Мы лупим янки?

Ридли только пожал плечами. Дальше, на берегу ручья (очевидно, всё того же Булл-Рана) он наткнулся на прекрасно оборудованную артиллерийскую позицию.

— Брод Боллз. — лейтенант-пушкарь достал изо рта трубку, — Борегар проезжал здесь час тому. Кто в кого палит-то?

Он ткнул трубкой на запад, откуда доносилась канонада.

— Понятия не имею.

На вражеский (теоретически) берег Булл-Рана Ридли переправился, высоко подняв ноги, чтобы не замочить. Вода доставала до живота лошади. В теньке деревьев валялась примерно рота виргинцев. Их капитан затронул Ридли:

— С новостями к нам?

— Не к вам и без новостей.

— Плохо. Нас сюда перебросили, приказали пять минут подождать, а ждём уже второй час.

— Борегар не знаете где?

— Старше майора я сегодня никого нынче не встречал. Маркитант обмолвился, что штаб там.

Капитан показал на север.

Просёлок был разбит колёсами тяжёлых пушек, и Ридли сбавил темп, чтобы кобыла не сломала ногу. Двадцатифунтовые орудия стояли на краю вытоптанного кукурузного поля, нацелив жерла на лес с противоположной стороны.

— Кто шумит западнее? — осведомился командир батареи.

— Кто-то в кого-то стреляет. — неопределённо ответил Ридли.

— Везёт. — вздохнул артиллерист, — Им хоть есть в кого стрелять. А вот что мы тут делаем, Бог знает. Борегар замыслил здесь великое наступление, а врага нет. Вообще никого нет, кроме нас и ребят из Миссисипи.

Ридли обтёр потное лицо широкополой шляпой, вздохнул и погнал уставшую кобылу дальше. Миссисипцы пухли от скуки в рощице. Командовавший ими майор с таким чудовищным выговором, что Ридли с трудом его понимал, сообщил, дескать, наступление начнётся отсюда, сто процентов гарантии; гарантии твёрдой, как любая гарантия, данная уроженцем Роллинг-Форка, а генерал переправился, сто процентов, но бродом, что лежит восточнее, нет, западнее, но тоже сто процентов. Завершил сумбурный монолог майор вопросом, к которому Ридли успел привыкнуть:

— Что там происходит-то?

Миссисипец выжидательно уставился на Ридли, аппетитно хрупая зелёным яблоком.

— Да не знаю я, что там происходит! — с досадой сказал Ридли.

Майор понимающе кивнул:

— Вот и мы не знаем. И никто не знает. — Усы майора, пышностью сравнимые лишь с пером на его же шляпе, были густо нафабрены, — А, коль вы, мистер, найдёте хоть кого-нибудь, кто что-нибудь знает в этой чёртовой армии, пожмите ему руку и передайте самый горячий привет от Джереми Колби. Удачи вам, мистер! Отличные у вас тут яблочки!

Ридли повернул кобылу, переправился обратно и углубился в местность между Булл-Раном и железной дорогой. В отдалении били пушки, поддержанные трескотнёй ружей. У перекрёстка обнаружилась бревенчатая хижина. Крохотный огородик был обобран подчистую, исключая рядок незрелых тыкв. Старая негритянка с дымящейся трубкой тревожно выглянула, заслышав стук копыт:

— Красть нечего, масса!

— Ты генерала не видела?

— Нечего красть, масса. Украли всё.

— Тупая черномазая! — процедил сквозь зубы Ридли и повторил громче, — Генерала, говорю, не видела? Генерала? По какой дороге мне ехать, спрашиваю?

— Всё украли, масса.

Ридли злобно выругался. Дорогу он выбрал наугад. Поднятая копытами пыль оседала на траве по обочинам, на громко храпящем пьяном солдате. Десятком шагов дальше валялся чёрно-белый пёс в ошейнике, пристреленный, видимо, чтобы не лаял на проходящих вояк. Ридли начал опасаться, что не найдёт ни Борегара, ни Фальконера. Стрельба доносилась с севера-запада, а здесь царила тишь да гладь. Однако опасался капитан зря. Сначала он заметил впереди сигнальную вышку, а затем ему открылся хуторок с десятком привязанных к забору коней и на веранде — толпой военных в сверкающих золотом мундирах. Одинокий всадник на чёрном жеребце мчался от хутора навстречу Ридли, и тот с облегчением узнал в верховом полковника.

