(Въ одномъ Французскомъ роман

ѣ

, авторъ (имя котораго очень изв

ѣ

стно), описывая впечатл

ѣ

ніе, которое производитъ на него одна соната Бетховена, говоритъ, что онъ видитъ ангеловъ съ лазурными крыльями, дворцы съ золотыми колоннами, мраморные фонтаны, блескъ и св

ѣ

тъ, однимъ словомъ, напрягаетъ вс

ѣ

силы своего французскаго воображенія, чтобы нарисовать фантастическую картину чего-то прекраснаго. Не знаю, какъ другіе, но, читая это очень длинное описаніе этого Француза, я представлялъ себ

ѣ

только усилія, которыя онъ употреблялъ, чтобы вообразить и описать вс

ѣ

эти прелести. Мн

ѣ

не только это описаніе не напомнило той сонаты, про которую онъ говорилъ, но даже ангеловъ и дворцовъ я никакъ не могъ себе представить. Это очень естественно, потому что никогда я не видалъ ни ангеловъ съ лазурными крыльями, ни дворцовъ съ золотыми колоннами. Ежели бы даже, что очень трудно предположить, я бы вид

ѣ

лъ все это, картина эта не возбудила бы во мн

ѣ

воспоминанія о сонат

ѣ

. Такого рода описаній очень много вообще, и во Французской литератур

ѣ

въ особенности.¹²⁰

У Французовъ есть странная наклонность передавать свои впечатл

ѣ

нія картинами. Чтобы описать прекрасное лицо — «оно было похожо на такую-то статую», или природу — «она напоминала такую-то картину», — группу — «она напоминала сцену из балета или оперы». Даже чувства они стараются передать картиной. Прекрасное лицо, природа, живая группа всегда лучше вс

ѣ

хъ возможныхъ статуй, панорамъ, картинъ и декорацій.

Вм

ѣ

сто того, чтобы напомнить читателю, настроить воображеніе такъ, чтобы я понялъ идеалъ прекраснаго, они показываютъ ему попытки подражаній.¹²¹

Что еще странн

ѣ

е, это то, что для того, чтобы описать что-нибудь прекрасное, средствомъ самымъ употребительнымъ служить сравненіе описываемаго предмета съ драгоц

ѣ

нными вещами. Великій Ламартинъ, возвышенная душа котораго стала изв

ѣ

стна всему св

ѣ

ту, со времени изданія Confidences¹²² (этимъ изданіемъ великій геній a fait d’une pierre deux coups¹²³ — всему св

ѣ

ту открылъ сокровенн

ѣ

йшія тайны своей великой души и пріобр

ѣ

лъ им

ѣ

ныіце, которое такъ хотелось ему купить), великій Ламартинъ, описывая свои впечатл

ѣ

нія на лодк

ѣ

посреди моря, когда одна доска отделяла его отъ смерти, говоритъ, чтобы описать, какъ хороши были капли, падавшія съ веселъ въ море — comme des perles tombants dans un bassin d’argent.¹²⁴ Прочтя эту фразу, воображеніе мое сейчасъ же перенеслось въ д

ѣ

вичью, и я представилъ себе горничную съ засученными рукавами, которая надъ серебрянымъ умывальникомъ моетъ жемчужное ожерелье своей госпожи и нечаянно уронила несколько жемчуженокъ — des perles tombants dans un bassin d’argent, a о мор

ѣ

и о той картин

ѣ

, которую съ помощью поэта воображеніе рисовало мн

ѣ

за минуту, я уже забылъ. Ежели Ламартинъ, геніальный Ламартинъ, сказалъ мн

ѣ

, какого цв

ѣ

та были эти капли, какъ он

ѣ

падали и стекали по мокрому дереву весла, какіе маленькіе кружки производили он

ѣ

, падая въ воду, воображеніе мое осталось бы в

ѣ

рно ему, но намекъ на серебряный тазъ заставилъ умъ [?] упорхнуть далеко. Сравненiе одно изъ естественн

ѣ

йшихъ и д

ѣ

йствительн

ѣ

йшихъ средств для описанiя, но необходимо, чтобы оно было очень в

ѣ

рно и ум

ѣ

стно, иначе оно д

ѣ

йствуетъ совершенно притивуположно. — «La lune sur un clocher comme un point sur un «i»¹²⁵ — обращикъ неум

ѣ

стности сравненія, хотя принадлежитъ тому же великому Ламартину.

