[90] Молодой челов

ѣ

къ, котораго я прежде встр

ѣ

чалъ и зналъ за дурака, былъ недавно представленъ въ ихъ домъ, но, несмотря на это, взошелъ такъ развязно, о погод

ѣ

и о обществ

ѣ

, о т

ѣ

хъ же самыхъ предметахъ, о которыхъ и я принужденъ былъ говорить, говорилъ съ такимъ жаромъ, что съ нимъ, какъ я зам

ѣ

тилъ, говорили безъ всякаго принужденія. Онъ спорилъ о погод

ѣ

, доказывалъ что-то, приводилъ прим

ѣ

ры изъ прошлаго года, и такъ громко, что изъ другой комнаты непрем

ѣ

нно захот

ѣ

лось бы послушать этотъ занимательный разговоръ.

«Неужели, думалъ я, этимъ преимуществомъ передо мной онъ обязанъ своей глупости, тому, что у него въ голов

ѣ

ничего другаго н

ѣ

тъ, а что я не могу говорить о погод

ѣ

и думать о ней; я въ это время обыкновенно думаю о другомъ, поэтому не говорю отъ души.»

Л. А. въ это время, разговаривая со мной о жизни въ этомъ город

ѣ

, дала мн

ѣ

зам

ѣ

тить, что они знакомы почти со вс

ѣ

мъ зд

ѣ

шнимъ обществомъ. Эта новость для меня была непріятна; мн

ѣ

казалось сначала, что она никого не знаетъ, и что я буду ея ресурсомъ, но теперь я боялся, что она, какъ и многіе другіе предметы моей страсти, пропадетъ для меня въ этомъ св

ѣ

тскомъ кругу, къ которому никогда не могъ привыкнуть. Я представилъ уже себ

ѣ

ее на бал

ѣ

Губернатора рука объ руку съ племянницей [1 неразобр.]¹¹¹ противъ нихъ Исленева, который во время отдыха между танцами ходилъ [?] задомъ. Надо сказать, что тогда уже я никакъ не р

ѣ

шился бы подойти къ ней. Эти два лица были для меня хуже всякаго пугала. Я былъ представленъ К., но потомъ какъ-то забылъ ей поклониться, въ другой разъ поклонился, не видала, и я совс

ѣ

мъ пересталъ кланяться, но зато сталъ всегда обходить ее и б

ѣ

гать, что и взошло въ привычку. Г-ну Исленеву я разъ поклонился, и, хотя онъ смотр

ѣ

лъ въ мою сторону, не отдалъ мн

ѣ

поклона. Съ т

ѣ

хъ поръ я не то, чтобы возненавид

ѣ

лъ его, a мн

ѣ

неловко на него смотр

ѣ

ть, и я удаляюсь отъ него. — Чтобы удержать Л. А., которая мн

ѣ

очень понравилась, на сколько можно, я просилъ ее de m’accorder une contredanse¹¹² на первомъ [91] бал

ѣ

. Она не представила никакихъ возраженій, но только покрасн

ѣ

ла. Я покрасн

ѣ

лъ еще больше и испугался своего поступка. Хотя и не оправившись отъ смущенія, я раскланялся и вышелъ довольно удачно, но въ зал

ѣ

зац

ѣ

пилъ за полосушку и чуть не упалъ. Это увеличило мое смущеніе, и я, уходя, до передней говорилъ несвязныя слова вслухъ. Над

ѣ

вая шинель, я услыхалъ голосъ хозяйки и зат

ѣ

мъ шаги хозяина (я догадался, что она зам

ѣ

тила ему, что надо было меня проводить). Онъ догналъ меня въ передней и просилъ не забывать ихъ, но въ тон

ѣ

его не было радушія, къ которому онъ, судя по лицу, долженъ былъ быть способенъ. Какъ не глупа была мысль, что онъ не желаетъ меня вид

ѣ

ть, потому что я какъ будто нам

ѣ

ревался волочиться за его свояченицей, она мелькнула въ моей голов

ѣ

. Эта мысль довела мое смущеніе до такой степени, что хозяину видно было очень тяжело говорить со мною, и что, над

ѣ

въ шляпу какъ то на бокъ, а шинель почти навыворотъ и споткнувшись еще, я весь въ поту, съ слезами на глазахъ, совершенно неестественно выскочилъ на улицу. Какъ ужасно и сильно я страдалъ въ подобныя минуты, описать невозможно. Это на меня находило днями, и это похожо на бол

ѣ

знь. Были такія дни, въ которые мал

ѣ

йшая в

ѣ

щь могла меня довести до такого смущенія, отъ котораго я плакалъ.

Отчего бы это? Когда сконфуженъ, Богъ знаетъ, откуда берутся столы и полосушки, о которые спотыкаешься. Будь дома я одинъ, я способенъ сд

ѣ

лать 1000 самыхъ замысловатыхъ прыжковъ посреди разставленныхъ кеглей, не зац

ѣ

пивъ ни одну и ни разу не споткнувшись.

————

II.

