Большой, статный ростъ, странная, маленькими шажками походка, привычка подергивать плечомъ, маленькіе, всегда улыбающіеся глазки, большой орлиной носъ, неправильныя губы, которыя какъ-то неловко, но пріятно складывались; большая, почти во всю голову, лысина и недостатокъ въ произношеніи, пришепетываніе, — вотъ наружность моего отца съ т

ѣ

хъ поръ, какъ я его запомню, — наружность, съ которой онъ ум

ѣ

лъ вс

ѣ

мъ нравиться, прослыть и д

ѣ

йствительно быть челов

ѣ

комъ à bonnes fortunes.¹¹⁵ Что онъ нравился женщинамъ, это я понимаю, потому что знаю, какъ онъ былъ предпріимчивъ и сладострастенъ, но какой у него былъ корешокъ, чтобы нравиться людямъ вс

ѣ

хъ возрастовъ, сословий и характеровъ: старикамъ, молодымъ, знатнымъ, простымъ, св

ѣ

тскимъ, ученымъ и въ особенности т

ѣ

мъ, которымъ онъ хот

ѣ

лъ нравиться?

Онъ ум

ѣ

лъ взять верхъ въ отношеніяхъ со всякимъ. Не бывши никогда челов

ѣ

комъ очень большого св

ѣ

та, онъ всегда водился съ людьми этаго круга и такъ, что былъ уважаемъ. Онъ зналъ ту крайнюю м

ѣ

ру самонад

ѣ

янности и гордости, которая возвышала его въ мн

ѣ

ніи св

ѣ

та, не оскорбляя никого. Онъ былъ въ иныхъ случаяхъ оригиналенъ, но не до крайности, а употреблялъ оригинальность какъ средство, зам

ѣ

няющее для него иногда св

ѣ

тскость или богатство. Ничто на св

ѣ

т

ѣ

не могло возбудить въ немъ чувства удивленія: въ какомъ бы онъ ни былъ блестящемъ положеніи, казалось, онъ для него былъ рожденъ. Онъ ум

ѣ

лъ показывать одну блестящую сторону своей жизни, и такъ хорошо ум

ѣ

лъ скрывать ту мелочную, наполненную досадами и огорченіями сторону жизни, которой подлежитъ всякій смертный, что нельзя было не завидовать ему. Онъ былъ знатокъ вс

ѣ

хъ вещей, доставляющихъ удобства и наслажденія, и ум

ѣ

лъ пользоваться ими.

Хотя онъ никогда ничего не говорилъ противъ религіи и всегда наружно былъ набоженъ, но я до сихъ поръ сомн

ѣ

ваюсь въ томъ, в

ѣ

рилъ ли онъ во что-нибудь или н

ѣ

тъ? Его правила и взглядъ на в

ѣ

щи всегда были такъ гибки, что р

ѣ

шить этотъ вопросъ очень трудно, и мн

ѣ

кажется, что онъ былъ набоженъ только для другихъ.

Моральныхъ же уб

ѣ

жденій, что, независимо отъ закона религіи, хорошо или дурно, и подавно у него не было; его жизнь была такъ полна увлеченіями всякаго рода, что онъ не усп

ѣ

лъ, да и не находилъ нужнымъ подумать объ этомъ и составить себ

ѣ

какія-нибудь правила. Къ старости у него однако составились постоянныя правила и взглядъ на вещи, но не на основаніи моральномъ или религіозномъ, а на основаніи практическомъ, т. е. т

ѣ

поступки и образъ жизни, которые доставляли ему счастіе или удовольствіе, онъ считалъ хорошими и находилъ, что такъ всегда и вс

ѣ

мъ поступать должно. Говорилъ онъ очень увлекательно, и эта способность, мн

ѣ

кажется, способствовала гибкости его правилъ; онъ въ состояніи былъ тотъ же поступокъ разсказать какъ самую невинную шалость и какъ низкую подлость, а онъ всегда говорилъ съ уб

ѣ

жденіемъ.

Какъ отецъ, онъ былъ снисходителенъ, любилъ блеснуть своими д

ѣ

тьми и н

ѣ

женъ, но только при другихъ, не потому, чтобы онъ притворялся, но зрители возбуждали его — ему нужна была публика, чтобы сд

ѣ

лать что-нибудь хорошее.

Онъ былъ челов

ѣ

къ съ пылкими страстями; преобладающія страсти были игра и женщины. Во всю свою жизнь онъ выигралъ около двухъ милліоновъ, и вс

ѣ

прожилъ. Игралъ ли онъ чисто или н

ѣ

тъ? не 8наю; знаю только то, что у него была одна исторія за карты, за которую онъ былъ сосланъ, но вм

ѣ

ст

ѣ

съ т

ѣ

мъ онъ им

ѣ

лъ репутацію хорошаго игрока и съ нимъ любили играть. Какъ онъ ум

ѣ

лъ объигрывать людей до посл

ѣ

дней копейки и оставаться ихъ пріятелемъ, я р

ѣ

шительно не понимаю, — онъ какъ будто д

ѣ

лалъ одолженіе т

ѣ

мъ, которыхъ обиралъ.