— Сэр! Сэр!

Фальконер осадил коня и брови его поднялись:

— Итен? Ты что здесь делаешь? Впрочем, неважно. Всё для нас сложилось наилучшим образом!

Утро у полковника выдалось нервное. В шесть он приехал к Борегару, но тот никак не мог выкроить для Фальконера минутку. Час тянулся за часом, полковник молча наливался злостью. И тут ему повезло. Борегар вдруг выяснил, что на острие предстоящего наступления один из важных участков никем не прикрыт. И Фальконер предложил послать туда его Легион! И получил согласие! Левый фланг предполагалось усиливать солдатами Джонстона, по мере их прибытия из Шенандоа.

— А вы, — сказал Фальконеру Борегар, — покажите северянам, что такое гнев Юга, натиск Юга и сила Юга!

Именно этого Фальконер и жаждал всей душой: показать северянам, где раки зимуют, одним победоносным ударом навсегда прославив Легион и родную Виргинию.

— Поехали, Итен! Нам надо скорее передислоцировать Легион.

— Они уже передислоцировались, сэр. — торопливо произнёс Ридли, — Я почему вас и искал…

Полковник остолбенело воззрился на него:

— Ты о чём? Куда передислоцировались?

— Вернулся Старбак, сэр.

— Вернулся?

— Да. Привёз приказ Эванса, и они передислоцировались к Седли, сэр.

— Старбак привёз приказ от Эванса? А Птичка-Дятел что?

— Повиновался, сэр.

— Кому повиновался? Этой обезьяне Эвансу?!

— Да, сэр. — удовлетворённо подтвердил Ридли, — Поэтому я счёл необходимым отыскать вас, сэр.

— Дьявол! Под Седли враг предпринял ложную атаку! Это военная хитрость! Генерал предупредил нас! — прорычал Фальконер, в сердцах рубанув хлыстом воздух, — А что Адам? Я же просил его следить, чтобы Дятел не наделал глупостей?

— Адам дал Старбаку себя уговорить, сэр. — Ридли сокрушённо покачал головой, — Я пытался переубедить их, сэр, но я всего лишь капитан…

— Больше нет, Итен! Отныне ты — майор! Займёшь место Птички-Дятла. Чёртов Птичка-Дятел! Чёртов Старбак! Проклятье, проклятье, проклятье! Семь шкур спущу! Ладно, Итен, поехали!

Новоиспечённый майор Ридли, нахлёстывая измученную лошадь, вспомнил о пакете сигнальщика. Полковник успел умчаться вперёд. Останавливать его, объяснять, в чём причина задержки и заставлять ожидать, пока пакет будет передан по назначению, было чревато риском вызвать неудовольствие полковника. К тому же Ридли из жалкого адъютантишки вырос до заместителя командира Легиона. И новоиспечённый заместитель командира Легиона преспокойно выбросил пакет на дорогу, бросившись догонять Фальконера.

А на холме, где бойцы Эванса с Легионом без полковника отбили первую волну северян, рвалась картечь. Пушкари янки вели артподготовку ко второй атаке. Вели методично и без малейших помех, ибо оба орудия Эванса им ответить не могли. Первой пушке в щепы разнесло лафет. Вторая лишилась колёс прямыми попаданиями снарядов вражеских двадцатифунтовиков. Выстрелить ни первая, ни вторая не успели. Заряженные картечью, они лежали в кустах на опушке.

Сидящего в соседних кустах майора Бёрда одолевали невесёлые мысли. Отбив атаку северян, южане понесли ничтожно малые потери, но артобстрел каждую минуту уносил одну-две жизни, и не нужно было быть математиком, чтобы вычислить время, когда северянам понадобится лишь перешагнуть через клочья разнесённых пушками тел, пойти выиграть сражение и, как следствие, всю войну. Особенно же майора раздражало то, что он ничего не мог предпринять. Ни фланговый удар, ни засада, ни обманный манёвр здесь не годились. Его хвалёный ум был бессилен и бесполезен. Радовало одно: Таддеус Бёрд не боялся. Обдумав этакий феномен, он пришёл к выводу, что отсутствие страха — природная особенность его типа темперамента. Он отметил своё открытие нежным лобзанием фотографии Присциллы.