ВАРИАНТЫ ИЗ ВТОРОЙ И ТРЕТЬЕЙ РЕДАКЦИИ «ДЕТСТВА».

*№ 1 (II ред.).

Вся эта сторона называлась угломъ наказаній. Въ этотъ же уголъ, около печки, ставили насъ на кол

ѣ

ни, и въ настоящую минуту стоялъ Володя. Когда я взошелъ, онъ оглянулся на Карла Ивановича, но тотъ не поднялъ глазъ; по этому случаю Володя с

ѣ

лъ на свои пятки и, сд

ѣ

лавъ мн

ѣ

пресм

ѣ

шную гримасу, схватился за носъ, чтобы не расхохотаться, но не удержался и фыркнулъ. «Wollen sie still stehen»,¹¹³ сказалъ Карлъ Ивановичъ и вышелъ въ спальню од

ѣ

ваться.

*№ 2 (II ред.).

Посл

ѣ

дняя ст

ѣ

на занята была 3-мя окошками. Въ середин

ѣ

комнаты стоялъ столъ, покрытой оборванной черной клеенкой, изъ-подъ которой видн

ѣ

лись изр

ѣ

занные перочинными ножами края. Кругомъ жесткіе деревянные табуреты безъ спинокъ.

Когда Карлъ Ивановичъ вышелъ, я подошелъ къ Волод

ѣ

и сказалъ: «за что?» — «А, глупости», отв

ѣ

чалъ онъ мн

ѣ

, «за то, что легъ на окошко Акима смотр

ѣ

ть, (Акимъ дурачекъ садовникъ) да и не видалъ, что онъ тутъ разставилъ сушить свои глупыя коробочки, я и раздавилъ одну — право нечаянно».— «Какую?» спросилъ я. Онъ не усп

ѣ

лъ отв

ѣ

тить, потому что въ это время взошелъ Карлъ Ивановичъ въ синемъ сертук

ѣ

и зеленыхъ панталонахъ, но только показалъ мн

ѣ

своими черными, веселыми глазами на уголъ за печкой и опять поднялъ плечи и чуть не фыркнулъ. Я взглянулъ: лучшее произведете Карла Ивановича: футляръ съ перегородочкой, которому не доставало только коемокъ, чтобы быть поднесену maman, для котораго Карлъ Ивановичъ нарочно заказывалъ болвана и надъ которымъ трудился съ особенной любовью, лежалъ скомканный на полу и въ самомъ жалкомъ положеніи. Я понялъ, что долженъ былъ перенести Карлъ Ивановичъ, чтобы дойти до этого, и пожал

ѣ

лъ о немъ душевно, но я не см

ѣ

лъ ут

ѣ

шать его такъ же, какъ онъ ут

ѣ

шалъ меня за ¹/₄ часа тому назадъ. Я съ презр

ѣ

ніемъ посмотр

ѣ

лъ на Володю; мой взглядъ выражалъ: «и ты можешь см

ѣ

яться!» Карлъ Ивановичъ остановился передъ дверью и на верхней притолк

ѣ

сталъ писать цифры и буквы м

ѣ

ломъ — онъ велъ календарь надъ этой дверью, но, такъ какъ на верхнемъ карниз

ѣ

не выходилъ ц

ѣ

лый м

ѣ

сяцъ, то онъ въ изв

ѣ

стные дни стиралъ и писалъ новые знаки. Въ это время я выглянулъ въ окошко.

**№ 3 (III ред.).

Въ замочную дыру я увидалъ, что Николай сидитъ у окна и, опустивъ глава, шьетъ сапоги; а противъ него Карлъ Ивановичь и, держа табакерку въ рук

ѣ

, говоритъ съ жаромъ.

Карлъ Ивановичь говорилъ по-н

ѣ

мецки довольно хорошо и просто, но по-русски на каждомъ слов

ѣ

д

ѣ

лалъ кучу ошибокъ и им

ѣ

лъ, кажется, претензію на краснор

ѣ

чіе; онъ такъ растягивалъ слова и произносилъ ихъ съ такими жалобными интонаціями, что, хотя это могло показаться см

ѣ

шнымъ, для меня р

ѣ

чь его всегда была особенно трогательна. Онъ говорилъ съ т

ѣ

ми же удареніями, съ которыми Профессоръ говоритъ съ кафедры или съ которыми читаются вслухъ чувствительные стихи; это было что-то въ род

ѣ

п

ѣ

нія, печальнаго и однообразнаго.

**№ 4 (III ред.).

Изъ всего этаго я понялъ то, что онъ ненавид

ѣ

лъ Марью Ивановну и считалъ ее виновницей вс

ѣ

хъ непріятностей, которыя съ нимъ случались, не любилъ папа, очень любилъ maman и насъ и желалъ уб

ѣ

дить Николая, а можетъ быть только самого себя, что, какъ не грустно ему будетъ съ нами разстаться, онъ «будетъ ум

ѣ

ть» перенести этотъ ударъ судьбы съ достоинствомъ и спокойствіемъ.