Конекъ его былъ блестящія связи, которыя онъ д

ѣ

йствительно им

ѣ

лъ, частью по родству моей матери, частью по своимъ товарищамъ молодости, на которыхъ онъ въ душ

ѣ

сердился за то, что они далеко ушли въ чинахъ, а онъ навсегда остался отставнымъ поручикомъ гвардіи; но эту слабость никто не могъ зам

ѣ

тить въ немъ, исключая такого наблюдателя, какъ я, который постоянно жилъ съ нимъ и старался угадывать его.

Онъ, какъ и вс

ѣ

бывшіе военные, не ум

ѣ

лъ хорошо од

ѣ

ваться; въ модныхъ сюртукахъ и фракахъ онъ былъ немного какъ наряженый, но зато домашнее платье онъ ум

ѣ

лъ придумывать и носить прекрасно. Впрочемъ, все шло къ его большому росту, сильному сложенію, лысой голове и самоув

ѣ

реннымъ движеніямъ. Притомъ онъ им

ѣ

лъ особенный даръ и безсознательное влеченіе всегда и во всемъ быть изящнымъ. Онъ былъ очень чувствителенъ и даже слезливъ. Часто, читая вслухъ, когда онъ доходилъ до патетическаго м

ѣ

ста, голосъ его начиналъ дрожать, слезы показывались, и онъ оставлялъ книгу, или даже на дурномъ театр

ѣ

онъ не могъ вид

ѣ

ть чувствительной сцены, чтобы у него не выступили слезы. Въ этихъ случаяхъ онъ самъ на себя досадовалъ и старался скрыть и подавить свою чувствительность.

Онъ любилъ музыку и по слуху п

ѣ

лъ, акомпанируя себя, романсы пріятеля своего А.....а, Цыганскія п

ѣ

сни и н

ѣ

которые мотивы изъ оперъ. Онъ не любилъ ученую музыку и откровенно говорилъ, не обращая вниманія на общее мн

ѣ

ніе, что сонаты Бетховена нагоняютъ на него сонъ и скуку, и что онъ ничего не знаетъ лучше, какъ «Не будите меня молоду», какъ ее п

ѣ

вала Семенова, и «Не одна», какъ п

ѣ

вала Танюша.

Онъ былъ челов

ѣ

къ прошлаго Александровскаго в

ѣ

ка и им

ѣ

лъ общій молодежи того в

ѣ

ка неуловимый характеръ волокитства, рыцарства, предпріимчивости, самоув

ѣ

ренности и разврата. На людей иын

ѣ

шняго в

ѣ

ка онъ смотр

ѣ

лъ презрительно. Можетъ быть, этотъ взглядъ происходилъ не изъ гордости, а изъ тайной досады, что въ наше время онъ уже не могъ им

ѣ

ть ни того вліянія, ни т

ѣ

хъ усп

ѣ

ховъ, которые им

ѣ

лъ въ свое...

Только тотъ, кто не живалъ хозяиномъ въ деревн

ѣ

, можетъ не знать, сколько непріятностей могутъ над

ѣ

лать ему сос

ѣ

ди своимъ сутяжничествомъ и ссорами, пом

ѣ

щики однаго съ нимъ. у

ѣ

зда — своими языками, и власти — прижимками и придирками; можетъ не знать, сколько они ему испортятъ крови и какъ отравятъ все счастіе его жизни.

Чтобы избавиться отъ вс

ѣ

хъ этихъ гоненій, которымъ неизб

ѣ

жно подвергается каждый пом

ѣ

щикъ, есть три способа: первый состоитъ въ томъ, чтобы законно, въ отношеніи вс

ѣ

хъ, исполнять обязанности и пользоваться правами пом

ѣ

щика. Этотъ способъ, хотя самый простой и первый, представляющійся разсудку, къ несчастію до сихъ поръ остается на степени умозр

ѣ

нія, потому что невозможно д

ѣ

йствовать законно съ людьми, употребляющими законъ, какъ средство безнаказаннаго беззаконія. Второй способъ состоитъ въ знакомств

ѣ

и пріятельств

ѣ

не только съ лицами, представляющими власти у

ѣ

здныя и Губернскія, но и со вс

ѣ

ми пом

ѣ

щиками, съ которыми столкнетъ. васъ судьба, или которые пожелаютъ вашего знакомства, и въ мирномъ, полюбовномъ прекращеніи вс

ѣ

хъ возникающихъ столкновений. Этотъ способъ малоупотребителенъ, во-первыхъ, потому, что дружескія связи со вс

ѣ

мъ у

ѣ

здомъ сами по себ

ѣ

уже представляютъ непріятность не меньшую той, которой вы хот

ѣ

ли изб

ѣ

гнуть, и, во-вторыхъ, потому, что слишкомъ трудно челов

ѣ

ку непривычному ум

ѣ

ть держаться, изб

ѣ

гая клеветы и злобы, между вс

ѣ

ми непріязненностями, беззаконіями и низостями Губернской жизни, вы не должны забывать ничего, не пренебрегать ник

ѣ

мъ: вы должны стараться, чтобы вс

ѣ

безъ исключенія были вами довольны. Горе вамъ, ежели вы нажили хоть однаго врага, потому что каждый замарашка, который нынче еще в смиренной поз

ѣ

стоялъ у притолки вашей двери, завтра можетъ над

ѣ

лать вамъ кучу непріятностей.