Воображеніе — такая подвижная легкая [?] способность, что съ ней надо обращаться очень осторожно. Одинъ неудачный намекъ, непонятный образъ, и все очарованіе, произведенное сотнею прекрасныхъ, в

ѣ

рныхъ описаній, разрушено. Автору выгодн

ѣ

е выпустить 10 прекрасныхъ описаній, ч

ѣ

мъ оставить одинъ такой намекъ въ своемъ сочиненіи. Хотя наклонность сравненія вообще и въ особенности съ драгоц

ѣ

нными вещами преобладаетъ, какъ мн

ѣ

кажется, у Французовъ, эта наклонность существуетъ и у насъ, и у Н

ѣ

мцевъ, но меньше [?] всего у Англичанъ. Бирюзовые и бриліантовые глаза, золотые и серебрянные волосы, кораловыя губы, золотое солнце, серебряная луна, яхонтовое море, бирюзовое небо и т. д. встречаются часто [?]. Скажите по правде, бываетъ ли что-нибудь подобное? Капли воды при лунномъ св

ѣ

т

ѣ

, падающія въ море, горятъ лучше жемчужинъ, падающихъ въ тазъ, и ни капли не похожи на жемчужины, ни тазъ — на море. Я не м

ѣ

шаю сравнивать съ драгоценными камнями, но нужно, чтобы сравненіе было в

ѣ

рно, ц

ѣ

нность же предмета не заставить меня вообразить сравниваемой предметъ, ни лучше, ни ясн

ѣ

е. Я никогда не видалъ губъ кораловаго цв

ѣ

та, но видалъ кирпичнаго; — глазъ бирюзоваго, но видалъ цв

ѣ

та распущенной синьки и писчей бумаги. Сравненіе употребляется или чтобы, сравнивая худшую вещь съ лучшей, показать, какъ хороша описываемая вещь, или, сравнивая необыкновенную вещь съ обыкновенной, чтобы дать о ней ясное понятіе).

Слушая патетическую сонату, которую я зналъ такъ, что каждый переходъ, каждая нотка возбуждала во мн

ѣ

ожиданіе, я испытывалъ два различныя чувства. Иногда, и это случалось тогда, когда я бывалъ ч

ѣ

мъ-нибудь разстроенъ, она возбуждала во мн

ѣ

какое-то нетерп

ѣ

ніе, досаду и безпокойство; мн

ѣ

тяжело было знать все впередъ, хот

ѣ

лось неожиданнаго и хот

ѣ

лось бы не слыхать ее, но когда maman переставала играть, мн

ѣ

д

ѣ

лалось еще досадн

ѣ

е и хот

ѣ

лось бы, чтобы она все играла, но что-нибудь другое. Иногда — и теперь я находился въ этомъ расположеніи — соната эта имянно т

ѣ

мъ, что въ ней не было для меня ничего поразительнаго, что я зналъ все впередъ, доставляла мн

ѣ

, какъ я уже сказалъ, тихое, чудесное наслажденіе. Хотя я зналъ прекрасно все, что будетъ, я не могъ заснуть отъ того чувства, что, ежели вдругъ будетъ не то, что я ожидаю, и чудесные аккорды интродукціи вдругъ разр

ѣ

шатся не такъ, какъ должны. Сдержанный мотивъ интродукціи, который точно просится куда-то, заставлялъ меня притаивать дыханіе до т

ѣ

хъ поръ, пока, наконецъ, все это не разр

ѣ

шится въ allegro.¹²⁶ Только [?] Allegro никогда не нравилось мн

ѣ

, но то м

ѣ

сто, когда начинаются вопросы и отв

ѣ

ты, возбуждало опять опасеніе, чтобы не вышло иначе, и желаніе, чтобы оно шло тише и продолжалось долже. Что можетъ быть лучше этого м

ѣ

ста, когда посл

ѣ

простыхъ вопросовъ и отв

ѣ

товъ басъ говоритъ такія дв

ѣ

фразы, къ которымъ ничего кажется нельзя прибавить, и которыя р

ѣ

шаютъ все, однако н

ѣ

тъ.... дискантъ отв

ѣ

чаетъ еще и еще и еще лучше, еще сильн

ѣ

е, до т

ѣ

хъ поръ, пока, наконецъ, все сливается.

Maman въ м

ѣ

ст

ѣ

этого разговора задерживала тактъ. — Много людей, основательно знающих музыку, говорили мн

ѣ

, что задерживать ни въ какомъ случа

ѣ

не должно, и что, исполняя Бетховена, нужно ни на волосъ не отклоняться отъ написаннаго. Я слышалъ тоже эту же сонату, исполненную прекраснымъ музыкантомъ — онъ игралъ это м

ѣ

сто такъ же скоро, какъ и плохіе. Несмотря ни на какіе авторитеты, я уб

ѣ

жденъ, что должно задерживать тактъ въ этомъ м

ѣ

ст

ѣ

. Нужно принудить себя, чтобы играть его скоро: м

ѣ

сто это такъ хорошо, что хочется дольше имъ насладиться. Посл

ѣ

днія ноты allegro¹²⁷ пугаютъ и радуютъ.