*№ 18 (II ред.).

Мн

ѣ

не хот

ѣ

лось в

ѣ

рить, (не тому, чтобы д

ѣ

йствительно папа д

ѣ

лалъ несчастливою maman), но не хот

ѣ

лось в

ѣ

рить и тому, чтобы кто нибудь им

ѣ

лъ право судить его. Я отбрасывалъ эту мысль, но она опять л

ѣ

зла мн

ѣ

въ голову. Папа встр

ѣ

тился мн

ѣ

въ зал

ѣ

; я посмотр

ѣ

лъ на него, но совс

ѣ

мъ другими глазами, ч

ѣ

мъ обыкновенно. Я уже не вид

ѣ

лъ въ немъ, какъ прежде, только отца, — a вид

ѣ

лъ челов

ѣ

ка, который такъ же, какъ и другіе, можетъ поступить нехорошо — однимъ словомъ я разсуждалъ о немъ. Одна зав

ѣ

са спала съ д

ѣ

тскаго воображенія.

*№ 19 (II ред.).

До об

ѣ

да отецъ взялъ насъ съ собою гулять. Хотя со времени при

ѣ

зда нашего въ Москву я уже разъ 20 им

ѣ

лъ случай прогуливаться по бульварамъ, но все не могъ привыкнуть къ странному Московскому народу, и его обхожденію, въ особенности же я никакъ не могъ понять, почему въ Москв

ѣ

вс

ѣ

перестали обращать на насъ вниманіе — никто не снималъ шапокъ, когда мы проходили, н

ѣ

которые даже недоброжелательно смотр

ѣ

ли на насъ, многіе толкали и р

ѣ

шительно обращались съ нами, какъ будто мы перестали быть д

ѣ

тьми П. А. Иртенева и влад

ѣ

телями села Петровскаго, Хабаровки и др. Я всячески старался объяснить это общее къ намъ равнодушіе (и даже какъ будто презр

ѣ

ніе). — Сначала я предполагалъ, что в

ѣ

рно мы дурно од

ѣ

ты и похожи на дворовыхъ мальчиковъ, но, напротивъ, бекеши у насъ были щегольскія, и я не безъ основанія разсчитывалъ, что они должны были внушать хотя н

ѣ

которое уваженіе, думалъ я тоже, что это в

ѣ

рно потому, что насъ еще не знаютъ, но прошло уже много дней, а на насъ все не обращали никакого вниманія; наконецъ, я пришелъ къ заключенію, что в

ѣ

рно за что-нибудь на насъ сердятся, и я очень желалъ узнать причину такой немилости. Мы вышли на Пречистинскій бульваръ, отецъ шелъ тихо серединой, мы б

ѣ

гали взапуски за оголившимися липками по засохшей трав

ѣ

. Передъ нами шла какая-то барыня, щегольски од

ѣ

тая, съ маленькой, л

ѣ

тъ 7-ми, д

ѣ

вочкой, которая въ бархатной красной шубк

ѣ

и м

ѣ

ховыхъ сапожкахъ катила передъ собой серсо, но такъ тихо и вяло, что я никакъ не могъ понять, для чего это она д

ѣ

лаетъ. Скор

ѣ

е можно было сказать, что ей вел

ѣ

но докатить этотъ обручъ до изв

ѣ

стнаго м

ѣ

ста, ч

ѣ

мъ то, что она имъ играетъ. То ли д

ѣ

ло Любочка или Юзенька бывало летятъ по зал

ѣ

, такъ что вс

ѣ

тарелки въ буфет

ѣ

дрожатъ.

Догнавъ барыню съ д

ѣ

вочкой, отецъ подозвалъ насъ и представилъ ей. Мы поклонились и сняли фуражки. Я такъ былъ озадаченъ, какъ говорилъ, т

ѣ

мъ, что намъ никто не снималъ шапокъ, но вс

ѣ

оказывали равнодушіе, что я впалъ въ противуположную крайность — я сталъ подобострастенъ и, снявъ фуражку, стоялъ въ почтительной поз

ѣ

, не над

ѣ

вая ея. Володя дернулъ меня за рукавъ бекеши и сказалъ: «что ты, какъ лакей, безъ шапки стоишь?» О, какъ меня оскорбило это зам

ѣ

чаніе! Я никогда не забуду, съ какой неловкостью и злобой я над

ѣ

лъ фуражку и перешелъ на другую сторону бульвара.

Это была кузина его Валахина. Она шла такъ же, какъ и мы, на Тверской бульваръ, и мы пошли вм

ѣ

ст

ѣ

. Какъ я зам

ѣ

тилъ, отецъ былъ съ нею друженъ и просилъ ее прислать нынче вечеромъ старшую дочь къ намъ говоря, что можетъ быть будутъ танцы; она об

ѣ

щала. На Никитскомъ бульвар

ѣ

было довольно народа, т. е. хорошо од

ѣ

тыхъ господъ и барынь. Я зам

ѣ

тилъ, что Валахина на Никитскомъ бульвар

ѣ

шла тише и стала говорить по-Французски; когда же мы перешли площадь и взошли на Тверской, она стала грассировать и называть свою дочь не «Машенька», какъ она называла ее на Пречистенскомъ, не Marie, какъ она называла на Никитскомъ, а «Маии». Это меня поразило. Зам

ѣ

тивъ по этимъ ея поступкамъ всю важность Тверского бульвара, я старался тоже и походкой, и осанкой быть похожимъ не на Николеньку, а на Никса, или что нибудь въ этомъ род

ѣ

.

Вскор

ѣ

посл

ѣ

нашего при

ѣ

зда познакомились мы съ тремя мальчиками нашихъ л

ѣ

тъ, Ивиными. Старшій былъ нехорошъ собой и мальчикъ мясистый, вялый, потный [?]; младшіе же два были совершенные красавчики. То

ѣ

здили мы къ нимъ, то они къ намъ, и въ обоихъ случаяхъ для меня это былъ совершенный праздникъ. Я безъ памяти любилъ обоихъ меньшихъ и любилъ такъ, что готовъ былъ для нихъ вс

ѣ

мъ пожертвовать, любилъ не дружбою, а былъ влюбленъ, какъ бываютъ влюблены т

ѣ

, которые любятъ въ первый разъ — я мечталъ о нихъ и плакалъ. Вотъ какъ я любилъ его. У него была дурная привычка, за которую часто бранилъ его гувернеръ — моргать безпрестанно глазами. Теперь, вспоминая его, я вижу, что д

ѣ

йствительно это очень портило его, но тогда я находилъ это прелестнымъ, мн

ѣ

казалось, что именно въ этомъ главная причина его привлекательности, и я даже старался самъ моргать глазами такъ же, какъ онъ. Когда мы соединялись, любимою игрою нашей были солдаты, т. е. разыгриваніе всякихъ сценъ изъ солдатской жизни: маршированье, сраженіе, отдыхи и даже наказанія.¹⁴¹

Что было весьма пріятно въ нашихъ отношеніяхъ это, что мы называли другъ друга не уменьшительно: Николенька, Петруша, а Николай, Петръ. Бульваръ былъ полонъ народа, солнышко ярко и весело играло на всемъ — на чистыхъ сапогахъ прогуливавшихся господъ, на атласныхъ шляпкахъ барынь, на эполетахъ военныхъ; даже одна пуговица оборваннаго солдата, который прошелъ съ узломъ мимо насъ, блест

ѣ

ла, какъ золото. По расчищенному песку, на которомъ зам

ѣ

тны были полукруглые сл

ѣ

ды метлы, кое-гд

ѣ

стеклушко или песчинка бл

ѣ

ст

ѣ

ли, какъ брильянты. Иные гуляли тихими шагами и съ палками съ набалдашниками — руки назадъ; другіе, размахивая руками, стороной, какъ будто сп

ѣ

шили куда-нибудь, но тоже ходили взадъ и впередъ. Съ перваго взгляда поражала только пестрота и блескъ, но ч

ѣ

мъ дальше подвигался впередъ, изъ общей пестроты выдвигались шляпки, эполеты или длинные сертуки. Вс

ѣ

лица этой панорамы чрезвычайно хороши были издали, но ч

ѣ

мъ ближе подвигались, т

ѣ

мъ меньше нравились. Или большой носъ изъ-подъ желтой шляпки, или равнодушный взглядъ, брошенный на насъ сертукомъ, или глупый несимпатическій см

ѣ

хъ и говоръ остановившихся эполетъ и сертуковъ сейчасъ разочарововалъ, и опять я напряженно смотр

ѣ

лъ впередъ въ сливающуюся пеструю толпу, какъ будто ожидая и ища чего-то.

За 100 шаговъ изъ-за разнообразныхъ фигуръ толпившихся по бульвару узналъ я Ивиныхъ съ гувернеромъ. «Посмотри, папа», сказалъ я вн

ѣ

себя отъ радости и желая под

ѣ

литься ею съ к

ѣ

мъ-нибудь: «вонъ Ивины». Папа принялъ это изв

ѣ

стіе очень хладнокровно, потому что въ это самое время, улыбаясь, раскланивался съ какою-то барыней, Володя же спросилъ: «гд

ѣ

?» — «Вонъ, за этимъ полковникомъ съ дамой — видишь трое съ бобровыми воротниками». — «Что ты тамъ видишь, — тамъ пряничникъ». — «Ахъ, Боже мой», сказалъ я съ нетерп

ѣ

ніемъ, не понимая, какъ можетъ онъ не чувствовать, что они идутъ: «направо отъ пряничника». Сомн

ѣ

ніе скоро стало невозможно, потому что мы были въ 20 шагахъ другъ от друга и улыбались уже отъ взаимной радости, не позволяя себ

ѣ

однако прибавить шагу, чтобы скор

ѣ

е сойдтись. Это удивительно, какой хорошенькой мальчикъ былъ Петруша, какъ шелъ къ нему бобровый воротникъ коричневой бекеши! какъ красиво, немного набокъ, держалась черная фуражичка на его русыхъ длинныхъ волосахъ. А вся фигура и раскрасн

ѣ

вшееся отъ св

ѣ

жаго воздуха, покрытое д

ѣ

тскимъ пушкомъ, лицо, какъ были хороши! Я р

ѣ

шительно былъ нынче влюбленъ въ Петра.